Вадим Проскурин - Добрая Фея

– Заходи.

Вышел из-за стола, протянул руку и представился:

– Саша.

– Э-э-э… – только и смог сказать Степа, пожимая протянутую руку.

– Не удивляйся, – сказал полковник. – На встрече нельзя будет проявлять излишнее чинопочитание, по легенде ты будешь мой подчиненный, но разница в чинах у нас незначительна, так что будешь называть меня на «ты» и по имени. Начинай тренироваться уже сейчас.

– Хорошо, – сказал Степа. – Ас кем мы встречаемся?

– Полковник ответил вопросом на вопрос:

– Кофе будешь?

– Нет, я кофе не пью.

– Чай?

– Можно.

Через две минуты Степа сидел за чайным столиком и макал в чашку с кипятком чайный пакетик, стараясь не показывать отвращения. Степа любил зеленый чай, мог пить и черный, но не в пакетиках. Надо было отказаться, но это было бы проявлением неуважения к большому начальнику.

– Извини, чай только такой, – сказал полковник. – Ладно, ближе к делу. Мы поедем на встречу в одну придорожную кафешку за городом. Встречу буду проводить я, твое дело – сидеть и слушать, потом доложишь соображения. С кем встречаемся, тебе знать не положено, ты уж извини. Вопросы?

Степа пожал плечами. Какие тут могут быть вопросы? И так ясно, что на любой вопрос ответ будет один – этого тебе знать не положено. Мероприятие выглядит очень странно, но иногда бывают и более странные мероприятия, за время службы в органах Степа приучился ничему не удивляться. Жаль только, что время, скорее всего, будет потрачено зря.

– Ну, раз вопросов нет, допивай и поедем, – сказал полковник.

Степа отставил чашку в сторону.

Давайте прямо сейчас поедем, – сказал он. – Что-то не хочется допивать.

– Вот, собственно, и все, – сказал Костя. – Теперь я готов ответить на ваши вопросы.

Он нажал кнопку на пульте, управляющем презентацией, на экране проектора отобразился слайд с огромной надписью «Вопросы?» Пару секунд стояла тишина, затем раздались аплодисменты, не сказать что овация, но довольно громкие, на научных конференциях такое редко удается услышать после доклада. Костя широко улыбнулся, усилием воли стер улыбку с лица и слегка поклонился. Аплодисменты стихли.

– У меня вопрос, – из второго ряда подал голос невысокий старичок с большой плешью и козлиной профессорской бородкой. – Константин Николаевич, вы в докладе говорили о клинических испытаниях, я не вполне уловил, какая это была фаза испытаний – первая или вторая?

– Скорее вторая, чем первая, – ответил Костя. – Учитывая высокую практическую значимость, испытания препарата проходили по особой схеме, специально утвержденной Министерством здравоохранения в виде исключения. Поскольку все больные, участвовавшие в испытаниях, на момент начала эксперимента были инкурабельны, было решено не руководствоваться стандартной схемой ввиду явной нецелесообразности. Согласитесь, не самая разумная идея тратить время и материалы на оценку опасности препарата для организма, если без препарата организм погибнет за считанные недели. Тем более что…

– С этим-то я согласен, – прервал Костю старичок. – Я про другое спрашивал: как вам удалось пробить такое разрешение? Просто у меня свой шкурный интерес, мы пытались реализовать подобную схему испытаний для другого препарата, примерно в такой же ситуации, нам министерство дало отрицательный ответ в очень жесткой форме. Вплоть до того, что угрожали уголовной ответственностью за отклонения от стандартной схемы испытаний.

– Я понял, – сказал Костя. – Я не готов ответить на ваш вопрос, сам я не занимался переговорами с Минздравом, я курировал в этом проекте только науч ную часть. На последней стадии к проекту подключилась мэрия, лично Юлий Моисеевич… ну, вы знаете, наверное, он очень интересуется подобными исследованиями…

По залу прокатилась волна смешков, старичок тоже улыбнулся.

– Ну, если лично Юлий Моисеевич, тогда вопросов больше нет, – сказал он и сел на место.

– Еще вопросы? – обратился Костя к залу.

Встал молодой и розовощекий блондин в кричаще-ярком галстуке и пиджаке необычного покроя, наверное, очень модном.

– Я бы хотел попросить вас вернуться к предпоследнему слайду, – сказал он. – Там, где были гистограммы, да, вот к этому, спасибо. Вы говорили, что вероятность полного излечения составляет девяносто два процента. А что происходит с остальными восемью процентами больных? Болезнь развивается, как если бы лечения не было, наступает временное улучшение или происходит что-то еще?

