Москит. Том II - Павел Николаевич Корнев
Я обвёл всех рукой.
— Сквозняк сейчас ощутили? Будто стылостью потянуло, так?
Сокамерники переглянулись, и долговязый тип со свёрнутым набок носом раздражённо бросил:
— Да что ты мелешь?!
— И немного раньше ощущали. И через полчаса снова ощутите. Это нихонский оператор проверяет, все ли находятся на своих местах. Застанет кого-нибудь за пределами камеры или надзирателей не найдёт, сразу тревогу поднимет.
В ответ послышался нервный смех.
— Мы же не операторы, дурилка! — заявил долговязый. — Это просто сквозняк!
— Ты подумай лучше, где мы и что с нами делают!
Перовский выставил руку.
— Погоди, Прокл, — попросил он и уставился на меня. — Хочешь сказать, из нас операторов готовят? И зачем это макакам?
Я пожал плечами.
— Экспериментируют, поди. Как подопытных используют.
Невысокий рыжий живчик с обгоревшим на солнце лицом вскочил на ноги.
— Так это здорово! Мы же молниями швыряться сможем! Нам и оружие не понадобится!
В компании операторов сорваться в побег было бы несравненно проще, но энтузиазма этого простака я отнюдь не разделял. И дело было даже не в обязательно последующим за инициацией усилении режима или элементарной неопытности моих сокамерников, просто для обретения контроля над сверхсилой требовалось дополнительно настроиться на источник, а этого никто с подопытными кроликами проделывать не станет. Нас не поведут в кинозал, нам не поставят плёнки с гипнокодами, нас попросту накачают снотворным, а потом…
Гадать, что будет — о, нет! — было бы потом, я не посчитал нужным, и осадил рыжего живчика:
— Те, кто в первый день вперёд убежали, инициацию точно прошли. Где они теперь, а?
Перовский кивнул и веско произнёс:
— Ждать не будем!
И вот с этим высказыванием я спорить не стал, почесал руку, вновь улёгся на циновку и вознамерился вернуться к медитации, но слишком увлёкся, пытаясь отрешиться от головной боли и ломоты во всём теле, уснул.
Утром еле встал. Буквально. И вроде бы непосредственно с пробуждением проблем не возникло — кое-как продрал глаза да и уселся на циновке, но только попытался пошевелить онемевшей левой кистью, и стены камеры вокруг меня так и завертелись. Когда немного очухался, то потянул рукав вверх и вновь едва не отключился, навалился спиной на стену, а в голове часто-часто застучал пульс: тук-тук-тук…
Левая рука от запястья и выше опухла, вена выделялась под кожей покрасневшей полосой, пальцы едва шевелились.
Чёртовы макаки! Что за гадость они мне вкололи?!
То, что не убивает оператора сразу, не убивает его вовсе — это ясно и понятно, но и без руки остаться хорошего мало! Не говоря уже о том, что по кускам умирать ещё даже хуже!
— Петя! — позвал меня дядя Миша и протянул руку. — Вставай!
И я встал. Окружающая действительность колыхнулась, и вслед за ней колыхнулся энергетический узел внутри меня, а потом и мозги, повалился бы назад, не удержи сокамерник. Надзиратель что-то пронзительно заорал, и я поспешил отлипнуть от стены.
— Сейчас! Сейчас!
Отработанным воздействием я привёл энергетический узел к равновесному положению, тогда полегчало, тогда заковылял к входной двери, морщась и скрипя зубами при каждом резком движении. Впрочем, я хоть передвигаться мог самостоятельно, Глеба и вовсе вынесли из камеры под руки. И вновь нас повели в больницу, и вновь…
Вроде бы мне сделали инъекцию. Не знаю. Не помню.
Дальше будто кинопроектор сломался или плёнка порвалась, просто отдельные слайды мелькать принялись.
Щёлк! Щёлк! Щёлк!
Кадр. Кадр. Кадр.
Люди в белом. Люди в хаки.
Свет. Тьма. Солнце. Тряска.
Боль.
Именно болезненное жжение в районе солнечного сплетения и заставило очнуться. Над головой в безоблачной выси болталось солнце, и только несколько секунд спустя я сообразил, что это безвольно мотается моя собственная голова. Попробовал приподнять её и оглядеться, тогда реальность стала ощутимо запаздывать, но не смещалась резкими рывками, как после приёма грибов в первой лаборатории, а текла медленно и вязко, вызывая рвотные позывы.
Но огляделся кое-как, обнаружил себя в кузове грузовика в компании ещё десятка безвольных тел, уложенных двумя рядами. Сбоку взгляд выхватил знакомое лицо со шрамом на щеке, остальных видел впервые. Ну или не узнал — со зрением творилось нечто странное, перспектива искажалась, и уже в паре метров всё расплывалось в мутное пятно. И сам ни рукой пошевелить не могу, ни ногой — лежу как бревно, право слово.
Бревно для Отряда семьсот тридцать один…
Боль в груди нарастала — в районе солнечного сплетения словно запалили таблетку сухого горючего. Только это жжение и удерживало в сознании, что сейчас нисколько не радовало. Я переборол заполонивший голову дурман, погрузился в медитацию, принялся воздействовать на центральный энергетический узел, желая вернуть его к равновесному положению и подстроить под ритм здешнего источника сверхсилы. Увы, интенсивность излучения беспрестанно нарастала, приходилось раз за разом изменять силу и характер прилагаемых усилий, дабы приспособиться к новым условиям.
А ещё покоя не давали вопросы, куда и зачем нас везут, но долго неопределённость не продлилась. Остановился грузовик у железнодорожной платформы посреди степи — той самой, рельсы от которой уходили прямиком к центру энергетической аномалии.
Нет, нет, нет!
Но куда там! Никто моего сдавленного сипения и не услышал вовсе. Парочка низкорослых пехотинцев ухватила за ноги и под руки, уволокла к вагонетке, впихнула в клетку-кабину. Там меня приняли два техника, эти уместили на сиденье, приковали кандалами. Суки!
Я понятия не имел, чем полноценному оператору чреват стремительный заезд в чужой источник сверхсилы, и проверять этого на собственной шкуре не собирался, вот и потянулся к энергии, проломился через ватную слабость тела, превозмог её и забился в приступе судорожного кашля. Дыхание враз перехватило, в солнечное сплетение будто ножом ткнули, вернее даже — раскалённый напильник сунули.
Но ничего, это ничего. Сейчас отдышусь и осторожно, потихоньку нацежу сверхсилы. Уже смогу, уже справлюсь, главное только узел в равновесном положении по отношению к местному фону удержать и входящий канал не перегрузить, дабы вновь спазмом не свело. А дальше мы ещё посмотрим кто кого…
Не успел. Затарахтели двигатели, принялись с гулом рассекать воздух пропеллеры. Вагонетка чуть подалась вперёд и остановилась, стоило только колёсам упереться в железнодорожные башмаки.
Я усилием воли уравновесил энергетический узел, начал разворачивать его в многомерный разрез, потянулся к сверхсиле, и тут вагончик рванул вперёд, меня вдавило в сиденье, голову откинуло и приложило многострадальным затылком о спинку — едва не поплыл.
Сосредоточенность как рукой сняло, я упустил контроль над энергетическим узлом и точно забился бы в падучей, если б не кандалы, а так стальные дуги содрали кожу, потекла кровь.
