Анатолий Минский - Шпага, честь и любовь
— Не будем ждать, синьоры. Мы втроём стоим целой гвардии! Найдите только мне и Марку по крылу, сразу высадимся на второй этаж.
Это оказалось наименьшей проблемой. Гораздо более крупная нарисовалась в холле второго этажа, количество врагов такое, что Алекс даже не пробовал его прикинуть, а Марк, оправдывая обидные клички «здоровяка» и «толстяка», просто подхватил огромную скамью и врубился в самую гущу, раскручивая импровизированное орудие убийства наподобие пропеллера от дирижабля.
Алекс получил наглядное представление, что случилось бы в ту ночь, сорвись он с хвостового оперения под винт — разбитая вдребезги голова и проломленные рёбра. Десятки захватчиков получили это представление на собственной шкуре, никогда не летая на дирижабле.
Горан не изменил обычному холодному расчёту, сражаясь чётко и экономно. Но от этого не менее смертоносно. Северянин не отстал.
Благодаря внезапности атаки, из-за чего чёрные плащи не успели отреагировать залпом, плацдарм наверху был захвачен без единой царапины.
— Враги кончились, — удручённо отметил Марк, только вошедший в раж.
Алекс прислушался — нешуточная перестрелка разгорелась внизу. В бой вступили основные силы легиона.
— Нам и здесь работка найдётся. К покоям императора!
— Веди, дворцовый паркетный шаркун, — хохотнул Горан.
Здесь сопротивление оказалось пожиже. Работая револьверами и шпагами, трое друзей углубились в помещения дворца.
Но где охрана? Гвардейцы и лейб-гвардейцы во множестве, но мёртвые, среди трупов в чёрных плащах.
Самая большая группа заговорщиков встретилась у распахнутых настежь дверей царской опочивальни. Впереди и явно за главного — небольшого роста тей, каштановые волосы выбиваются из-под чёрной лётной повязки, вооружённый не шпагой, а револьвером и кинжалом.
— Остановитесь! — крикнул он звонким, почти женским голосом, вскинул руку вверх, командуя одновременно и своим стронникам, и налетающей троице в зелёных имперских плащах.
Вступать в переговоры с изменниками? Слушаться их призывов? Вы с кем-то нас спутали, синьор!
Не снижая скорости бега, Алекс всадил шпагу в середину чёрной маски, обладатель которой приказом остановиться снизил шансы на выживание у команды своих сторонников, опустивших клинки и револьверы, оттого потерявших ничтожные доли мгновенья, они в бою дороже всех сокровищ мира.
Переступив через трупы, гвардеец и легионеры вошли в спальню, замерев у порога.
Тела. Император, сохранивший остатки величия даже в ночном халате и в смерти. Принц, голова которого свесилась набок, а шея перерублена до половины. Его жена и две дочери. Императрица, заколотая точно и расчётливо. Лакей, две фрейлины. Полдюжины лейб-гвардейцев и десяток заговорщиков. Раненых не видно, у некоторых покойников по три или даже четыре раны. Очевидно — контрольные уколы.
Государственный переворот состоялся.
Движимый догадкой, опалившей душу изнутри, Алекс вернулся на коридор и сдёрнул маску с лица уничтоженного им командира. Догадка подтвердилась.
В романах любят писать: и в смерти она была прекрасна. Не тот случай. На сведённых последней судорогой чертах Эльзы Мейкдон не осталось ничего привлекательного. Или хотя бы достоинства, как у покойного государя. Алекс брезгливо отшвырнул тряпку.
— Завтра они станут героями, — подал голос Горан Атрей. — А мы — защитниками тирании.
— Но сейчас они не герои, пока никто не знает о гибели императора… Мне нравится ход твоих мыслей, друг! Марк, идём. На этаже осталась работа.
Когда они закончили её, сократив благородное сословие империи ещё на дюжину-другую, близ кабинета канцлера обнаружилась последняя троица в чёрных плащах.
Трое на трое. Но каким-то седьмым чувством заговорщики поняли, что противники им не ровня. В зелёных плащах, скорее уже бордовых от чужой крови, более похожие на ангелов смерти, нежели на простых офицеров. Старший из чёрных принял единственно правильное решение — сдёрнул маску. Алекс тотчас узнал его. Измождённое болезнью лицо частенько мелькало близ императорской резиденции, только он был не в чёрном, а красном одеянии владыки восточных земель.
— Замечательная ночь, не правда ли, герцог Виндзор?
— Глядите, друзья, — зло бросил Горан. — Главный красный тей, зять императора, что-то задумал, а гвардию и легион не пригласил. Знал, что дело тухлое, и мы не захотим марать честь.
