Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)
— Мы не влипли. Мы попали в трудную ситуацию, из которой есть выход. За нами вернуться. Незачем себя хоронить раньше времени, — резко сказал я: — Все отжали одежду? Здесь врачей нет, так что, если заболеете, помогать будет некому.
Говоря про врачей, я оказался не прав. Когда к скале причалила лодка, и незнакомый офицер спрыгнул на камни, оказалось, что он военный врач.
— Младший лейтенант медицинской службы Сол, — отрекомендовался он и отдал честь. На вид ему было лет 30. Он был худой и высокий, в ладно пригнанной форме, затянутый в новую хрустящую портупею.
В момент торпедирования, доктор со своей санитарной командой оказался на корме, где приказ «покинуть корабль» услышали раньше всех и сразу полезли в лодки, так что у них с собой оказался полный комплект медикаментов, сухие пайки, патроны и оружие.
Когда люди высадились, на скале сразу стало тесно и шумно. Моринеры доставали кисеты, делились папиросами и табаком. Многие из тех, кого привез доктор, были ранены или обожжены. Было двое тяжелых. Я распорядился, чтобы раненых перенесли из лодки на землю. Моряки с радостью кинулись выполнять приказ. Появление пополнения странным образом воодушевило людей.
Мы отошли в сторону, чтобы поговорить с глазу на глаз.
— Говорите потише, — попросил я: — положение тяжелое, не хочу, чтобы моринеры нас слышали.
— Да. Конечно, — тихо ответил он: — Мы хотели уйти за кораблями, но на воде было слишком много раненых и тонущих. Стали спасать, а потом уже увидели вас.
— Много спасли?
— Лодка перегружена, всего 20 человек вместе с моей командой. Извините, очень хочется курить, — доктор достал из кармана френча и стал набивать маленькую трубочку.
— Это точно, — ответил я.
— Хотите?
— Спасибо.
Доктор закурил, выпустил струю дыма и передал мне трубку. Табак у него был очень хороший. Мы немного помолчали, глядя на море, стараясь не смотреть в сторону тонущего корабля.
— Нам повезло. Соседняя лодка застряла, что-то заело и ее так и не смогли спустить на воду.
— Бывает, — сказал я, — мне кажется, что нам всем сегодня очень повезло. Всем, кто спасся.
— Да, — ответил доктор: — Пожалуй. Вы здесь единственный офицер. Я не в счет, как говорят на флоте — швабра. Что Вы собираетесь делать?
— Вы не кадровый военный?
— Я дантист. А Вы?
— Управляющий складом.
— Понятно. Но Вы все равно старше меня по званию.
Я кивнул. На самом деле я с трудом представлял себе, что нужно делать и чем все это может закончится. Доктор молча смотрел на меня и ждал приказаний.
— Не знаю, что Вам сказать. Давайте подумаем. На скале нам всем конец. Припасов нет, укрытия нет, организовать нормальную оборону мы не сможем. Думаю, что очень скоро варды пришлют за нами десант или просто расстреляют из пушек.
Доктор вздохнул: — Эта земля представлялась мне спасением. Наверно, надо было забирать раненых и постараться догнать корабли.
Чайки истошно орали над головой. Я в упор посмотрел на лейтенанта.
— Еще не поздно.
Он нервно дернул головой и твердо ответил.
— Без приказа я не уйду.
Я снял фуражку, провел рукой по волосам и опять надел.
— Извините. Я не хотел Вас обидеть. Я только что тонул в море и не хочу туда возвращаться. Меня сейчас в лодку и хлебом не заманишь. Думаю, что на этом острове таких, как я большинство. Предлагаю следующее, все желающие садятся в лодки и отправляются догонять наши корабли, те кто останется будут защищать эту скалу до подхода подкрепления. Вы готовы возглавить поход?
Доктор задумался.
— Не знаю, — протянул он: — я готов плыть, но не хочу оставлять Вас здесь. Давайте попробуем рассадить всех и уйдем вместе.
— Бросьте доктор. Десантная лодка рассчитана на четырнадцать человек. У нас две лодки и тридцать восемь человек, из которых два тяжело раненных. Все не поместимся. Даже маленькая волна сможет нас утопить.
Доктор внимательно посмотрел на меня.
— Да-да. Я понимаю. Хорошо. Я сделаю, как скажете. Какие еще будут приказания?
— Я заберу у ваших моряков оружие и патроны. Вам в лодке они ни к чему, а мне пригодятся. И еще, нужно накормить людей. Оставшуюся провизию разделим поровну, между теми, кто уплывает, и теми, кто остается.
— Конечно. У нас в лодке, слава океану, оказался спасательный набор, вода, сухой паек и бочонок с водой, и даже, кажется, котел есть.
