Андрей Земляной - Офицер

Стальной Кир повернулся к сыну Вождя, внимательно посмотрел на него своими морозными глазами и без всякой интонации спросил:

— А разминаться за тебя кто будет? Пушкин А Эс или Лермонтов Эм Ю? На разминку марш. Разогреешь мышцы — попробуешь.

И парни отравились разминаться и разогреваться. Разогревались до тех пор, пока от них буквально не повалил пар. Затем был спарринг — жесткий, бескомпромиссный, потом — метали ножи. Сперва — стоя, потом — на бегу, в падении, в прыжке через препятствие, в прыжке через препятствие с последующим выходом в атаку…

И лишь после этого Кир наконец разрешил им пробовать себя на манекене. Но как ни старался Василий, с ходу научиться нормировать усилие он так и не смог. Предмет попадал манекену в основание черепа, срабатывал выведенный пружинный датчик и… Циферблат с железной неумолимостью показывал, что либо клиент отправился в Страну счастливой охоты, либо, что еще хуже — жив-здоров и готов оказать сопротивление. А тревогу он уже поднял.

Василий переживал, сердился и на себя, и на манекен, и на метательные снаряды, а потому раз от раза у него получалось все хуже и хуже. Не помогало даже то, что Кирилл несколько раз объяснял ему все по новой — результат оставался прежним.

У Артема дела шли немногим лучше. Правда, пару раз он попадал рукоятью ножа именно так, как надо, но только пару.

— Так, бойцы, — Кирилл подошел к ним своей неслышной поступью охотящегося хищника. — Хорош. С одного раза такие вещи не даются. Вот скоро лето — выезд в летние лагеря. На все лето вас, конечно, не отпустят, но на месячишко, я полагаю, можно рассчитывать. Там и подтянетесь. Только чтобы со школой мне… — тут он сделал руками короткое движение, словно что-то отломил. — А то не возьму. А теперь — марш в душ и одеваться. Николай Сидорович наверняка уже весь испереживался.

Окрыленные такой перспективой, ребята вприпрыжку помчались в раздевалку. Стоя под тугими струями то чуть ли не кипятка, то ледяной воды, Василий повернулся к Артему:

— Слушай, я отца буду просить, чтобы он меня к Киру отпустил.

— Да ладно тебе, — Артем тоже обливался контрастным душем, одновременно намыливая свою красивую шевелюру. — Неужели Кир сам не договорится с… — он, как всегда, запнулся, прежде чем назвать Сталина, но закончил неожиданно твердо: — С нашим отцом?

— Да нет, Тема, ты не понял. — Василий завернул краны и теперь яростно растирался жестким вафельным полотенцем. — Я хочу к Киру вообще проситься. В спецназ… — И в ответ на пораженный взгляд сводного брата почти закричал: — А что такого?! Спецназ будет очень нужен в будущей войне! Я что — принц наследный, дома отсиживаться?!

Сергеев молчал, обдумывая услышанное, как всегда, тщательно и обстоятельно. Василий, решив, что это молчание — знак неодобрения, начал заводиться.

— Можешь говорить, что хочешь, но если даже отец запретит — все равно пойду! Я свободный человек!

В это время Артем как раз пытался решить: стоит ли говорить Васе, что он сам решил проситься к Кириллу. Уж, во всяком случае, два года обучения у Стального Кира наверняка может быть приравнено к курсу военного училища. Так что после школы вполне можно бы попроситься. Вот только…

Юный Сергеев озадаченно встряхнул головой. Васька, конечно, упрямец известный, но в том, что приемный отец ни за что не отпустит своего любимца в спецназ, где можно запросто попасться в плен врагам… ну, то есть не запросто, конечно — не для того же Новиков своих бойцов натаскивает с такой свирепой требовательностью?! — но вероятность плохого исхода в спецназе очень высокая. Артем сам все досконально просчитывал, и получается, что даже неизвестно, отпустит ли… отец его самого, а уж вместе с Красным… как выражается Кир, «ловить нечего».

Так и не дождавшись ответа от сводного брата, Василий надулся и замолчал. Молчал он всю дорогу до дома и весь вечер, пока не вернулся Иосиф Виссарионович. Увидев на пороге отца, Василий рванулся к нему:

— Я хочу после окончания десятилетки к Кириллу в спецназ, — грохнул он вместо приветствия. — Хочу и пойду!

Сталин, снимавший шинель, замер. Случилось то, чего он внутренне опасался, но, пожалуй, ожидал. Да, если честно, Вождь был почти уверен, что это произойдет. И уже заранее подбирал слова, которые он скажет сыну, отговаривая его от этой опасной затеи.

Иосиф Виссарионович уже приготовился сказать Василию все, что он думает о его выборе, когда в коридоре возник Артем. Он, как всегда, помолчал, готовясь сказать что-то важное, и…

— Я тоже после десятилетки буду проситься в спецназ к товарищу Новикову, — произнес он, четко выговаривая слова. — У меня успехи, — тут Артем чуть замялся, но продолжал так же уверенно: — не хуже, чем у Васи. Пусть нас обоих возьмут.

Василий не ожидал такой эскапады со стороны сводного брата, но мгновенно просчитав все выгоды от создавшегося положения, тут же воспользовался ситуацией. Он подскочил к Артему, обнял его за плечи и заявил гордо:

— И нам вместе будет легче. И проще. И надежнее. Правда, Тем?

Артем, ожидавший куда менее положительной реакции на его сообщение, с радостью ухватился за братскую поддержку:

— Конечно. Вместе мы — сила!

Сталин переводил настороженный взгляд с одного на другого, пытаясь найти наилучший выход из этой, прямо скажем, непростой ситуации.

— Это вы так вдвоем решили, или еще кого-то из своей теплой компании припутать исхитрились? — спросил он наконец.

Василий, уловив нотку сомнения в голосе отца, тут же начал выдумывать на ходу, беззастенчиво приплетая всех знакомых и незнакомых, точно декабрист на допросе у Николая I:

— Тимка Фрунзе с нами, Рубен Ибаррури, который у старика Лепешинского[120] живет, потом Степка Микоян, Женька Кострикова,[121] Этерька[122] и… — он на мгновение замолчал, соображая, стоит ли втянуть в эту историю Серго Берию, известного своей тягой к науке. Но рассудив, что семь бед — один ответ, уверенно закончил список: — И Сережка Берия.

Повисло тяжелое молчание. Сталин в упор смотрел на сына. Глаза его были суровыми и холодными. Отец давил сына своим взглядом, но тот не поддавался и глаз не отводил…

— И я тоже хочу к Кириллу, — раздался вдруг тонкий голосок.

Светлана, проснувшаяся от громкого спора, пришлепала в коридор босая, в одной рубашке, и теперь, моргая от яркого света заспанными глазами, повторила:

— Я тоже хочу к Кириллу, а Васька — плохой, меня не берет. А Кирилл — хороший, он меня на гитаре учил играть и как по носу всяким дуракам давать…

— Ну ты-то куда лезешь? — возмутился Василий. — Там воевать надо, а не в куклы играть…