Андрей Левицкий - Пароль: «Вечность»
– Конечно. Но ведь я не говорил, сколько будет длиться эксперимент. Он состоит из серии опытов, и это первый из них. Продолжительность всей серии определится в зависимости от того, как сознание будет справляться с воздействием различных конечных сред.
Что-то защелкало, раздался тихий звонок. Передо мной возник ассистент и сказал:
– Постарайся расслабиться. Медитировать никогда не пробовал? Сейчас...
– Заткнись! – выдохнул я. – Губерт! Эй!
– Да, Разин? – На этот раз его голос раздался сзади.
– А что меня ждет в этой конечной среде?
После паузы он откликнулся:
– Вечность.
– А серьезно?
– Я всегда серьезен, Разин. Кстати, это у нас кодовое слово, вроде внутреннего пароля для всех участников эксперимента. Запомни его на случай, если сознание потеряется в конечной среде.
– Что за бред? Губерт, сколько до меня... сколько людей ты раньше отправлял в эти конечные среды?
– Четверых, – откликнулся он после паузы. – Иногда материальное тело целиком проваливается туда вслед за сознанием, иногда нет.
Ассистент ушел. Щелканье стало громче.
– И ни один не выжил?
– Трое мертвы. Насчет четвертого мы не уверены. Хорошо, включайте контроллер виртуальных частиц.
Прозвучали и стихли шаги. Раздался стук. Я не видел, но спинным мозгом почувствовал: дверь в зал закрылась, теперь, кроме меня, здесь никого нет.
Согнув левое запястье и просунув кончики пальцев под рукав комбеза, я коснулся спрятанной там вилки, которую незаметно прихватил в столовой, и попытался вытащить ее. Пальцы заскользили по гладкому пластику.
Свет в зале начал гаснуть.
Вытащив вилку, я покрепче сжал ее, уперся концом в защелку браслета на запястье и попробовал сдвинуть. Свет пульсировал, по залу сновали тени.
Когда я стянул вилку в столовой, у меня не было никакого плана. Ведь нельзя же, в самом деле, надеяться с помощью этой ерунды разделаться с двумя вооруженными охранниками. Я просто хватался за соломинку, за любую возможность хоть как-то повлиять на ход событий.
Защелка не поддавалась. Жужжание сменил гул, тени метались по залу все быстрее, и вдруг я понял, что они возникают из-за пузырей, которые поднимаются в емкостях по углам помещения. Вязкая жидкость внутри тех двух, что я мог видеть с лежака, светилась, переливаясь блеклыми красками.
Я перестал давить на защелку и попытался поддеть ее. Из-под потолка донесся голос доктора Губерта:
– Базовая онтология загружена?
Его ассистент что-то неразборчиво пробубнил в ответ, и доктор продолжал:
– Хорошо, надеюсь, в этот раз получится и он не повторит судьбу Баграта. Вы должны снять все показания, включая... Почему работают наружные динамики?
В окне под потолком зала я разглядел три силуэта. Один исчез, возник в соседнем окне, раздался треск динамика, щелчок – и голоса смолкли.
Губерт придвинулся ближе к стеклу. Отступил назад. За его спиной прошла Элла.
Тени метались в безумном хороводе. Опоясывающая площадку труба начала разгораться призрачным сиянием, внутри нее по кругу неслись темные пятна.
Площадка затряслась.
Защелка браслета откинулась, и тут же вилка, треснув, сломалась. Я высвободил вторую руку, сел и занялся браслетами на ногах.
Гудение стало еще громче, пузыри в емкостях взлетали сплошным потоком, там клокотало и шипело, несущиеся по трубе темные пятна слились в узкие полосы. Я будто попал внутрь какой-то чертовой карусели. Выпрямился. Голова закружилась. Вцепившись в лежак, чтоб не упасть, увидел доктора Губерта, приникшего к тонированному стеклу.
Затрещал динамик, сквозь гудение донесся голос:
– Разин! Разин!
Сжав руку в кулак, я отсалютовал ему.
И зашагал к краю площадки.
– Разин, стой на месте! Мы уже не остановим загрузку новых параметров! Не двигайся, из-за тебя может произойти сбой метасистемы! Разин, стой! Тебя целиком засосет в конечную среду!!!
Идти было тяжело – все вокруг вращалось, площадка тряслась, надсадный гул заполнил помещение. Но все же я медленно шел к трубе.
– Разин, назад!!!
Силуэт за окном исчез. Я шагал дальше, а навстречу катились волны энергии, стремящиеся отбросить меня обратно. Глаза слезились, меня шатало, пришлось нагнуться вперед и сощуриться. На что я рассчитывал? Даже если удастся добраться до двери, даже если она не заперта – что дальше? Лабораторный комплекс большой, здесь полно людей, как я выберусь отсюда? Хотя можно разоружить охранника, взять кого-то в заложники...
