Андрей Белоус - Рассвет
Но одна ошибка, совершенная Джорганцами теперь становилась очевидной, о чем раньше я мог лишь предполагать. По всей видимости, определяя психотипы, пригодные для установки Дубля, Джорганцы относили Нечитаемых к непригодным. Либо с их стороны это являлось допустим риском. И если нам не удастся уничтожить все Ретронсляторы, которые Джорганцы забросят в наше измерение, одна возможность спасти Аналог Огарии все же имелось.
Исключая экипаж яхты этот человек находился к месту трагедии ближе всех. Он плавал на небольшой отмели в метрах ста от конца пирса. Судя по его снаряжению, состоящему из больших очков, дыхательной трубки и необычно длинной обуви, напоминающей рыбий хвост, он занимался наблюдением за подводным миром. Возможный Доминант в зоне досягаемости! И неважно, что Нечитаемый, это шанс, а любую возможность необходимо использовать по максимуму. К тому же у Аурона имелся опыт участия в Контр-акции в Дубле с подобным психотипом. Вопрос заключался в другом.
Успеет ли он к месту трагедии. Судя по времени, и разделяющему их расстоянию результат ему следовало продемонстрировать практически чемпионский. Если же он начнет звать на помощь спрятавшихся в теньке спасателей, необходимо чтобы сначала они заметили его самого, а потом еще и объяснить что от них требуется. Значит, ему предстояло действовать самостоятельно, под контролем установленного в его разум Дубля. А потому необходимость снятия с потенциального Доминанта его психотипа была единодушно принята в разработку.
Очнувшись от легкого забытья, вызванного воспоминаниями о том сумасшедшем калейдоскопе событий, произошедших со мной за последние два дня, я был вынужден признать, что умышленно пытаюсь обойти стороной то, что беспокоило меня больше всего. Причиной тому являлся факт полной потери взаимопонимания с Огарией. И именно поэтому я сейчас и находился в каюте сверхсветового космического крейсера “Молния” начавшего разгон по направлению к планете Синадра, где и было отмечено появление первого Ретранслятора. Видеть полное равнодушие в её глазах казалось невыносимым, и оправданием тому не могла послужить опасность, грозящая ее дару. В любом случае это не позволяло мне думать ни о чем ином, а потому неоднократно отмечая, насколько малоэффективной стала моя работа, я сам вызвался на “Молнию”, где возникла необходимость присутствия специалиста моего уровня.
Установку страхующего психотипа я совершил, так же не особо вдумываясь в смысл происходящего, согласившись с доводами Аурона. В Контр-акции участвовать придется именно ему, и кому будет установлен страхующий психотип, являлось простой формальностью. Разговор происходил в лаборатории, где я контролировал установку психотипа, снятого с Антона Серова самому Аурону. А потому дал согласие на подобную процедуру, которая была незамедлительно произведена.
С особой болью вспоминался момент, когда непосредственно перед отлетом я пришел к Огарии, чтобы попрощаться. Она выглядела абсолютно спокойной, и отнеслась к сообщению о моем отлете совершенно равнодушно. Попрощавшись, я вышел раздираемый настолько противоречивыми чувствами, что это не смогло ускользнуть и от попавшихся мне навстречу гвардейцев охраны. Подавив в себе горечь воспоминаний, я вновь вернулся к намерению, выполнить которое все никак не мог решиться.
Встав в узком проходе каюты, я выполнил комплекс упражнений психотренинга, позволявших добиться состояния максимальной концентрации. Задача предстояла непростая, и основная её сложность заключалась в непредсказуемости поведения сознания, с которым предстояло наладить контакт. Сюрпризов я откровенно не любил, но и затягивать выполнение задуманного было не в моих правилах. А потому вновь сел на кровать, и прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. Привычно нырнув в Информаторий, я без труда нашел появившийся здесь после недавней загрузки нужный блок-файл. Выполнив несложную мысленную комбинацию, я оказался внутри, запоздало удивляясь собственной решимости.
На первый взгляд могло показаться, что здесь темно и пусто, как в коридорах Информатория. Но он находился здесь и в этом заключалось основное проклятье работы с Нечитаемым. Он имел возможность не проявлять своих мыслей и эмоций, делая это лишь при собственном желании. Что сейчас и происходило. Он знал о моем присутствии, но при этом никак себя не проявлял, хладнокровно вынуждая сделать первый шаг меня. Подобная мизансцена с первого момента заставила меня почувствовать себя неуютно. Да и вообще, тишина действовала угнетающе.