Герцог не стал объяснять азбучную истину: заговоры готовятся узким кругом доверенных лиц. Он предпринял попытку исправить положение.
— Всё кончено, синьоры. Император, которому вы присягали, мёртв.
— Я присягал империи, — возразил Алекс. — Империя — жива. И жив один из главных деятелей перворота, которого я обязан казнить.
— Не надо! — сановный дворянин испуганно глянул на кончик шпаги, нацелившийся ему в лоб. Затряслись даже его седые бакенбарды. Где тот владетельный синьор, который важно вышагивал по левую руку от государя на торжественных приёмах, излучая важность и самодовольство? Физически слабый мужчина, судорожно цепляющийся за жизнь, подобно последнему червю.
— Пощадите хотя бы сына и племянника, — всхлипнул герцог.
Все трое умерли, когда эхо от твёрдого «нет» Алекса ещё не утихло под сводами галереи.
Грохот сапог возместил, что легионеры и гвардейцы бегут наверх, сопротивление чёрных на первом этаже сломлено.
В казарме фалько-офицер первым делом выпустил тея Элиуда из-под замка и велел убираться ко всем чертям.
— Я обязан вам заступничеством в дорожной таверне, рекомендацией к Иазону, переводу в гвардию, быстрым повышением до фалько. Теперь понимаю, конечно, что жаждал ложных ценностей. Но вы дали мне всё, что я просил. Поэтому отпускаю с условием выхода в отставку и отъезда из столицы.
— Клянусь честью…
— Достаточно, тей. Мы квиты. Убирайтесь.
Горан, умудрившийся в дворцовом хаосе прихватить пару бутылок отличного вина, потянул Алекса за собой в легион, «принять внутрь для успокоения души». Касательно Элиуда он упрекнул:
— Зря ты его отпустил. Старая свинья обязательно напакостит.
— Да, Горан. Но это — вопрос чести.
Других аргументов не нужно.
Эпилог
Временную власть в обезглавленной столице принял канцлер, заявивший, что на корону в перспективе не претендует. Военным комендантом города он назначил элит-офицера Иазона, слившего в одну полнокровную часть остатки лейб-гвардии, гвардии и легиона. Алекс с друзьями снова очутились в одной казарме, а гвардейский чин теперь получили даже офицеры пеших и конных патрулей.
Через пару недель после переворота туда переселился и Терон.
Объяснение двух дуэлянтов вышло коротким и не привело к кровопролитию.
— Приношу свои извинения, синьор. Я словно обезумел…
— И я показал себя не лучшим образом. Только больше не называй меня на «вы», ладно? — тей сгрёб рыжеволосого певца в объятия, стараясь сильно не тискать, чтоб не потревожить рану. И без того персональное кладбище павших от рук Алекса превышает по количеству могил иное сельское, особенно после ночной бойни во дворце.
Возвращение и примирение они отметили в корчме с Марком и Гораном, после чего обсудили происшедшее на спокойную и почти трезвую голову.
— Ева говорила, у тебя что-то повреждено в груди.
— Ерунда! — отмахнулся Терон. — Зарастёт. Этим она даёт понять: ты мне и такой нужен, слегка дырявый.
— Не встречал столь нетребовательных женщин, — как обычно съязвил Горан. — Моим всегда всего было мало. Цени!
— Ценю. Пока валялся, многое обдумал. Иана… — его голос запнулся, и присутствующие поняли, что нанесённая ей рана зажила в меньшей степени, нежели от шпаги. — Она была мне дорога. Но наш союз стал бы насилием. Я не смог бы сделать её счастливой, не был бы счастлив сам. Так что, мой друг, путь свободен. Только… Только не появляйся с ней под руку на моих глазах хотя бы год.
— Слово чести! — с готовностью откликнулся Алекс.
— Она поступила мудро, оставив нас обоих на время и перепоручив меня заботам Евы, когда убедилась, что дырка опасна только для моего самолюбия, но не жизни. Госпожа Эрланд меня выходила. Пеклась как о ребёнке. Не поверите, — Терон слегка покраснел. — Даже судно за мной выносила, как я не умолял перепоручить стыдное дело служанке! И я понял… Да, Алекс, хотел спросить. Наши дети будут иметь только половину тейской крови. Если у них возникнут проблемы с Силой и полётом, сможешь помочь как Марку?
— Гарантировать не могу. Тут важнее всего — захотеть. Но я, безусловно, постараюсь. Даю слово.
За готовность отказаться от Ианы он готов был пообещать многое.
— Нет, не думай. Я не ставлю это условием для освобождения Ианы от помолвки, — догадался Терон. — И не брошу Еву независимо от того, как будут признаны дворянские права наших наследников. Она — замечательная, и мне плевать на сословные предрассудки… Прости, Марк.