Ничему этому не суждено было произойти. Подойдя к трубе, я остановился в изумлении. С этого места стал виден купол, накрывший площадку. Труба была его основанием, он как бы вырастал из нее – большой радужный пузырь, вернее, половина пузыря, тончайшая полусфера. Я разглядел сквозь нее силуэты – странные, чужеродные, они извивались, перемещаясь с места на место, сливались и распадались.
Я шагнул через трубу.
И тогда мир раскололся. Гул стал ревом, он захлестнул меня и опрокинул на спину. Широкая трещина расщепила пространство. В трещине этой что-то было – огромное тело, не то диск, не то остров... Я не мог понять, видел только, что оно парит высоко над землей, где-то под облаками.
Мир содрогнулся и пропал. Все пропало...
Глава 4
Я лежал на спине, закрыв глаза. Болел затылок, сверху тянуло сквозняком. Воздух прохладный, запахи непривычные. Влажно, душно. Под головой холодный металл.
Шелест. Что это шелестит? Знакомый звук...
Я открыл глаза.
Надо мной был потолок, расколотый широкой трещиной. Сквозь нее лился свет луны, он высвечивал толстые, неровные прутья арматуры, которые накрывали трещину. Между ними в зал свешивалось растение, смахивающее на лиану, покрытое крупными листьями. Оно тихо покачивалось на ветру.
Откуда в лаборатории взялась лиана?
Это была первая мысль.
И вторая: почему на потолке ржавчина?
Я медленно сел. Закружилась голова. Сглотнув, потрогал затылок – крови нет. Упираясь ладонями в пол, привстал и огляделся.
Площадка по-прежнему находилась в центре зала, но зал этот разительно переменился. На месте двери, через которую меня ввели сюда, зиял пролом. Окна вверху были выбиты. Плитки на стенах потрескались, некоторые откололись. Сама площадка проржавела. Кое-как поднявшись, я оглянулся и шагнул к лежаку, с которого слез... когда? Казалось, всего минуту назад, но почему же он так сильно изменился? Пластиковая обивка потемнела и лопнула, из-под нее вылезло что-то пористое, стойка покосилась.
Что происходит? Вернее – что произошло?
Подойдя к краю площадки, я увидел человеческий скелет, лежащий за трубой. Из дыры в лобной кости торчала короткая стрела со светлым оперением.
Я осторожно сел на трубу, перекинув через нее ноги. И услышал шорох.
В проломе на месте двери возник приземистый силуэт.
Должно быть, сейчас было полнолуние – в трещине я не видел луны, но свет ее, холодный и ясный, хорошо озарял зал. В этом свете возникло четвероногое существо. Один глаз светился красным, другой – мутножелтым. Зрачки напоминали кошачьи, хотя тело больше походило на волчье, а уши были треугольными и с кисточками, как у рыси.
Поняв, что его заметили, этот странный гибрид глухо зафыркал, захрипел и пошел вокруг площадки, медленно приближаясь ко мне.
Ответом ему были далекое хоровое фырканье и утробный вой, донесшиеся сверху.
Я неподвижно сидел на трубе. Гибрид подходил все ближе.
Он прыгнул, когда нас разделяла пара метров. Я упал рядом со скелетом и выдернул стрелу из дырки в черепе.
Существо всеми лапами оттолкнулось от трубы и кинулось на меня. Привстав, я вцепился в его загривок, ткнул стрелой в морду.
Наконечник вошел между клыками, вонзился в гортань. Гибрид взвыл, толкнул меня, опрокинув на спину, но я вывернулся, подмял его, уселся сверху. Он бил лапами, царапая мне бока. Я вдавил стрелу. Что-то хрустнуло, она дрогнула в руке и рывком вошла глубже. Я нажал сильней, навалился всем телом – и пробил гортань. Гибрид дернулся, оставив на моем боку глубокие царапины.
И умер.
Я моргнул, охваченный внезапным ощущением дежавю, повторения недавних событий – только тогда это был черный пес, в которого я воткнул нож, а теперь какое-то непонятное существо с разноцветными глазами, получившее удар стрелой. Я встал на колени, прижал ладони к вискам, зажмурился и сдавил голову. Быстро заколотилось сердце, волны дрожи побежали по спине.
Передернув плечами, я поднялся. Гибрид лежал неподвижно. Бледное гладкое брюхо без шерсти, длинная морда – не волчья, слишком узкие челюсти, но и не лисья, слишком уж она крупная для лисы. Рысьи уши и кошачьи глаза. Разноцветные. Может, это койот? Их-то я никогда не видел, разве что по телевизору... Да нет, они вроде совсем не такие. Даже мертвой тварь выглядела опасно и зловеще.
Я вытащил окровавленную стрелу из пасти, вытер о шерсть на шее гибрида и присел, заметив сыпь у него на боку. Она сплошной коркой покрыла ребра, тянулась по шее, по лбу и заканчивалась над правым глазом.
