Роман Злотников - Собор
— Ладно-ладно. Я заеду за тобой в восемь. Будь готова.
— Ванечка, ты чудо, только у меня в семь контрольная съемка.
— Это как? — не понял КЗ.
— Они говорят, что это вообще-то пустая формальность, но необходимо сделать несколько снимков, посмотреть, как я буду себя вести перед камерой. Так во всем мире принято.
— Ну раз принято, так делай, подожду, а пока чао. Надо завезти фотографии дочери твоего дядечки в одну контору. Обещали помочь.
— Как я тебя люблю, Ванечка! — Натали чмокнула его в щеку и ускакала в ванную.
КЗ уже ждали. Вчерашний мужчина взволнованно встретил его у дверей:
— Вы знаете, боюсь сглазить, но, по-моему, мы нашли.
КЗ опешил:
— Как? Уже!
— Дело в том, что они никуда не пропадали. Девушки заключили контракт с одним рекламным агентством, и оно сняло базу отдыха в сорока километрах от Москвы, где заставляет своих сотрудниц сгонять домашний жирок.
— Прекрасно, надо сообщить родителям.
— Конечно, конечно, можете позвонить от нас. КЗ направился было к столу, но затем остановился:
— А сколько туда ехать?
— Да часа полтора.
КЗ замялся:
— Может, вы объясните, как туда добраться, хотелось бы самому посмотреть… Ну вы понимаете?
Мужчина воодушевленно закивал:
— Полностью с вами согласен, меня так взволновала ваша история, что я собирался сам туда съездить. Уже отпросился и вызвал машину, так что, если не возражаете, поедем на нашем транспорте. — Он приглашающим жестом указал на синюю «Вольво-960», стоявшую у тротуара.
— Да, но я…
— Ну и прекрасно, загоните свой «БМВ» к нам во двор, никуда он не денется.
КЗ оставалось только согласиться.
Едва «вольво» скрылась за углом квартала, как из особняка выскочил невысокий крепкий парень с неприметной внешностью, профессионально вскрыл переднюю дверцу «БМВ» и через пару минут выехал за ворота, свернув в противоположную сторону.
Когда водитель «вольво» выругался и затормозил прямо на гребне небольшого двухпролетного моста, мужчина вскинулся и озабоченно наклонился вперед:
— Что случилось, Константин?
— Пару минут, Станислав Владимирович, не волнуйтесь.
— Может, лучше будет съехать с моста и потом заняться ремонтом?
— Да у меня что-то со стартером не в порядке, боюсь, не заведемся, а тут с горочки… Не волнуйтесь, подышите воздухом, ноги-то, наверно, затекли.
Мужчина вылез из машины, подошел к парапету и закурил, посматривая по сторонам. КЗ выбрался вслед за ним и встал рядом. Мужчина вдруг спросил каким-то значительным голосом:
— Курите?
КЗ глубоко вдохнул речной воздух и, стараясь не упустить ни полвздоха, мотнул головой:
— М-м.
— А жаль, — ответил мужчина и, плавно повернувшись, отработанным, профессиональным жестом всадил в грудь КЗ остро отточенный стилет.
КЗ всхлипнул, удивленно опустил глаза, мужчина слегка развернул стилет в ране и отпустил рукоятку. Тело рухнуло на асфальт. Водитель шустро вытащил из багажника два «волговских» колесных диска, сноровисто привязал к шее и ногам КЗ и поднял тело на парапет. Мужчина спокойно и методично очистил его карманы и в тот момент, когда водитель столкнул тело в бездну, ловко вытащил стилет. Спустя несколько мгновений раздался всплеск, потом все стихло. Они сели в машину, и ровно через три минуты после того, как машина остановилась на гребне моста, он опустел. Только угрюмый сыч, невесть откуда взявшийся в зарослях тростника у опор моста, проводил удалявшуюся машину странным, нептичьим взглядом.
Часть II
Знак Перуна
1
Глаза резал яркий свет, все плыло и посверкивало. КЗ попытался сфокусировать взгляд, на мгновение это ему удалось, и он разглядел, как небо над ним закрывают широкие разлапистые еловые ветви, потом опять все поплыло. Он попытался что-то спросить, при этом даже не поняв что. Потом почувствовал, что крепкие, сухие пальцы раздвигают ему губы, в нос ударил резкий, пряный запах, затем по языку потекло чудовищно горькое варево. КЗ захлебнулся, но тут же ощутил, что в голове проясняется. Зрение потихоньку тоже пришло в норму, однако, когда он попробовал шевельнуться, оказалось, что он способен только моргнуть. КЗ попытался подвигать языком и губами: плохо, но все же получилось.
— Де а?
— В лесу, — ответил негромкий бас, — спи, прыткий, тебе еще не менее трех дней спать, пока говорить сможешь. — И те же жесткие пальцы закрыли ему глаза, а потом широкая ладонь прошлась по лицу, как бы стирая сознание, и КЗ провалился в тяжелый, вязкий сон.
