Джеймс Баркли - Тот, кто был равен богам
Ауум старался не смотреть на Такаара слишком пристально, чтобы тот не сорвался из периода просветления в один из своих приступов помешательства, которые могли случиться с ним в любой момент. Такаар все больше и больше времени проводил в состоянии, которое Ауум называл молчаливым самоанализом.
В этом не было ничего страшного, поскольку оно ничем не грозило их утлой лодчонке. А вот перепады настроения и приступы помешательства были далеко не столь благостными.
— А сколько лягушачьего яда нужно для того, что смазать им кончик стрелы? — спросил Аумм.
— Крошечное количество, — Такаар потер кончики большого и указательного пальцев. — Я бы сказал, бесконечно малое. Того яда, что у меня есть вот в этом одном горшке, хватит для того, чтобы погубить сотни, а быть может, и тысячи жизней. Малейшего контакта с кожей будет достаточно.
На лице Такаара отразилось ожесточение.
— В лесу таится много такого, о чем мы до сих пор не имеем ни малейшего представления. А люди почему-то решили, будто могут управлять страной эльфов. Они жестоко ошибаются.
— С вашей помощью мы отправим их обратно за море, чтобы они больше никогда не вернулись вновь.
— Обратно? — переспросил Такаар. — Живым отсюда не уйдет никто.
Едва в душе Ауума успела затеплиться вера, как он увидел, что взгляд Такаара настороженно заметался из стороны в стороны, а тело напряглось.
— Ты ведь пришел один, не так ли? — вдруг требовательно поинтересовался он.
— Вы же знаете, что один, — ответил Ауум.
— Понятно, — кивнул самому себе Такаар. — Кто-нибудь еще знает о том, что ты ищешь меня?
— Что? Ах да, конечно. Собственно говоря, мне было приказано разыскать вас.
Такаар презрительно фыркнул.
— А вот я в этом сомневаюсь. ТайГетен никогда не отправляется в путь в одиночку. Это оскорбление.
Аууму не хотелось спрашивать об очевидном, но и промолчать он тоже не мог.
— Что вы имеете в виду?
Глаза Такаара яростно сверкнули.
— Я — Такаар. К моим словам прислушиваются боги. Я преломляю хлеб с Иниссом. Я — первый архонт ТайГетен и спаситель эльфийской расы. И в час нашей величайшей нужды на поиски меня отправляется одинокий воин.
Такаар поднял палец.
— Всего один. Неужели я настолько ничтожен, что мне полагается всего один охранник? Кто принимал подобное решение — старейшины иниссулов? Духовенство? Катиетт? Или, быть может, меня просто хотят отдать врагам, как приманку, если мне повезет и я доберусь до места назначения живым?
— Решение принималось совсем не так и не такое, — не сдержался Ауум и тут же пожалел о своих словах.
— Да? А какое же?
Ауум заколебался, не зная, а не выдумать ли что-нибудь, но Такаар явно ждал подвоха. Лучше сказать правду. Такаар слушал его с таким видом, будто заранее не верил ни единому его слову.
— Я — телохранитель жреца Серрина из касты Молчащих. Мы стали свидетелями осквернения Аринденета. Мне самому пришлось пролить кровь людей под куполом храма. Нас всех предал один из иниссулов, старшая жрица. У нас не было времени на то, чтобы посоветоваться с Катиетт, Джаринном или Ллирон. Поэтому Серрин в одиночку ушел в Исанденет, чтобы рассказать там о случившемся и предупредить ТайГетен. Я же отправился сюда. Чтобы найти вас.
Такаар оперся о планшир, передвинувшись ближе к носу лодки.
— Получается, вы вдвоем устроили в лесу посиделки, во время которых и приняли такое вот решение?
— Я считал и считаю это решение правильным, — осторожно подбирая слова, ответил Ауум, стараясь из последних сил удержать себя в руках. — Я уверен, что Катиетт всем сердцем поддержит его, когда узнает о нем.
— А ведь тебе почти ничего не известно об истории наших с нею взаимоотношений, а?
— Какое это имеет значение? Угроза гибели нависла надо всей расой эльфов, по крайней мере, цивилизованной расой.
— Значение имеет то, что меня сдуру решила призвать парочка эльфов, которые увидели в лесу нечто такое, что им не понравилось. Это не то возвращение, которое способно вдохнуть новую жизнь в гармонию, не так ли?
— Я везу вас назад, чтобы помочь спасти мой народ, а не для того, чтобы польстить вашему самолюбию, — проворчал Ауум и пожал плечами. — Тот Такаар, которого мы помним по Хаусолису, не придавал значения славе или обожанию. Он просто хотел победить. Может, вы изменились даже сильнее, чем мы с вами думаем. Поэтому, если вам не нравится мое предложение, если вы полагаете его унизительным, чтобы снизойти до него, то можете просто развернуться и отправиться домой. Я не намерен тащить вас в Исанденет против вашей воли.
