Сергей Демченко - Ангел
Глава III
…кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело своё или руку свою, тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его..
— В том-то и дело, господа, что, как я и сказал до этого, наши «подопечные»… — тут Фогель украдкой посмотрел в сторону задумчиво перекладывающего на столе хирургический инструментарий Тика, — наши, скажем так, гости, очень хорошо защищены от многих внешних поражающих факторов, воздействия которых на простого человека быстро стали бы для последнего губительными.
Фогель почти перебежал к висящему на стене ватману, на котором оказались тщательно и со знанием дела выполненные для сравнения рядом рисунки скелетов тонха и человека. Достав из кармана ручку, он, словно на лекции в университете, стал водить ею по рисункам, сопровождая объяснения беспрерывным показыванием того, о чём велась речь.
— Нет сомнений, господа, что первые три жертвы испытали на себе достаточно длительное воздействие огнестрельного оружия, судя по многочисленным гематомам на теле и внутренним «кровоизлияниям». Если эти жизнетворные жидкости наших… друзей, заполняющие полости их тел по несколько другим… э-э-э… устройствам, чем наши привычные вены, можно вообще назвать кровью, в человеческом понимании этого слова…
Вообразите себе некое подобие наших лёгких, только в более плотном состоянии и с меньшими «порами» и «ячейками», покрывающие целиком мышцы этих существ и пропускающих сквозь себя несущие кислород…воды. Да, так будет вернее. Густые и активные воды.
Так вот, даже сильные порезы рук, ног и торса не в состоянии заставить это тело истечь «кровью», как если бы когда человеку удаётся перерезать артерии или вены ножом. Очень, очень действенная система «кровоснабжения» с КПД не менее девяноста семи процентов! В то время, как человеческие лёгкие еле преодолевают рубеж в пятьдесят четыре процента. — Казалось, профессор испытывает неподдельное удовольствие и восторг, рассказывая взахлёб об уникальности сего гуманоида.
— Если будет повреждён какой-то участок, остальные не перестают функционировать и с успехом выполняют свои задачи. Правда и то, что в силу именно этих особенностей тонх после смерти крайне быстро превращается в сосуд, наполненный довольно агрессивной по своему составу жидкостью, в состав которой входят некоторые летучие эфиры и метанол.
И именно по этой причине тело тонха разлагается куда быстрее человеческого. Буквально через пару недель его тело «растает» окончательно, обнажив сквозь некоторое время ещё сохраняющуюся и подсыхающую кожу почти чистый костяк, сухожилия и некоторые другие органы, о которых я сейчас расскажу. Судя по «дублёности» этой кожи, климат родной планеты тонха довольно сух и ветренен. Впрочем, это мы знаем и из их рассказов.
При всём этом тонха трудно убить режущим оружием. И наставить ему «синяков» в нашем понимании просто невозможно. А цвет их кожи к моменту смерти позволил определить наличие на них этих «синяков», «кровоподтёков», если и это слово применимо в данном случае, только в процессе весьма затруднённого вскрытия.
В них, как я увидел, было выпущено в упор по два, если не три, магазина автомата, не меньше. Прежде чем тонхи впали в состояние двигательной «неактивности». Говоря по-другому, потеряли сознание.
Не всюду сумев пробить естественной защиты, пули всё же нанесли тяжёлые травматические повреждения ударно-механического характера нескольким важным внутренним органам. Именно там, где тоже под костным «покрывалом» всё та же плотная кожистая «плёнка», но уже другого назначения, своего рода наша селезёнка, только распространённая на семьдесят пять процентов торса и по прочности не уступающая сложенной втрое лёгкой кевларовой ткани.
Именно там пули и произвели свои мощные неоднократные удары, вызывая сотрясения и сбой в работе органов и нервных узлов организма, что и послужило настоящей причиной их преждевременной смерти.
Сами понимаете, что все наши усилия по спасению того единственного существа, ещё боровшегося за жизнь, когда его привезли, не могли принести тех результатов, которые могли бы дать лишь хорошая клиника и обширная терапия. К сожалению, нам данный вид «сервиса» по вполне понятным причинам пока недоступен.
— Всё это скоро уже снова будет в вашем распоряжении, господа, вместе с персоналом, что вы укажете, и вполне достаточным финансированием, — перебил его Гарпер, нервно отстукивающий пальцами по никелю тумбочки.
