Андрей Земляной - Офицер

— Ну ты-то куда лезешь? — возмутился Василий. — Там воевать надо, а не в куклы играть…

— Да-а-а? — обиженно протянула Светлана. — А Вера тебя как швыряла? Сам говорил, что аж болит все. Вот она не в куклы играет, правда? — И девочка ехидно закончила: — Она играет в Ваську.

Еще с минуту Сталин молчал. Потом в уголках его глаз разбежались веселые морщинки, и Вождь рассмеялся беззаботным веселым смехом.

— Вот когда тебя Вера валять перестанет, вот тогда поговорим, — произнес он спокойно. — А пока нечего тебе в спецназе у товарища Новикова делать. Только сам опозоришься, и меня, дурня старого, опозоришь. Занимайся, как следует, а я сам с товарищем Новиковым поговорю…

Разговор с Новиковым состоялся через три дня. Сталин знал, что Василий успел съездить к Кириллу и упросить его заступиться перед грозным отцом. Поэтому он был несколько удивлен, когда Кирилл, выслушав все аргументы против службы потомков государственной элиты в частях спецназа, совершенно спокойно кивнул:

— Разумеется, товарищ Сталин. Если на то будет ваш приказ — я немедленно прекращаю обучать мальчиков боевым искусствам.

Сталин замер, помолчал, сосредоточенно кроша табак в трубку, а потом осторожно произнес:

— Смущает ваша покладистость, товарищ Новиков. Очень смущает, потому что покладистость товарищу Новикову не свойственна. Совершенно не свойственна покладистость товарищу Новикову. И хочется понять: отчего начальник научного отдела Осинфбюро такой покладистый?

Кирилл уверенно посмотрел в глаза Вождю:

— Вы, товарищ Сталин, читали о выборе вашего сына в той, другой реальности. Там он выбрал самую опасную тогда профессию — профессию летчика-истребителя. И как мне помнится, по воспоминаниям людей, близких к вашему сыну, летчиком он был, что называется, от бога. Руководителем в авиации он себя тоже зарекомендовал хорошим. Так что мне нет смысла отбирать кадры у моего друга Валерия.

Он смолк, давая Сталину время переварить полученную информацию, а потом продолжил:

— Василий может продолжать тренировки с тем, чтобы получить набор навыков, необходимый в повседневной жизни. То есть не то, чтобы необходимый, но…

— Понимаю, товарищ Новиков. Ваську надо обучить тому, что может пригодиться летчику, артиллеристу, танкисту, — медленно произнес Иосиф Виссарионович. — А делать из него бойца спецназа вы… — тут он смолк и посмотрел на Кирилла, ожидая ответа.

Новиков вздохнул:

— Делать из него бойца спецназа я не считаю правильным, товарищ Сталин. К сожалению. Из него получится отличный генерал авиации, но в спецназе он никогда не поднимется выше старшины. Склад характера не тот. Однако, — Кирилл поднял руку, прося своего собеседника дать ему договорить, — однако я полагаю, что курс бойца спецназа будет для Василия полезным. Хотя бы в том смысле, что он сможет в будущем правильно оценивать возможности такого инструмента, как войска специального назначения.

Теперь молчали оба. Пауза затянулась.

— Спасибо за честный ответ, — наконец нарушил молчание Сталин. — И за умный ответ спасибо. Надо будет обязательно сказать товарищу Чкалову, чтобы он тоже занялся с Василием. А что насчет Артема?

— А вот его бы я просил оставить у меня. Очень возможно, что из него впоследствии вырастет командующий всеми войсками специального назначения СССР… — Новиков помолчал и вдруг закончил неожиданно жестко: — Если, конечно, он останется жив.

Снова долгая пауза. Потом Сталин молча кивнул:

— Так и поступим. Артем — хороший мальчик. Умный и сильный мальчик. Вы уж готовьте его так, чтобы он остался в живых. Обязательно надо, чтобы он остался жив.

Новиков кивнул:

— Сделаем все, что только в наших силах, товарищ Сталин.

— Обещаете?

— Слово офицера.

Сталин усмехнулся в усы:

— Если красный командир дает слово, это значит очень много. Очень крепкое слово у красных командиров. Но если слово дает красный офицер — это значит еще больше. Потому что у нас мало красных офицеров. Почти нет их у нас. Только вот товарищ Новиков и есть…

Глаза его смеялись. Кирилл проклял свои привычки, которые могут помешать в жизни. И хотя «привычка свыше нам дана», но все же…

— А что вы скажете относительно остальных, кто рвется к вам в спецназ, товарищ Новиков? — полюбопытствовал Сталин. — Из них выйдут настоящие командиры — настоящие офицеры спецназа?

— Из молодого Фрунзе — возможно. А остальных я не знаю, товарищ Сталин.

— Схитрил Красный, — вздохнул Иосиф Виссарионович. — Научился врать, прямо как молодой Джугашвили на допросах…

— Учитель был стоящий, — хмыкнул Кирилл. — Да и кровь свое берет…

14

Чтобы вести войну, нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги.

Великобритания, Глазго

Англия сильна традициями. Традиции же её и погубят. Наблюдавший за отправлением поезда Глазго — Лондон высокий широкоплечий мужчина преклонных лет неторопливо двинулся вдоль улицы, выходящей к вокзалу. Почтовый поезд, так же как и десятилетиями позже, выходил из Глазго, утаскивая раз в месяц вагон с ветхими купюрами, собранными по всей Шотландии. В Лондоне их сортировали по сериям и после соответствующей процедуры сжигали в печке. Сегодня этот поезд шёл без груза, но важно было ещё раз проверить количество охраны и число вагонов.

Старик, неторопливо постукивавший тростью, вошёл в неприметный переулок и, пройдя его насквозь, сел в остановившийся рядом автомобиль.

— Ну, что, мальчики, девочки, — Новиков, совершенно неузнаваемый в седом парике и длинных вислых усах, оглянулся на сидевших в машине соратников. — Маршрут поезда и график движения подтверждён, так что начинаем операцию.

— Точка сбора готова, — отозвался Кузнецов, сидевший за рулём. — Есть небольшая проблема с грузовиками, но в конце концов угоним. Подходящие машины уже разведаны.

— У тебя как? — Кирилл посмотрел на Надю, и та улыбнулась:

— Трасса отхода проверена, отсечные точки готовы.

— Отлично, — Новиков кивнул и посмотрел на Хотина, одетого словно щёголь. — У тебя как?

— Точка входа в операцию проверена. Провода, батареи, инструменты и оружие готовы.

— Молодец. — Кирилл задумался. — Через два дня — операция. Всем быть на ферме за три часа до начала. Оповещение по основному каналу. А сейчас расходимся.

Он, кивнув соратникам на прощание, вышел из притормозившей машины, пересел в небольшой «Лагонда-Рапиер»[123] и, заведя двигатель, отправился на почти такую же ферму, что в шестьдесят третьем стала базой для банды, совершившей Великое ограбление поезда.