Сергей Недоруб - Горизонт событий
К тому времени его людей быстро вытащили из бронемашины. Их не убили, а положили наземь, скрутив запястья. Это давало командиру шанс.
— Сволочь, — прошипел он, сжимая простреленное бедро и незаметно расстегивая петлю на ножнах. — Дерись как мужик!
Сталкер встал перед ним и снял маску. Командир остолбенел.
— Не хочу, — ответила Копилка, распуская волосы и цепляя маску на пояс. — Вы такие предсказуемые.
В ярости командир успел только взмахнуть ножом, как ему в висок ударил приклад винтовки, заставив отправиться в долгое философское переосмысление полученной информации.
Ровер с облегчением перевёл дух, видя, как отряд Геворга захватывает бронемашину. Усевшись на поваленный ствол дерева, он скрутил крышку с фляги и сделал несколько глотков, затем от души полил себе на лицо и израненные ладони. Десять секунд отдыха, нет, двадцать. И с новыми силами — к очередным свершениям.
Из-за кустов показалась фигура Мафы, которую Ровер узнал бы хоть ночью и издали. Он обожал и этот силуэт, и походку. Лицо девушки, как и у всех, было перепачкано и покрыто копотью, но по щекам пролегали тонкие белые полосы. Она беззвучно плакала.
— Мафа, — произнёс Ровер. — Ты зачем здесь?
Она бессильно села рядом и замотала головой.
— Эй, — наклонился к ней Ровер. — Что случилось? Ты ранена?
— Нет, — ответила она. — Меня сбросили.
К тому времени Ровер уже приспособился к окружающему грохоту взрывов и голосовое общение вёл на несколько ином уровне, порою и вовсе читая по губам. Так что он решил, что неверно понял сказанное.
— Сбросили? — повторил он. — Кто сбросил? Откуда?
— С дерева, — сказала Мафа, утираясь рукавом. — «Долговец» залез на дерево, грубо ударил и сбросил меня.
Ровер чуть не выронил флягу. Отдав её Мафе, он попытался понять причины такого поведения. Удар исподтишка со стороны вражеского клана, попытка самоутвердиться жестоким способом или недоразумение? Демонстрация превосходства, за которую ответит позже Анубис, если, конечно, выживет? А может, девушка просто переволновалась? Он внимательно смотрел, как она пьёт, обхватывает голову руками, раскачивается и горько рыдает.
«Господи, — подумал он. — Зачем ты всё это делаешь с нами? Для чего здесь такие, как Мафа?»
«Для чего здесь такие, как та девчонка?» — думал Филин, пристраиваясь в снайперской позиции в ветвях раскидистого дуба. У него не было времени на усовершенствование позы или маскировку, как не было возможности стащить Мафу с дерева мирно и медленно или хотя бы успеть понять, зачем он это делает. Вытащив магазин СВД, он осмотрел его и загнал обратно. Не самый лучший выбор винтовки, но для текущих условий вполне подходит.
Не тратя времени попусту, Филин начал выборочный отстрел наёмников. Мафа работала хорошо, однако, судя по числу раненых в лагере, не стремилась отнять жизнь. Филин её за это не осуждал. Выбирать мишени Мафа тоже не умела. И, конечно, не вполне представляла, что снайпер в такой точке на поле боя долго не живёт.
Сжав губы, «долговец» стрелял по командирам. Его не интересовали ни нашивки, которые по большей части не имели отношения к военным, ни возраст наёмников. Он хорошо понимал, что на поле боя командиром может стать любой, даже тот, который родился под другой звездой. Кому, возможно, с детства было предназначено катиться по наклонной, чтобы в итоге закончить свой путь за решёткой. Командир — это не титул, даруемый главнокомандующим. Не оставшиеся с детских лет нереализованные амбиции. Только тот является командиром, кто сумеет сохранить душевное равновесие чуть дольше, чем другие. Кто не даст боевой группе распасться на множество ничего не значащих единиц. Кто первым встанет и подбодрит остальных словом или делом. Никого Филин так сильно не уважал в своей жизни, как командиров. Потому и не мог недооценивать значения вражеских лидеров. Ловя в перекрестие прицела тех, кто вёл себя иначе, чем другие, Филин убивал их. Убивал, чувствуя с каждым разом невыносимую боль, с которой справиться не умел. Он знал, что если ему не повезёт, то у него будет время лишь на несколько выстрелов, прежде чем его засекут. И старался не потратить впустую ни единого патрона.
Снайпер призвал на помощь всю свою выдержку. С удивлением отметил, что больше всего его успокаивают мысли о Мафе. О том, что она, вероятно, так никогда и не поймёт, почему он стащил её с дерева. Почему ударил, вместо того чтобы попытаться объяснить, что здесь опасно. Он успел заметить её глаза, навсегда запечатлеть в памяти выражение лица девушки, у которой, возможно, только что забрали последний шанс как-то себя проявить и показать себя не хуже мужчин. Неужели вся его жизнь была лишь путём к этому поступку?
Филин снова нажал на спуск, избрав мишенью разъярённого снайпера наёмников. Перед смертью тот успел увидеть, где находится его убийца, и, по всей видимости, даже сообщить товарищу. Оставалось совсем немного. Но «долговец» не собирался спускаться.
Да. Как бы ни прошла твоя жизнь, её итог всегда знаменуется последним поступком. Поэтому, думал Филин, всё, что мы делаем, является лишь дорогой к последнему шагу. И окончится надгробным камнем. Личным Монолитом.
Переведя прицел на захваченный БТР, Филин увидел, как команда Тиграна в полном составе садится внутрь. К машине побежал наёмник с зарядом взрывчатки. В одно мгновение Филин разнёс ему голову. Затем что-то стукнуло его в бок, вырывая часть плоти вместе с костью и обрывками ткани. Перевернувшись на спину, Филин ощутил тупой удар в спину, когда метким выстрелом ему перебило позвоночник. Перед тем, как картина затянутого тучами неба растворилась в сплошной кляксе, он успел порадоваться тому, что здесь нет Мафы.
Глава 22. Оно улыбается
Сафрон медленно протёр губы салфеткой, отодвинул от себя тарелку и откинулся на спинку стула. Его недобрые глаза пристально смотрели на человека напротив.
— Хорошо живёшь, Глок, — вымолвил он. — Моего комбата напоминаешь, чтоб ему могила терновником стала.
— Только давай без детских комплексов, — поморщился Глок. — Решай уже.
Наёмник перевёл взгляд за окно со стальной решёткой.
— Неожиданное ощущение, да? — сказал он, беря со стола чашечку кофе. — Ведёшь своё дело, можно сказать, всю душу в него вкладываешь. Всё путём. Пока внезапно не понимаешь, что не контролируешь ничего. Солдат ты накупил на целую войну, а генералов не хватает.
— Кунченко занимался этим, — зашипел хозяин Зоны. — Откуда я мог знать…
— Должен был знать, — оборвал его Сафрон. — Обязан был.
Пауза длилась, пока наёмник не допил кофе.
— Значит, так, — сказал он, поставив чашку. — Я хочу тридцать миллионов евро. Не сразу, конечно. В течение четырёх лет. Плюс вертолёт в частное пользование. «Тунец» будет моим. Я выберу себе страну, в которой будет разрешено владение боевым вертолётом при соблюдении определённых… неформальностей. Но это уже моя забота.
Глок послушно кивал.
— За это, — Сафрон помедлил, — я убью Кунченко. Даже если он в НЛО сядет, ему от меня не уйти. Ещё я согласен использовать «Тунца» в качестве командирского вертолёта на время текущего сражения в Рыжем лесу. Побуду твоим шофером.
— Отлично. — Глок налил себе дорогого вина из стоящей на столе бутылки.
— И последнее. Сколько у тебя осталось «мишек»?
— Две. — Хозяин выпил быстро, стараясь не уронить настроение.
— А было пять. Вот и делай выводы.
— Уже сделал. Можешь помочь?
— Я резервирую оба «охотника» и принимаю их под своё крыло. Сообщи пилотам. Теперь они «Фокстрот» и «Дельта».
— Передам.
— Чуть не забыл. Свяжись с Эрагоном и вели ему выступать со своими людьми на юг.
— Что?! — не понял Глок. — Предлагаешь бросать в бой «Монолит»? Весь клан?!
— Да, — спокойно ответил Сафронов. — Ты собираешься решать проблему восстания или нет?
Глок снял с ремня рацию.
— Свяжи с «Монолитом», — отдал он приказ невидимому радисту.
Они с наёмником долго смотрели друг на друга, пока рация издавала тихий треск. Глок первым не выдержал и отвёл взгляд.
— Алло, кто это? — послышался напуганный голос.
Хозяин Зоны остолбенел.
— Это Глок! — рявкнул он. — Дай мне Эрагона!
— Его здесь нет, — ответил голос. — Он не вернулся с похода в лабораторию. Я просто дежурный!
Сафрон презрительно улыбнулся, покачав головой.
— С какого ещё похода? — не выдержал Глок. — Кто главный? Что там у вас происходит?
— Кто-то стучит в дверь! — сообщил собеседник. Наверняка в клане ведением дежурных смен попросту карали за глупость. — Секунду, я посмотрю. Может, Эрагон вернулся.
— Да какого же дьявола! — Глок снова рухнул в кресло. — Хоть что-то в этом месте работает как следует?
— Это не Эрагон! — продолжал «монолитовец». — Я не знаю, что это! Оно смотрит в окно, прямо на меня! И оно улыбается!