Это был неприятный вопрос, Костя надеялся, что его не зададут, но, к сожалению, его задали, и теперь придется отвечать.

– Эти больные погибают в течение нескольких дней, – ответил Костя. – Происходит стремительный распад опухоли, мы пока не знаем, чем конкретно он обусловлен. Ну, то есть, почему в одних случаях опухолевые клетки утрачивают злокачественность и у них начинается обратная дифференциация, а в других случаях они просто погибают, мы этого пока не знаем. Это тема для дальнейшего изучения, в этом направлении ведутся исследования…

Розовощекий блондин неожиданно улыбнулся.

Значит, я правильно понял, что ваше чудесное лекарство довольно часто не помогает, а, наоборот, вредит? – спросил он.

– Не совсем, – ответил Костя. – Мы вводим ТДМ только безнадежным больным, которым уже ничто не может навредить. Понимаете? Только тем больным, которым не помогает даже паллиативная химиотерапия, у которых в карте есть запись «выписан на симптоматическое лечение у районного онколога». Только тем, на кого медицина окончательно махнула рукой. Да, восемь процентов таких больных погибает от ТДМ, но, по-моему, в такой ситуации лучше быстрее умереть, чем долго мучиться.

– То есть ваш препарат не заменяет традиционные химиопрепараты?

– Пока не заменяет, – сказал Костя. – Потом, когда особенности применения ТДМ будут лучше изучены, когда будет выработана методика, думаю, можно будет применять ТДМ и на более ранних стадиях, не дожидаясь, когда будут исчерпаны все остальные возможности. Понимаете, ТДМ, если он сработал, делает больного здоровым, он полностью восстанавливает работоспособность, а химиотерапия может только поддерживать жизнь, но не более того. Думаю, здесь решение должен принимать сам больной – готов он рискнуть сразу или предпочитает откладывать решение до последнего.

– Я понял, спасибо, – сказал блондин. – У меня еще один совсем маленький вопрос. Вы говорили про стремительный распад опухоли. Обычно он сопровождается довольно-таки мучительными состояниями: сепсис, гангрена…

– Да, это тяжелая смерть, – согласился Костя. – К сожалению, эвтаназия в нашей стране преследуется уголовно, так что для облегчения страданий мы почти ничего не можем сделать. Если начался стремительный распад, больному дают наркотики в больших Дозах, это дает определенный симптоматический эффект, но, сами понимаете…

– Таким образом, ваше лекарство на самом деле вовсе не так эффективно, как вы пытаетесь нам представить, – заявил блондин. – И если бы вы не нарушали принятую методику испытаний, это стало бы ясно уже на первой фазе, и вторая просто не началась бы, я не могу себе представить, как лекарство с восьмипроцентной летальностью может попасть на вторую стадию. Я вообще не уверен, что этот препарат можно называть лекарством, это…

Неожиданно поднялся с места козлобородый старичок, задававший первый вопрос.

– Какую компанию вы представляете? – обратился он с вопросом к блондину, перебив того на полуслове. – Вы ведь представляете фармацевтическую компанию, правильно? Какую именно?

– Ну да, – ответил блондин. – Компанию «Нанофарм», а какое это имеет отношение к делу?

В зале послышались редкие смешки. Не только Костя понял, что происходит, но и кое-кто еще, жаль только, что немногие. Компанию «Нанофарм» возглавлял печально известный олигарх Бруевич, в прошлом году его поймали на налоговых махинациях, а весной в прессу просочилась информация, что компания «Центр человека», специализирующаяся на продаже выжившим из ума старикам морской капусты и свекольного концентрата под видом чудодейственных лекарств, работает под крышей «Нанофарма». Костя смутно припомнил, что Олег Дмитриевич поначалу собирался разворачивать производство ТДМ на базе одного из заводов Бруевича и только в последний момент изменил решение. Получается, олигарх обиделся и начал кампанию по дискредитации конкурентов. Наверняка в этом зале сидит человек пять журналистов из желтых газет, и они красочно опишут в сво-ИХ статьях, как ловко поставили на место жулика от науки, который говорит, что лечит безнадежно больных. а на самом деле убивает несчастных стариков, потому что хочет заработать на этом огромные деньги. Надо сказать Олегу Дмитриевичу или лучше сразу Саше. Он говорил, обращайся, если будут проблемы, и вот проблемы начались, самое время обратиться.