Глубокий рейд - Борис Вячеславович Конофальский
— Второй полк? Вы, видно, издалека, господин прапорщик?
— Да, — говорит Аким. Он всё ещё хочет побыстрее уйти отсюда.
Но Свуль не даёт ему уйти своими вопросами:
— Видно, из-за Станции… Просто у нас казаки из Второго полка… Я и не помню, бывали ли… От самого Енисея приехали?
— Бывали, бывали, — уверяет его Аким. Всяко с Савченко кто-то из его станицы бывал здесь, просто Олег был умный и всегда просил убрать опознавательные знаки. — А от Енисея мы тоже не близко.
— Да, а может присядем и поговорим?.. — продолжает собеседник. — Я угощу вас, расскажу, какое у меня к вам дельце есть.
Саблин снова бросает взгляд мимо Свуля, на сей раз на Ряжкина, и тот это понимает абсолютно правильно и говорит, одним кивком головы накидывая шлем:
— Господин прапорщик, пора нам.
— Да, едем, — отвечает Аким; он тоже закрывает голову шлемом, но даже теперь его непонятный собеседник пытается его задержать, он говорит быстро:
— Господа казаки… Не торопитесь, прошу вас… У меня к вам дело. Хорошее дело, выгодное… Тут один очень опытный человек затевает одно предприятие, и два таких воина, как вы, могли бы очень ему помочь. Дело для вас плёвое, а деньги неплохие. Сто рублей на двоих. Может, вы захотите узнать, что за дело?
— Ты извини, мил человек, — отвечал ему Аким, он даже не хотел знать сути предлагаемого, — но у нас своё дело есть. Пора нам, прощай.
И пошёл к двери, а Вася, подхватив винтовку, загромыхал бронированными ботами за ним. Открывая дверь, он, не поворачиваясь, а через камеры заднего обзора взглянул назад, на этого Свуля. А тот так и стоял у прилавка, а грудастая тётка, навалившись на прилавок и глядя вслед казакам, что-то втолковывала ему. Или ей. И этот Свуль слушал её внимательно и тоже смотрел им вслед. Ну, или смотрела.
«Никак о нас говорят».
Они вышли на улицу, и Ряжкин спросил:
— Интересно, а что за дело она нам хотела предложить?
— «Она»? — удивился Саблин. — А я думал, это мужик.
— Может, и мужик, — не стал спорить Ряжкин. — Но за что она… он нам сто целковых предлагал? Хочу узнать, за какое дело тут такие деньги платят.
— В болото его дело, нам своё надо сделать, — отвечал ему Саблин, идя к пристани.
— Нет, ну это — оно понятно, просто интересно, — говорил радист.
— А вы других-то людей там видели? — интересуется прапорщик.
— Да, людишки там занятные, — тут же откликнулся Ряжкин. — По станицам я таких не видал. Да и здесь раньше таких не было. Или мало было. Не то что сегодня.
— А что за люди-то? — поинтересовался Калмыков, он явно не понимал, о чём говорят пришедшие товарищи.
— Э-эх, Денис-Денис… — Василий смеётся. — Ты как до водки дорвёшься, так вокруг себя никого и не видишь! Там даже если бы голые бабы или, к примеру, переделанные сидели, ты бы и не разглядел их…
— Да не-е… Баб бы я разглядел, — бурчит Денис.
А Саблин с Ряжкиным идут, посмеиваются.
Так они доходят до лодки, усаживаются в неё, а Калмыков тут же двигатель заводит. Но на сей раз Саблин ему говорит:
— Денис, дай-ка я поведу.
Им сейчас нужно было пересечь Обь, дело непростое, и прапорщик подумал, что он знает свою лодку и свой мотор, так что сделает это сам.
— Ну, поехали, — он стал выводить лодку по протокам между островов, с которых на них глазели разные люди. И тогда Аким добавил: — Дурное это место.
— А чего? — спросил у него Ряжкин. Он всё ещё был весел после посещения столовой, но уже сидел за своим оборудованием, включил его и что-то настраивал. — Место как место. Люди только странные малость, а так… Нормально…
— Водка дорогая, — сразу заметил ему Денис.
— А топливо? — добавил Саблин. — За две канистры отдал как за три.
— Да ты что⁈ — изумился такой дороговизне Ряжкин. — Вот паскудники, что творят!
— Да уж так, — заверил его Аким.
— Не нужно было такую цену давать, — сказал Калмыков. — Нужно было в другую лавку ехать.
— Да куда же ехать, если она тут одна у них, — отвечал прапорщик.
— Да как же одна? — теперь Денис удивлялся. — Тут ведь при каждой мостушке своя лавка, почитай, — и он указал перчаткой на проплывающую мимо них землю со зданиями. — Вон, Аким, глянь…
Саблин взглянул и… расстроился. Там действительно прямо в нескольких метрах от берега стоял хороший бетонный куб с железной дверью, и на нём была надпись: «Масло».
— Вот заразы, сопляк со стариком, объегорили, — прапорщик думал, что сказал это беззвучно, прошептал одними губами. Но он ошибся, произнес он это прямо в микрофон шлема, и
