Константин Колчигин - Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Kнига вторая
– Этому повезло больше – есть шанс поправиться, тем более, что вода и пища прямо под носом… – спокойно констатировал я (недавняя свирепая атака местных хищников как-то даже не вывела меня из себя), а потом перевел взгляд на свою спутницу, сидевшую на носу – вид у нее был не слишком бодрый. – Вы чем-то расстроены, Наташа?
– Нет, все в порядке! – отозвалась девушка, и по ее тону я сразу догадался, в чем дело. – Не обращайте внимания…
Запустив двигатель, я включил передний ход и осторожно прибавил обороты – плавание под мотором в темноте не слишком приятная вещь и требует предельного внимания. Правда, сейчас резкий контраст между водой и светлой песчаной полосой пляжа несколько облегчал ориентировку, но я, тем не менее, решил до времени ограничиваться средними оборотами двигателя.
III
Через несколько километров песчаный берег стал постепенно уклоняться на юг, и теперь стало окончательно ясно, что мы находились в обширном морском заливе, лежащем за пределами района, исследованного предыдущей экспедицией. Придерживаясь средней скорости около двадцати километров в час, я время от времени сбрасывал обороты до минимальных и промерял веслом дно (вот где пришлось пожалеть, о том, что я пренебрег ручными эхолотами) – глубина, впрочем, везде превышала двухметровую длину весла, и можно было без опасений двигаться на прежнем расстоянии от берега. Моя спутница, все еще закутанная в плед (так и не успела одеться), перебралась с носового сиденья на дно лодки, прислонилась к теплому баллону и, кажется, задремала. Причины резкой смены настроения девчонки для меня не были загадкой: та легкость, с которой я разделался с напавшими на нас местными хищниками (никогда до этого не увлекаясь охотой), была немедленно перенесена ее богатым воображением на мир людей… Впрочем, для меня было куда более важным не ее отношение ко мне, а то, что она совершенно не пострадала на протяжении последних сумасшедших суток. Через час с небольшим, огибая низкий песчаный мыс и сильно снизив скорость из опасения наскочить на мель, я с удовлетворением обнаружил, что берег далее резко поворачивает на запад – теперь, без сомнения, мы вышли в само Восточное море. Поколебавшись несколько минут, я решил удалиться от береговой линии на пару километров, где можно будет не следовать ее изгибам и двигаться на гарантированно большой глубине, а нужное направление удерживать с помощью компаса. Приподнявшись, я взял вещевую сумку, расстегнул молнию одного из карманов (всегда знал, что где у меня лежит) и вытащил наручный компас со светодиодной подсветкой. Застегнув кожаный ремешок на правом запястье, я направил лодку на запад и стал понемногу прибавлять ход, постепенно отдаляясь от берега (Восточное море располагалось вовсе не строго с востока на запад). Через несколько минут я взял градусов на пять-семь правее и прибавил обороты двигателя до максимально возможных в обкаточном режиме, продолжая внимательно следить за окружающей обстановкой – видимость на воде была несколько лучше, нежели на суше, но все равно не превышала двадцати-тридцати метров. Разумеется, никаких ориентиров для оценки скорости на глаз здесь не было, но я предполагал (исходя из собственных наблюдений сделанных еще при ярком свете), что она близка к тридцати километрам в час. В некоторой степени о скорости моторной лодки можно судить и по характеру кильватерной струи, которая, впрочем, является довольно индивидуальной для каждого типа судов, а значит, требует предварительных специальных наблюдений и замеров, но я, понятно, не делал их и не мог теперь ориентироваться на особенности пенного следа за кормой. Теплый встречный ветерок, легкое покачивание лодки на длинных очень пологих волнах и ровный гул мотора действовали усыпляюще – Адмирал, растянувшийся у моих ног, уже давно не поднимал головы, а Наташа на носу лишь пару раз пошевелилась, устраиваясь поудобней. Несколько раз и я, несмотря на весьма жесткий самоконтроль, ощущал небольшие (длительностью в несколько секунд) провалы в сознании. В таких случаях, если есть возможность, лучше всего остановиться и хорошо отдохнуть, чтобы не подвергать дополнительному риску себя и пассажиров, вот только в нынешних условиях я не мог позволить себе такую роскошь, как сон…
Более двух часов я вел лодку в прежнем режиме, лишь время от времени снижая обороты (как того требовала обкатка) двигателя ниже средних, а потом стал брать чуть правее прежнего курса, чтобы приблизиться к берегу – по моим подсчетам, устье реки Ледниковой теперь уже могло находиться неподалеку. Завидев прямо по курсу какую-то неясную тень, я резко взял еще правее, и через секунду вдоль левого борта с глухим шелестом (пройдя вплотную к баллону) пронесся большой черный предмет треугольной формы, а спустя мгновение сильный удар в районе кормы отбросил лодку в сторону. Адмирал мгновенно вскочил и зарычал, оглядывая взволнованную огромным телом поверхность воды вокруг нас.