В следующий раз он проснулся несколько окрепшим. В голове окончательно прояснилось, и глаза больше не застилал туман, однако, когда он опять попробовал шевельнуть головой, в виски ударила резкая боль. Дождавшись, пока она поутихнет, КЗ, осторожно двигая зрачками, оглядел свое новое пристанище. Судя по всему, это была деревенская изба. Он лежал на чем-то жестком, у открытого окна. Где-то наверху угадывался потолок из широченных потемневших плах. Еще, не двигая головой, он сумел углядеть только угол беленой русской печки.
За окном вдруг послышался негромкий разговор, будто собеседники открыли какую-то дверь либо вышли из-за угла.
— … его коснулся взгляд Триглава.
Невидимый собеседник ответил не сразу:
— Тогда ему повезло, брате…
— Повезло…
Опять наступила тишина, словно говорившие зашли за какую-то преграду, а затем вновь послышались голоса:
— … думаешь, он?
— Подождем, брат…
КЗ показалось, что основной разговор они ведут на каком-то ином, неслышном ему языке. Где-то за спинкой кровати скрипнула дверь, потом что-то громыхнуло, и над КЗ склонилось сумрачное мужское лицо. Незнакомец несколько мгновений рассматривал его или даже, скорее, не его, а что-то в глубине его зрачков. Потом отступил к окну. Он был худ, хмур, носат, гладко выбрит, одет в поношенные пиджак и брюки, заправленные в крепкие юфтевые сапоги, и держался как председатель Верховного суда. Потом над КЗ склонился еще кто-то, он почувствовал, как ему вливают в рот уже знакомое варево, и ощутил, что его снова затягивает в сон. КЗ дернулся, попытался что-то спросить, но язык опять не слушался, и он провалился в темное облако сна без сновидений. В памяти остались только странная фраза «…его коснулся взгляд Триглава» и устойчивое ощущение того, что это самая страшная из его проблем.
На этот раз он проснулся ярким, солнечным утром. Памятуя о предыдущих попытках, КЗ решил попробовать пошевелиться только спустя несколько минут. Сначала подвигал зрачками, потом медленно, осторожно повернул голову. Он находился в той же комнате, в которой очнулся в прошлый раз. КЗ лежал на узкой деревянной кровати, у окна, в углу большой комнаты просторной пятистенки. Посреди комнаты стоял простой струганный стол, занимавший большую часть пространства. Остальная мебель была крайне скудной и явно самодельной.
Широкая дверь из тесаной березы тихонько отворилась, и на пороге возник седой мужчина с бородой и длинными волосами, перевязанными берестяным ремешком. В руках он держал деревянную плошку с густым, желтым липовым медом и тарелку со стопкой блинов. Войдя, незнакомец поставил завтрак на стол и подошел к КЗ. Подобно тому худому мужику он несколько мгновений что-то рассматривал в зрачках Ивана. Потом довольно кивнул и сказал:
— Вставай, завтракать пора.
КЗ вдруг почувствовал зверский голод. У него возникло странное ощущение, что если он сейчас, немедленно не пропихнет в желудок хотя бы маковую росинку, то его желудок примется пожирать его самого. Осторожно, опасаясь резким движением вызвать знакомую по прежним пробуждениям боль, он отодвинул одеяло и сел на кровати. На мгновение в глазах поплыло. КЗ замер, но боли не было. Он медленно спустил ноги на пол и, помогая себе руками, поднялся. Мужчина уже сидел за столом и невозмутимо поглощал блины, макая их в плошку с медом. КЗ сделал несколько неуверенных шагов и так же осторожно опустился на лавку. Голод, отступивший было перед первоочередной проблемой — передвижением, навалился с новой силой, и КЗ, собиравшийся задать сотрапезнику какой-то очень важный вопрос, который вертелся в голове, но никак не мог оформиться, свирепо набросился на еду.
Мужчина насытился первым. Встав из-за стола, он подошел к печке, открыл заслонку и, достав закопченный чугунок, нацедил из него кружку, которую поставил на стол перед КЗ, буркнув:
— Погуляй на дворе, к ужину вернусь. — После чего как-то мгновенно-неторопливо вышел за дверь. КЗ даже не успел повернуть голову, а того уже не было.
Лишь съев последний блин, КЗ почувствовал, что наелся. У блинов был какой-то необычный, резкий привкус, который, впрочем, не был неприятным. КЗ придвинул кружку и понюхал. Это оказалось знакомое варево. КЗ выпил, сдвинул посуду на край стола и, понаслаждавшись минут пять ощущением сытости и покоя, направился к двери. В сенях лежала огромная куча прелых листьев и хвои, КЗ обошел ее, осторожно ступая босыми ногами, и вышел на двор. Дом стоял на крохотной лесной полянке. К крылечку вела узкая, еле заметная тропинка, а забор с трех сторон обозначали толстые жерди, привязанные ко вбитым в землю невысоким, едва ли метр высотой, кольям. Вокруг стояла стена исполинских деревьев. Пахло подсыхающей росой, влажной хвоей и еще чем-то дремучим и первобытным, о чем давно уже никто не знает, но еще помнит памятью сотен предков, веками живших в таких лесах и сроднившихся с ними всем своим естеством. КЗ спустился по ступенькам и проковылял к лавочке у колодца. Опершись спиной о колодезный столб, он откинул голову и почувствовал, как по телу разливается приятная истома, словно по вкопанному в землю колодезному столбу из земли вытекают какие-то природные токи и вливаются в его ослабевшее тело.
