Михаил Ахманов - Солдат удачи
Дарту не доводилось видеть зрелища прекраснее. Голем стоял перед ним, закрывая половину неба. В его тени было прохладно, безопасно и даже не хотелось пить.
– Тысяча чертей! – пробормотал он, с трудом шевеля пересохшими губами. – Ты надежно спрятался, мон шер ами! Клянусь своим глазом, еще не выцарапанным широй!
– Спрятался надежно, капитан, – подтвердил Голем гулким басом. – В темный период в данной местности сильные дожди. Бывают обвалы. – Он смолк, переступил передними ногами, словно застоявшийся жеребец, и поинтересовался: – Какие будут приказы, шевалье?
– Холм видишь? Холм с камнями – там, на равнине? Холм, а вокруг несколько тысяч лысых парней, враждебно настроенных, но вполне разумных? Так вот, убивать их нельзя, надо отогнать… Думаю, если ты выпустишь десять-двадцать импульсов, будет достаточно. Импульсы небольшой мощности, и целься по всему периметру холма, перед их шеренгами. Все понял?
– Не все, мой лорд. – Плечо Голема раскрылось, и над ним поднялся ствол малого дисперсора. – Прошу сагиба уточнить: требуется десять импульсов или двадцать?
– Пали на всю катушку, – посоветовал Дарт.
Глава 18
Лицо Нерис было бледным. Даже не бледным, а серым, так что раят на виске почти сливался с кожей. Под ее глазами залегли тени, губы пересохли, нос заострился и над переносьем пролегла глубокая морщина; она казалась сейчас похожей на сорванный и уже поблекший цветок. И голос ее был таким же – не звонким и повелительным, а тусклым, как старое зеркало с осыпавшейся амальгамой.
– Я больше не могу… Их двадцать восемь, и у половины задеты внутренности или раздроблены кости… Тут и три ширы не справятся!
Речь шла о раненых. После того как тьяни отступили, устрашенные молниями, пограничники поднялись к перевалу, и те из них, кто еще держался на ногах, занялись устройством лагеря. Место выбрали не на сожженной земле у дыры, а за скалой-трезубцем, в уцелевшем лесу, где нашлось озерцо, а также мягкий мох, кора и вдоволь сучьев и ветвей, необходимых для навесов. Кроме воды, был сок во флягах, но ничего питательного – в здешних лесах деревья не плодоносили, а весь запас продовольствия достался чешуйчатым вместе с четверкой бхо. Но главной утратой являлись скафандр Дарта с целителем-прилипалой и мешок ширы с лечебными снадобьями. Порезы, царапины, синяки и треснувшие ребра Нерис врачевала наложением рук либо с помощью Броката, но у тринадцати пострадавших, которых с трудом затащили на перевал, дела были плохи: ранения живота, открытые переломы, травмы черепа, а также дротики, застрявшие под сердцем. Двум-трем она могла помочь, но не чертовой дюжине; шира – тоже человек, и мощь ее не беспредельна.
Ренхо и его помощник Храс, светловолосый мужчина средних лет, командир одной из полусотен, сосредоточенно хмурились, бросая взгляды то на своих людей, мастеривших навесы, то на равнину, где в клубах пыли маршировали колонны врагов. Видимо, тьяни не собирались уходить и, по наблюдениям Дарта, занимали сейчас проходы в горах, обзорные высоты и остальные стратегические позиции. Большая группа расположилась на холме, покинутом стражами, и к этому месту пригнали бхо – он видел их темные туши среди камней, с наваленным на платформах грузом. Груз, кажется, не пострадал.
– Зеленое время, – устало промолвила Нерис, взглянув на свой джелфейр. – Мне нужен мой мешок, нужен бальзам из мякоти погребальных орехов, нужны сухие травы фах и зун, нужна мазь из корня хрза, чтобы прижечь раны, и нужен мой прозрачный камень. Если я этого не получу, двое не доживут до красного времени.
– Сагга и Омис, – с хмурым видом уточнил Храс. – У одного распорот живот, а у другого торчит под лопаткой дротик.
На лице Ренхо изобразилось уныние. Сейчас было особенно заметно, как он неопытен и молод; похоже, пробился в командиры благодаря отцу-старейшине, чем подтвердил известный Дарту тезис: протекция решает все, даже в далеких галактических мирах. Сам бы он поставил капитаном Храса – тот казался мрачноватым, зато был решителен и тверд.
– Да будет милостив Предвечный к Сагге и Омису, – вымолвил сын Оити, искоса поглядывая на Дарта. – И пусть скорее избавит их от мучений и пошлет вторую жизнь в своих чертогах… На что еще нам надеяться, если шира бессильна?
Дарт хмыкнул, потом ласково погладил руку Нерис. Женщина ответила ему благодарным взглядом.
– Она не бессильна, она умеет делать такие вещи, какие тебе и не снились, Ренхо. Немного утомилась и нуждается в своих снадобьях, вот и все… Может быть, стоит послать Броката? Пусть полетает, поищет что-нибудь подходящее… скажем, целительный цветок.
