Фред Саберхаген - Слепая ярость
Время от времени он принимался соскребать со скафандра пятна крови — по крайней мере, с тех мест, до которых могла дотянуться здоровая рука. Но в конце концов решил, что можно оставить все как есть.
Во время полета Нифти спал очень мало, а когда это случалось, его сон был наполнен мучительными кошмарами. Не раз Гифту казалось, что Траскелук и Террин находятся вместе с ним; их скафандры стискивали его так, что он не мог дышать. Ощущение бесконечного падения, вызванное отсутствием силы тяжести, порождало у него глубокую тревогу. Стоило вытянуть любую часть тела на пять-шесть сантиметров, как скафандр лязгал либо о внутренний, либо о внешний корпус.
Однажды он проснулся с криком, отчаянно пытаясь заставить Траскелука перестать горланить его боевой гимн. Но, очнувшись, понял, что его окутывает зловещая тишина. Ее нарушал лишь звук дыхания Гифта да слабый скрежет металла о металл.
Космонавт Гифт вез с собой ценную информацию, собранную приемниками и компьютерами разведчика до их гибели, но, конечно, не смог бы сказать на допросе, посчастливилось ли двоим уцелевшим умереть при взрыве корабля-разведчика или они успели покончить с собой до того, как их схватил берсеркер.
Порой Гифту казалось, что он не помнит, сумели ли эти двое вообще выбраться из корабля. Гифт обнаружил, что без конца повторяет в уме историю, которую он будет излагать начальству, когда то будет опрашивать его, как опрашивало всякого, вернувшегося после выполнения задания. После такого тесного контакта с врагом допрос наверняка будет очень дотошным. Нужно было сформулировать ответы как можно более четко, восстановить в уме последовательность событий и не забыть ничего важного.
К несчастью, воспоминания, касавшиеся некоторых важных вещей, уже начинали подергиваться дымкой. Ну что ж… значит, эти подробности были не такими уж важными.
Иногда Гифт всерьез подумывал, а не видел ли он, что корабль-разведчик взорвался после убийственного удара, после которого не мог уцелеть никто. Временами эта картина живо вставала перед его внутренним взором.
Последняя ценная информация, которую унес с собой один из роботов-курьеров, со сверхсветовой скоростью отправленный на базу еще до гибели корабля-разведчика, гласила, что берсеркеры готовят массированную атаку на Фифти-Фифти, собираясь использовать его как трамплин для нападения на Землю.
Корабль-разведчик и его команда управляли обширной сетью роботов, успешно расшифровывавших информацию, которую несли курьеры врага, связывавшие флот врага с его невообразимо далеким штабом.
За всю войну, длившуюся веков двадцать и охватывавшую пространство в тысячи световых лет, соларианцам посчастливилось не больше пяти-шести раз захватить курьера берсеркеров с неповрежденной информацией и считать ее.
Пару раз после тщательной проверки лучшие разведчики Лиги Объединенных Планет пробовали снова отправить такого курьера в полет, надеясь, что враг никогда не догадается о подлоге и примет его за чистую монету. Однако убедительных свидетельств в пользу того, что операция прошла успешно, не было.
Более того, в случае физической поимки нельзя было установить, догадался ли враг, что его курьер начинен фальшивой информацией. Поэтому соларианцы научились считывать заложенные в курьера сведения, не прерывая его полета. Процесс был тонкий, но сам по себе являлся очень ценным достижением.
Одной из главных обязанностей членов экипажа разведчика, уцелевших в такой ситуации, была обязанность взорвать корабль (при необходимости — вместе с собой), чтобы не дать берсеркерам узнать, что мерзкая зложить научилась читать их послания.
Гифт пытался пораскинуть мозгами. Когда его начнут допрашивать — а случится это сразу же после его прибытия в порт, — он скажет, что погибший командор, а после него младший лейтенант Террин были слишком заняты боем с врагом и не успели отдать устный приказ взорвать корабль. Но он, Гифт, допускает, что Террин отдала такую команду автомату, перед тем как выбраться наружу.
Еще одна вещь, о которой его наверняка спросят, не знает ли Гифт, воспользовался ли кто-нибудь из экипажа «временной смертью».
В мозг большинства членов команды сверхсекретного корабля-разведчика была имплантирована специальная система нервных каналов, позволявшая скрывать свою мыслительную деятельность в случае попадания в плен. Каждый снабженный системой «сон-смерть» (официально называвшейся «временной смертью») был надежно защищен от давления на его мозг. Достаточно было представить себе некую подробную сцену, как человек умирал. Риск случайного срабатывания этой системы был сведен до минимума.