Такаар кивнул, словно прислушиваясь к чему-то, а потом, не меняя выражения лица, просто взял да и перекинулся через борт лодки. Ауум выругался.
— Ты, конечно, не мог промолчать, правда? — сказал он себе. — Идиот.
А лодка спокойно плыла себе дальше, пользуясь попутным ветром. Ауум налег на рулевое весло, разворачивая ее в сторону берега, до которого оставалось около ста пятидесяти ярдов. Тот выглядел песчаным и ровным. К такому легко будет пристать. В тридцати ярдах за ним высился тропический лес. Они находились примерно на полпути между Толт-Аноором и Исанденетом, то есть все еще очень далеко от места назначения.
Такаар оказался опытным и очень умелым пловцом. Начавшийся прилив помогал ему, а его сильные гребки и легкое скольжение по воде так и несли его вперед. Если Аууму то и дело приходилось менять галс, старательно ловя ветер потрепанным парусом, то Такаар мощно и быстро плыл прямо к берегу, которого и достиг, намного опередив Ауума.
Но вот наконец днище рыбацкой лодки заскрипело по песку, и Ауум выпрыгнул на сушу с кормы, задержавшись только для того, чтобы вытащить суденышко на берег выше отметки прилива. Такаар бросился прямо в лес и моментально пропал из виду. Ауум успел заметить лишь место, где он скрылся, и последовал за ним туда же. Глаза его сразу же привыкли к полумраку, царившему под густым лиственным покровом.
Сделав всего пять шагов, Ауум понял, что потерял свою добычу. Звуки моря остались вдали, а запах соленой воды уже растворился в сочных ароматах сырой земли и листьев. Такаар оказался самым легконогим эльфом из тех, кого когда-либо видел Ауум. Он буквально растаял в воздухе, не оставив после себя и следа.
Ауум остановился и прислушался. Эта часть леса была ему совершенно незнакома. Здесь было куда тише, чем в окрестностях Аринденета. Очень немногие из крупных хищников обитали в здешних местах, да и шум от возни рептилий и грызунов звучал приглушенно. Что же касается звуков, издаваемых мастером ТайГетен при движении по лесу, то их не было слышно вовсе.
— Мы думаем, что мотивы, которыми ты руководствуешься, далеко не так чисты.
Голос Такаара донесся откуда-то сверху и справа. Ауум мягко шагнул в ту сторону, внимательно вглядываясь в деревья в поисках признаков его местонахождения.
— Мы думаем, что ты готовишь нас на заклание.
Теперь голос доносился справа и снизу. Но никто не может перемещаться столь стремительно. Ауум замер. Прижавшись спиной к стволу дерева, он вглядывался в подлесок, который здесь вымахал на высоту человеческого роста. Слева от него начинался склон, ведущий к песчаному берегу. С правой же стороны местность, напротив, плавно повышалась, и растительность там редела.
— Я — воин ТайГетен, — напомнил ему Ауум. — Я не предаю своих товарищей.
— Но я — больше не один из вас, не так ли? — Голос Такаара эхом отражался от камней и деревьев. — Тот факт, что я выжил, — как острая заноза в боку всеобщего прогресса.
— Всего несколько человек знают, что вы до сих пор живы.
Ауум повернулся на шуршание справа. Тапир.
— Идиот. Несколько — это более чем достаточно, когда речь идет о жрецах-предателях. А ведь ТайГетен — телохранители духовенства, разве нет?
— Некоторые из них.
— Вроде тебя. И они должны умереть.
Ауум нахмурился. Даже для Такаара подобное утверждение выглядело абсолютно бессмысленным.
— Без того, чтобы предоставить им последнее слово? Эльфы так не поступают.
— Эльфы больше никак не поступают. Они покорились тем немногим, кто хочет прибрать к своим рукам всю власть.
Такаар явно приближался к нему. Ауум изготовился, вознеся краткую и безмолвную молитву Иниссу.
— Я не принадлежу к их числу, — сказал Ауум. — Я мечтаю о том же, что и все остальные ТайГетен.
— О чем же?
Слева. Он явно подкрадывается слева. Неужели всерьез собирается напасть?
— О возвращении гармонии. О твердой вере.
— Сдашь Такаара, и все будет хорошо, не так ли?
А вот это был уже не голос Такаара. Он звучал низко, угрожающе.
— Нет, — ответил Ауум. — Тогда все развалится окончательно.
Ауум пока не спешил обнажать клинок.
— Мне показалось, ты говорил, что пришел сюда не для того, чтобы льстить моему самолюбию.