— Отлично. Можно попробовать накормить людей горячим.
Я позвал сержанта, приказал соорудить костер и приготовить обед. Через минуту моринеры притащили из лодки большой походный котел, нарубили ножами и вырвали руками все имеющиеся на острове кусты и разожгли маленький чахлый костерок, которого хватило только на то, чтобы приготовить из рыбных консервов и воды из бочонка, жалкое подобие супа. Был он чуть теплый, дрова прогорели очень быстро. Суп ели прямо из котла, закусывали галетами, особенно прожорливых осаживали, следили, чтобы хватило на всех. После еды, я объявил привал.
Люди повеселели. Собравшись у остатков костерка моринеры травили байки, кто-то прилег поспать.
Доктор, сержант и я поднялись на скалу и устроили военный совет.
Собственно, обсуждать нам было нечего. Сержант наотрез отказался оставаться на острове, и я назначил его командиром второй лодки. Продовольствие и воду решено было разделить на три равные части. Все карабины я забрал. Мы дали моринерам отдохнуть ровно полчаса, потом спустились и объявили о своем решении.
На острове, со мной, остались восемь добровольцев, в том числе бомбардная команда из моего взвода. Всем нам казалось, что лучше умереть на твердой земле, чем захлебнуться.
Перед уходом, сержант дал мне 3 папиросы, а доктор, смутившись, протянул мне подсумок с десятью револьверными патронами.
Лодки ушли четыре часа назад. Я сидел на выступе скалы, докуривал вторую папиросу и смотрел, как «Грозный» дрейфует в сторону вражеского острова, на нем еще оставались люди.
— Интересно, — сказал сидящий рядом моряк: — их варды в плен возьмут или потопят?
— Видишь, не стреляют, — ответил другой: — наверно хотят живыми взять.
— А зачем им живые? Живых надо кормить, поить, поселить где-нибудь. Проще утопить.
— Поглумятся и кончат, — сказал высокий конопатый моринер. Он осматривал свой карабин, вставил патрон и щелкнул затвором.
О плене говорили часто. Его обсуждали и в офицерский кают-компаниях, и в арестантских ротах, некоторым он казался единственным спасением, некоторых от одной только мысли о нем, бросало в дрожь. В газетах писали, что варды любят издеваться над пленными, пытают их и убивают. Была ли это правда или военные корреспонденты старались таким способом разжигать в нас ненависть к врагу, я не знал. Но оказаться в плену мне не хотелось.
— Да ладно, — отмахнулся пожилой моринер: — Что они не люди что ли? Не верю я, что они пленных убивают. Наверно заставляют работать, может кормят мало, ну побьют еще. А про пытки и убийства это все выдумывают.
— Ну, вот посмотришь, когда к ним попадешь. Посадят тебя на кол на берегу, чтобы издалека было видно и будешь голой жопой светить, вместо маяка.
Мне надоела матросская болтовня. Болела голова. Я привалился к нагретому камню и закрыл глаза. Одежда почти высохла, ноги в сапогах согрелись и меня больше не знобило. Во рту пересохло. Я проводил по губам жестким, как наждак языком. Воду мы берегли и договорились выдавать по часам, совсем по чуть-чуть. Время пить еще не наступило.
Карабины я раздал моринерам и теперь мой отряд был кое как вооружен. Я понимал, что, если варды отправят за нами корабль, нас всех убьют, но наличие оружия в руках давало обманчивое ощущение силы.
Я думал о своей семье, о жене и детях, представлял наш дом, стоявший на обрыве у самого моря. Мы сняли его сразу после свадьбы и прожили в нем все эти годы. В доме была кухня и две комнаты, одну мы оборудовали под детскую, а во второй была и гостиная, и столовая, и наша спальня. Берег в этом месте был крутой, и жена боялась, что дети могут заиграться и сорваться вниз, и тогда я сделал изгородь. Мой сын стоял рядом и смотрел, как я вбиваю колья. Накрапывал мелкий дождик. Сын смешно надвинул на глаза мою старую шляпу и сосал палец. Над нами шуршала листьями рябина. Ягоды на ней уже были красные и горчили.
— Господин моринер-лейтенант! — кто-то позвал меня.
Кажется, я задремал.
Я открыл глаза
— Что случилось?
— Корабль.
— Где?
Я смотрел перед собой и ничего не видел, только сверкающее под солнцем море. Глазам стало больно, и я зажмурился.
— Варды отправили за нами корабль.
Я рывком сел и сердце бешено застучало. У меня такое бывает со сна. Я пару раз глубоко вздохнул и выдохнул, потом, чтобы проснуться окончательно, зачерпнул немного морской воды и протер лицо.