– Что это было? – громко спросила, приподнимаясь, Наташа, перекрикивая шум двигателя.
– Пустяки! – отозвался я, возвращая лодку на прежний курс. – Рыбка проплыла…
– Такая большая? – слегка ошеломленно поинтересовалась моя спутница, двумя руками сразу пытаясь поправить свои пышные волосы.
– Достаточно большая! – снизив обороты до средних, сказал я, стараясь разглядеть в багровом мраке береговую полосу. – Метров десять…
Очередной очень неприятный удар приподнял мотор вместе с транцевой доской, и двигатель сразу взвыл, резко набрав обороты. Я убрал газ до минимума, выждал мгновение и прибавил снова – лодка не тронулась с места, а двигатель вновь стал набирать большие обороты. Выключив мотор, я откинул его на упор и глянул за корму – винт был на месте, но заметно переместился на гребном валу. Очевидно, был срезан штифт гребного винта – пустяковая поломка, но прямо на плаву, из лодки, сменить его было невозможно. Внимательно оглядев темную поверхность воды вокруг и не обнаружив ничего угрожающего, я взял весло и попытался достать им дно – ничего из этого не вышло.
– Что-то серьезное? – уже обеспокоенно спросила Наташа, пересаживаясь с пайола на носовое сиденье. – Вам помочь…
Она запнулась, поняв неуместность подобного вопроса и я, вставляя в гнездо уключину весла, невольно улыбнулся в темноте.
– Нет, спасибо, справлюсь сам, – после небольшой паузы ответил я, усаживаясь на среднее сиденье. – Работа веслами и ремонт лодочных моторов – не для хорошеньких девчонок, тем более, когда рядом находится сильный умелый мужчина…
– Кажется, это второй комплимент с вашей стороны, Николай Александрович, – заметила девушка, поднимая со дна лодки свою одежду (собственные вещи я уже положил в сумку), а потом добавила чуть изменившимся голосом. – Если не считать того случая, когда вы назвали меня на редкость привлекательной девчонкой после своего неожиданного поступка…
Взяв направление по компасу (строго на север), я направил лодку в сторону предполагаемого берега. Наше суденышко пару раз качнулось – Наташа за моей спиной начала одеваться. Время она, на мой взгляд, выбрала для этого не самое удачное – любой толчок – и можно оказаться за бортом, но я промолчал – не кутаться же девчонке в плед до нашего возвращения… Управилась она за несколько минут, а потом, что-то поискав в своей сумке, устроилась на носовом сиденье и стала расчесывать (это я определил по звуку) свои замечательные волосы.
– Мои вещи словно кто-то пожевал! – заметила девушка, продолжая свое занятие. – Я все время хотела спросить вас, Николай Александрович… Вы часто стираете верхнюю одежду, но ваши брюки и рубашка всегда выглядят отутюженными… Можно подумать, что у вас есть походный утюг!
– Есть! – подтвердил я, наконец, позволяя себе оглянуться – во мраке прямо по курсу стала выступать сплошная стена тростника. – По возвращении я продемонстрирую вам этот агрегат и даже научу им пользоваться.
Смерив глубину в очередной раз, я обнаружил, что она не превышает половину лопасти весла – что-то около тридцати сантиметров. Дно оказалось илистым, но не слишком вязким, и я осторожно ступил за борт, а потом развернул лодку кормой к себе (это было проще, чем обходить ее). Вытащив из-под кормового сиденья пластиковый ящик с инструментами, я взял из него плоскогубцы, молоток, выколотку и новый штифт (с рук пришлось стянуть перчатки). Действуя почти вслепую, я отогнул усики штифта и вытащил последний из отверстия на колпачке гребного винта. Потом осторожно взял колпачок, положил его на кормовое сиденье (ронять что-либо было недопустимо!) и лишь потом снял гребной винт, чуть повернув его на валу. Убрав винт и плоскогубцы в лодку, я, едва различая остатки штифта в гребном валу, несколькими точными ударами молотка по выколотке выбил их из отверстия, выпрямился и чуть повернул лодку, чтобы бросить инструменты в ящик. В этот момент что-то обвилось вокруг моей правой ноги, и почти сразу последовал сильный рывок. Едва устояв, я с большим усилием поднял ногу из воды и разглядел на фоне темно-коричневого сапога более светлое щупальце толщиной с мою руку. Не задумываясь, я сразу стукнул его молотком (который все еще держал в правой руке), целясь туда, где оно проходило через каблук. От очередного рывка я чуть не упал, а Наташа, почувствовав неладное (я не оборонил ни слова), бросилась на корму.