На психозаписях, которые я видел раньше, обычно реципиент вел себя как можно более шумно, пытаясь таким образом заполнить возникшую пустоту. Здесь же прослеживалась ярко выраженная аномалия. Либо реципиент просто сошел с ума и совсем не реагировал. На случай знакомства существовал ряд фраз, конечной целью которых являлось расстановка приоритетов в отношениях. Но подсознательно я решил их не использовать, обратившись к невидимому собеседнику, с первым пришедшим в голову подходящим вариантом:
– Здравствуй.
Сознание «А»
С проблемой двойного времени пора что-то решать. На самом деле прошло лишь 23 часа и 12 минут. На внутренние часы и раньше жаловаться не приходилось. А стоило их откалибровать по парашютному принципу – считая секунды по трехзначным числам, и теперь я мог точно сказать, сколько прошло времени этой темной эры. Причем, если судить по событиям, произошедшим в моем воображении, то я уже встречал вечер второго дня в компании старых друзей за полюбившимся в последнее время покером. Необходимо было выбрать какое времяисчисление принять, чтобы не вести два.
Потому как при всем многообразии настолько давних воспоминаний, пробуждение которых можно объяснить разве что шоковым состоянии было невероятно скучно, и события вымышленной жизни неудержимо убегали вперед. Вспомнив, как ходят все фигуры на шахматной доске, я попытался сыграть сам с собой. Основной задачей являлось запомнить расположение фигур на доске на протяжении всей партии. С первой попытки, конечно, ничего не получилось, но со второго раза, я похоже справился, записав в свой актив очередное полезное обретение в этом виртуальном мире. Конечно, мысли о причине происходящего преследовали неотступно, но если вначале их приходилось прогонять, из-за полной бессмысленности грузиться на этот счет, то со временем они отошли на второй план, уже особо не досаждая.
Чувство постороннего присутствия пришло внезапно. Это напоминало поток воздуха от открываемой двери, и изменения внутреннего объема помещения, когда в него входит человек. В “Сумраке”, как я называл место своего пребывания, царила не полная темнота, как это могло показаться вначале. У доступного пространства имелись свои границы, окрашенные в базальтово-черный непроницаемый цвет, и условно более светлое внутреннее пространство. Предстояло еще понять правила игры на этой территории, а потому я занял выжидательную позицию, стараясь не проявлять явных эмоций, пока не станет понятен принцип общения.
Видеть пришедшего возможности не представлялось, но как я отметил, особой нужды в том и не наблюдалось. Мало того, что я быстро научился различать его присутствие, но еще и еле уловимый фон, похожий на невнятное бормотание выдавал визитера с головой. Интересно, а что мы молчим? Паузу решил выдержать, что ли? Тоже мне, Станиславский. Но если ты все – же здесь появился, значит, я тебе зачем-то нужен. Ну а раз так, то хочешь ты того или нет, первому определяться придется именно тебе.
А потому я хладнокровно ждал дальнейшего развития событий. Это являлась одной особенностей моего характера. Я точно так же как и все, мог испытывать страх, отчаяние, душевную боль. Но только наедине с собой. «Никого не ссы» – этот закон жизни я усвоил еще во времена своей лихой юности. “Чудом выжившие в девяностые”. Именно так именовалось поколение, представителем которого мне довелось являться. И это были далеко не просто громкие слова.
В те времена, желая сохранить собственное достоинство и уважение, приходилось становиться именно “отморозком”. Полноту моего безбашенного имиджа удачно дополняла природная ироничность, используемая на грани издевательства. Зачастую это выбивало противника из колеи, помогая добиться морального превосходства. По сути, что и являлось залогом благополучного завершения регулярно возникающих “терок”, нарваться на которые не составляло труда на каждом шагу.
– Здравствуй – наконец отчетливо произнес долгожданный гость.
Нет, ну вы только посмотрите на него! Здрасте, вам! Ну, жучара! От подобной незамысловатости схемы, с которой оппонент решил передать мне инициативу продолжения беседы, у меня аж злость прошла. Однако, показывать этого я не собирался, наоборот, направил на него весь поток негативных эмоций, которые удалось накопить за время пребывания в Сумраке. В том, что моя молчаливая атака достигла цели, сомневаться не приходилось. Во многом мне еще не удалось разобраться до конца, что было и неудивительно, учитывая непродолжительный срок нашего общения, но фиксировать наиболее явные проявления эмоций своего собеседника мне являлось вполне под силу. Противник был частично деморализован, оставалось лишь усилить впечатление, для чего я как можно более угрожающе прогремел на все пространство Сумрака:
