Праздник под угрозой - Алекс Хай

Я кивнул, решив не тянуть из Сумарокова информацию клещами. Тем не менее, поведение Шереметевой вызывало у меня вопросы. Значит, когда мой отец облажался, она сделала все, чтобы его привлекли к ответственности. А когда ее подставил Боде, мы, значит, аккуратно все замнем, так?

— Могу ли я его увидеть? — спросил я после короткой паузы.

Сумароков взглянул на меня с лёгким удивлением, но потом кивнул и снял трубку.

— Львов, проводите Николаева в палату адъютанта, — сказал он, обращаясь к моему товарищу.

Лева возник на пороге — в белом халате поверх кителя и шапочке, хоть как-то сдерживавшей его рыжие вихры. Он проводил меня к двери палаты, но перед тем как открыть её, остановился и взглянул на меня.

— Лёш, там все очень плохо. Я боюсь, что он может попытаться наложить на себя руки. Ему стыдно, тяжело. Не знаю, в чем именно дело, но… ты с ним помягче, хорошо?

— Конечно, Лёва. Я просто хочу сказать пару слов поддержки — и все.

Готовясь к худшему, я вошёл в палату. Боде лежал на кровати, бледный, с осунувшимся лицом и глубокими темными кругами под глазами. Вены истыканы, кончики пальцев все еще посиневшие.

Когда я поприветствовал его, он едва кивнул, даже не подняв глаз.

— Здравствуйте. Я был рад узнать, что ваш дар удалось спасти, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал тепло.

— В этом нет смысла, — тихо ответил Боде, его голос был полон горечи. — Я подвёл её превосходительство. Запятнал мундир. Это всё, что теперь имеет значение.

Он замолчал, но через несколько секунд продолжил:

— Я… я не знал, что артефакт в коробе был настолько мощным. Думал, это обычный осколок с минимальным фоном, как те, что использовались для тестирования курсантов. Хотел… произвести впечатление.

Его голос сорвался, и он отвернулся.

— Безрассудный шаг, — согласился я. — Вы ведь могли пройти тестирование в нормальных условиях, как все остальные. Да, пришлось бы подождать, но это было бы безопасно.

Боде покачал головой, слабо сжав кулаки:

— Теперь это неважно. Что случилось, то случилось. Нечего здесь обсуждать.

Неожиданно он резко повернулся ко мне, схватив за руку. Его взгляд вспыхнул:

— Алексей, у меня будет к вам просьба. Для меня это очень важно. Если можете, отнеситесь к ней серьезно.

— Чм я могу вам помочь? — удивился я.

— Ее превосходительству нужен новый адъютант. У нее всегда много работы, ей нельзя оставаться без помощников. Но нужен надежный человек… Найдите среди курсантов подходящего. Того, кому сами верите. Я подвёл её. Я… я не могу этого исправить, но вы можете.

— С чего вы взяли, что она ко мне прислушается?

— С того, что она вам доверяет, Николаев. Она несколько раз рискнула вам довериться, и вы не подвели ее. ее превосходительство это очень ценит…

Я удивился еще больше, но всё же кивнул:

— Хорошо, я попробую подобрать кого-нибудь. Впрочем, не уверен, что в этом вопросе Шереметеву будет интересовать мое мнение.

— Пусть она хотя бы рассмотрит кандидатуры, — прошептал он. — Это важно. Очень важно…

Его глаза потускнели, и он снова откинулся на подушку, впадая в забытье. Его губы шевелились, но слов я не разобрал.

Я вышел из палаты, ощущая на душе тяжесть. В голове крутились слова Боде: «Она доверяет тебе…» Возможно, это была его последняя попытка хоть как-то исправить собственную оплошность. Или, может быть, просто крик души человека, потерявшего почти всё.

* * *

Михайловский замок в этот вечер сиял ярче звездного неба. Величественные хрустальные люстры разливали мягкий свет по узорному паркету, отражаясь в полированных зеркалах стен. На тяжелых багряных шпалерах золотились гербы и вымпелы, символы величия Спецкорпуса.

Торжественная церемония, открывающая бал, обещала быть событием, которое запомнится надолго.

Курсанты, стояли в ровных шеренгах, едва сдерживая волнение. Впереди — ряды офицеров и преподавателей, неподвижных и сосредоточенных. Наша первая аттестация завершилась, и теперь мы могли отпраздновать эту победу. Однако главный момент вечера — прибытие важного гостя, великого князя Фёдора Николаевича, — только предстояло.

— Смотри, как зал убран! — шепнул мне Катерина, стоявшая рядом. — Даже в Зимнем не всегда бывает так красиво…

— Можешь сравнить, когда станешь женой великого князя, — ухмыльнулся я. Катерина закатила глаза, но улыбка не сходила с её лица.

Тут раздались фанфары, возвещая прибытие княжеской семьи. Мы выпрямились, как струны. В широко распахнутые двери вошли великий князь Фёдор Николаевич, его супруга и дочь — великая княжна Марина. Она шагала позади родителей с достоинством, которое, казалось, не оставляло ей места для волнения. Но я знал, что Марина ненавидела балы.

Когда княжеская семья двигалась вдоль шеренги, Андрей, слегка выпрямил спину. Фёдор Николаевич, едва заметно кивнул ему, и по лицу Андрея пробежала тень гордости.

— Неужели у них там всё так строго? — тихо спросил кто-то за спиной. — Даже улыбнуться нельзя.

— Это же сам великий князь! — прошипел другой голос. — Не представляю, как Андрей все это выдерживает…

Наконец Федор Николаевич с супругой поднялись на возвышение, где их уже ждала Шереметева, и повернулись к собравшимся. Его голос, глубокий и уверенный, разнесся по залу:

— Господа офицеры, преподаватели, курсанты! Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить ваше достижение — успешное прохождение аттестации курсантами первого набора. Это лишь первый шаг на пути к вершинам мастерства в борьбе с аномалиями, но именно он закладывает основу нашего будущего.Дорогие курсанты! Вы показали силу, упорство и стремление к познаниям. Такие качества важны не только для Спецкорпуса, но и для всего нашего государства.

Он сделал паузу, оглядывая зал, словно подчеркивая важность сказанного.

— Пусть этот бал станет не только праздником, но и напоминанием о том, что истинная доблесть — это сочетание дисциплины, знаний и чести. Желаю вам успехов в вашей дальнейшей практике и пусть эта ночь станет для вас светлым воспоминанием на долгие годы. А теперь… время заслуженного веселья! Объявляю бал открытым!

— Ура! Ура! Ура!

Аплодисменты заполнили зал, словно гром, и спустя мгновение заиграла музыка. Курсанты оживились, начались шепотки. Девушки, хоть и были в мундирах, щеголяли модными прическами и изящными драгоценностями — ради праздника Шереметева сделала курсанткам поблажки и разрешила немного покрасоваться.

— Посмотри, какая заколка у Цициановой, — шепнула Катерина, кивнув на одну из девушек. — Наверное, семейная реликвия.

— Лучше скажи, кто