Фогель благодарно прижал руку к груди и продолжал:
— Поэтому мы потеряли и этого несчастного, которого, при известных усилиях, мы могли хотя бы попытаться спасти. Особенно там, откуда нам с коллегами пришлось спешно ретироваться, выполнив первую часть исследований.
Отдавая должное живучести господ тонхов, я всё-таки утверждаю, что их пытались банально убить именно из автоматического оружия. И эти попытки всё-таки удавались. Правда, будь они защищены дополнительно, к примеру, бронежилетом, этого можно было бы избежать. И, к тому же, нападавший был один. Это я говорю с уверенностью, судя по характеру произведённых им выстрелов.
Удивляет его настойчивость, поскольку как-то нелогично было убивать таким образом существ, почти не поддающихся обычному стрелковому оружию. Это как-то… расточительно, что ли? И не гарантированно. В этом смысле тонх — непревзойдённая, уникальная и по-своему страшная, пусть и живая, но машина, предназначенная для существования в самых тяжёлых условиях. К тому крайне трудно убиваемая.
Живой танк, если хотите….
Доктор некоторое время жевал губами, а затем продолжил, будто в раздумье относительно правдивости и реалистичности собственных слов:
— По правде сказать, убивать их можно, применяя тяжелое вооружение. Крупнокалиберный пулемёт калибра 12,7 миллиметров, не меньше… Гранатомёт, я думаю… Снаряд, разорвавшийся вблизи. С лёгкими вариациями тут делать почти нечего, если не быть увешанным на каждого из убиваемых подсумками с патронами, словно на продажу. Однако же, как ни странно, мы увидели и другую смерть этих созданий… Более непонятную и противоестественную.
— Хорошо, мы теперь смогли узнать их во всей их красе. А что с остальными? — Крутящий в пальцах взятый со стола карандаш Гарпер глянул на Фогеля с выражением, говорящим о граничащем с некоторым недоверием внимании.
— Остальные… — Врач слегка пожал плечами. — Как раз об этом и хочу рассказать. Дальше убийца почему-то поменял тактику.
Поняв, видимо, что тратить слабые патроны на долгое добивание жертв, привлекая грохотом нескончаемых выстрелов ненужное ему внимание, неразумно. К сожалению, даже столь прочные организмы тонхов оказались недостаточно крепки и защищены от удара того же примитивного тяжёлого лома — подумать только, какое варварство! — к примеру, по затылку или по лбу, как это произошло с тонхом Неркугом, ставшим первой жертвой смертельного удара. Не одного «обычного» удара, и даже не трёх, согласен. Но, тем не менее, именно подобным образом были убиты ещё двое.
Надо признать, удары были нанесены существом или человеком недюжинной, нечеловеческой силы. Поражает эта сила и та скорость, с которой они наносились жертвам. Потому как уж нам-то ведь доподлинно уже известно, какой реакцией и живучестью наделены тонхи.
То или тот, кто их наносил, махал тяжеленным орудием с такой же лёгкостью, с какой штангист-тяжеловес в состоянии размахивать тонюсенькой рапирой. Даже несравненно быстрее и легче, смею вас всех заверить. И оно не так просто, это существо. Видимо, ему вполне по силам поспорить даже с тонхом.
Пропустив даже первый удар, тот же Неркуг мог бы вполне успешно защищаться от более слабого и не знающего возможностей наших гостей человека, пусть даже и крепкого, перехватив лом на повторном замахе незнакомца, и свернуть тому одним следующим же движением шею. Однако на деле вышло, будто на беднягу могучие удары сыпались с частотою горошин, летящих со стола на пол. Удары наносились перекрестно, прямо, сверху, снизу, по диагонали и с боков. Что очень напоминает старинную технику ударов топором или двусторонней секирой.
И тому ничего более не оставалось, как просто стараться изо всех сил защитить свою голову, судя по повреждениям мышц и костей на руках и лице. Руки он пытался подставлять под удары. По всей видимости, он попросту ошалел от того натиска, которому подвергся. И всё его внимание наверняка было занято целиком тем, чтобы попросту выжить.
Конечно, отдавая дань уважения погибшим, нужно попутно сказать, что они погибли, так ни разу и не крикнув и не позвав на помощь. Так вот, напасть, и уж тем более, убить нападавшего самому, у Неркуга и второй жертвы не было ни малейшей возможности. Нападавший не дал им такого шанса.