При определенных условиях в мозгу человека вспыхивало светящееся изображение той или иной формы и цвета (у Гифта это был розовый слон), и с этого момента процесс развивался со скоростью пули, выпущенной из снайперской винтовки или какого-нибудь другого оружия. Каждый мог включить свою систему даже в том случае, если был не в состоянии шевельнуть пальцем или повернуть голову. Система была слишком сложна, чтобы включиться самопроизвольно.
Инструкции были совершенно недвусмысленными. Как только выяснялось, что плена не избежать, вся команда разведчика была обязана взорвать корабль — при необходимости вместе с собой. Было жизненно важно, чтобы берсеркерам не досталось ничего, кроме груды металлолома. В этом случае можно было надеяться, что они решат, будто уничтожили хоть и закамуфлированный, но самый обычный разведывательный корабль.
Только после долгого пребывания в одиночестве до Гифта дошло, что некоторым людям — в зависимости от того, как подать эту историю, — его действия покажутся героическими. Бегство было легко объяснить отчаянным стремлением спасти ценнейшие данные… хотя на самом деле Нифти руководило нечто совсем иное.
У выжившего одиночки были время и возможность по пути слегка изменить обстоятельства дела. При этом Гифт далеко не всегда отдавал себе отчет, что занимается фальсификацией. Просто никто никогда не должен был узнать, что он отнял у своих товарищей последний шанс, думая только о спасении собственной шкуры.
Автопилот курьера, хотя и полуразобранный, все же работал достаточно точно, чтобы доставить своего единственного пассажира и бесценную свежую информацию к патрулируемой планетарной системе звезды типа Солнца. Юхао, единственная обитаемая планета этой системы, была местом расположения огромной военной базы соларианцев, выстроенной на острове рядом с городом Порт-Даймонд.
Все четыре дня, проведенных внутри курьера, тело Гифта (заключенное не только в скафандр, но и в ставшее обиталищем единственного пассажира странное пространство, напоминавшее башню изнутри) медленно вибрировало, поскольку дрейфовать ему даже в условиях невесомости было некуда.
Когда Гифт давал указания автопилоту, он подумал про пару других мест назначения, расположенных немного ближе Юхао. Человеку, заключенному в ограниченном пространстве, каждая лишняя минута кажется вечностью. По дороге Нифти несколько раз жалел о своем выборе. Полет, не дававший ему ни малейшей возможности избавиться хотя бы от части стальных доспехов, несказанно раздражал Гифта и едва не сводил с ума. Особенно после того, как что-то случилось с санитарной системой его скафандра. Последние два дня он страдал от мышечных судорог, все возрастающей вони, против которой оказалась бессильной система жизнеобеспечения скафандра, а также от раздражения кожи нижней части тела, не говоря уже о зловещем онемении и параличе левой руки.
Нет, он был абсолютно уверен, что три человека ни за что не вынесли бы путешествия в таких условиях…
…Гифт без раздумий выбрал Порт-Даймонд. Он интуитивно догадывался, что в этом месте сумеет достойно ответить на все вопросы и оправдать свой выбор.
Кроме того, его донимали приступы морской болезни, а раненая рука продолжала болеть. Пульсировавшее предплечье сильно распухло, а пальцы едва шевелились.
Внутри скафандра Гифта имелся неприкосновенный запас еды. Нифти без особого труда вынимал правую руку из рукава скафандра и просовывал два пальца в шлем. Этого было вполне достаточно, чтобы прокормиться. В перерывах он сосал из трубочки рециркулированную воду.
Спору нет, дни его одинокого полета были не слишком приятными. Но когда Гифта посещала такая мысль, он напоминал себе, что все еще жив и что это с лихвой окупает все временные неудобства.
Когда маленький оптэлектронный мозг транспортного средства (которое едва ли можно было назвать кораблем) получал информацию, стоившую того, чтобы сообщить ее пассажиру, он сообщал ее негромким металлическим голосом. Голос был таким же неприятным, как и все остальное, что мог предоставить в его распоряжение курьер. Эти сообщения звучали в шлеме Гифта, но большинство их космонавт считал ненужными — вроде скучных прогнозов погоды в тех городах, мимо которых ты пролетаешь.