– Здесь его нет, – отозвалась Нерис. – Так уж устроен мир, что здесь, в горах на побережье, нет ничего полезного – ни плодов, ни орехов, ни дерева туи, ни Цветка Жизни.
– Мон дьен! Ты права, местечко красивое, но бесплодное, – пробормотал Дарт, оглядываясь.
Они стояли на лесной опушке, у горного склона, что круто обрывался вниз. Под ними, на расстоянии пяти-шести бросков копья, лежал треугольник лощины, стиснутой барьерами отрогов, а за лощиной зеленели холмы и простирались лазурные, еще безоблачные небеса. Левее обрыва торчала, загораживая вид, скала-трезубец, и потому сам перевал, покрытый коркой спекшейся почвы, был не виден. Там, у канала, пробитого дисперсором, дежурил Голем – подальше от глаз, чтоб не пугать своих, и на тот случай, если враги проявят внезапную активность. Сзади и справа тянулся лесок из низких деревьев с сине-зеленой листвой, и земля под ними казалась змеиным кладбищем – их корни толщиной в руку выступали на поверхность, свиваясь и переплетаясь, как неподвижные тела питонов. Вдали, за изломанным силуэтом горного хребта, синел океан – словно напоминание о том, что этот мир не похож на Анхаб и Лугут, на Землю и Йелл Оэк; здесь, если не мешали горы и скалы, взгляд уходил на десятки лье.
Из груди Дарта, завороженного этой картиной, вырвался невольный вздох. Конечно, не Гасконь, но зрелище прекрасное… чуждое, зато пленяющее необычностью… необозримый морской простор, словно опрокинутый над миром и продолжающий небеса… Сердце его пело; дисперсор с полным зарядом оттягивал ремень, в ста шагах дежурил верный Голем, и черный зев пробитого в почве тоннеля напоминал, что его миссия близится к завершению. Конечно, осталось еще спуститься и выдрать кусок ферала – нелегкая задача, но по сравнению с ней войска тьяни казались мелочью.
Коснувшись ладонью рукояти шпаги, он сказал:
– Не беспокойся, моя госпожа. Раз тебе нужен мешок, твои бальзамы и твой прозрачный камень, ты их получишь – не позже, чем кончится зеленое время. Сейчас я спущусь в долину и потолкую с этими лысыми парнями… Зачем им наш груз и носильщики? И почему бы их не вернуть?
Ренхо с облегчением вздохнул. Похоже, такая мысль бродила в его голове, но высказать ее напрямую он постеснялся.
– Пусть молнии Элейхо сохранят тебя, доблестный маргар… Ты снова нас спасаешь!
– Молнии, конечно, вещь убедительная, – согласился Дарт, – но я постараюсь договориться по-хорошему. Они понимают фунги?
– Фунги понимают все, – буркнул Храс. – Только зачем с ними говорить, Дважды Рожденный? Пусть бхо-охранник сожжет их, и дело с концом! Или он больше не повинуется тебе?
Губы Нерис дрогнули, но она не вымолвила ни слова. Истина была ей открыта – не вся, но большая часть, вполне достаточная, чтобы судить о власти, которую Дарт имел над Големом, – но шира умела хранить тайны. Все остальные довольствовались официальной версией: бхо-охранник вылез из дыры, маргар его заметил и приспособил к делу, а как – это большой маргарский секрет.
Обхватив Ренхо и Храса за плечи, Дарт подтолкнул их к лагерю.
– Идите! С бхо я как-нибудь разберусь. Ваше дело – устроить раненых, разжечь костры и проследить, чтобы навесы не протекали. Шира и ее защитник не любят спать под дождем, а пещер – вроде той, куда меня засунули в Долинах, – здесь нет. – Он ткнул Ренхо кулаком в бок. – А ведь уютное было местечко, не правда ли? И спалось там отлично – после зелья, которое мне подмешали.
Военачальники ушли. Храс шагал как заведенный, твердо и прямо, Ренхо оглядывался, и его виноватая физиономия как бы говорила: вся надежда на тебя, маргар… ты уж не попомни зла…
Ухмыльнувшись, Дарт проводил его взглядом, почесал кончик носа и наклонился к Нерис:
– Ты видела нашу схватку с тьяни? Предупреждал о ней Элейхо в вещем сне?
– Нет. – Пальцы ее теребили ракушки джелфейра. – Нет, Дважды Рожденный. Я видела, как ты спускаешься в дыру, и знала, что ты обратно не вернешься. Знала! Я была в том уверена, ибо такое чувство вселил в меня Предвечный. – Она помолчала и, опустив глаза, добавила: – Элейхо предупреждает лишь о самом важном, о тех событиях, которые меняют жизнь или угрожают смертью… Значит, схватка с тьяни не важна, а важно, что ты уйдешь и не вернешься. Не вернешься ко мне…
