Василий Головачёв - Атлантарктида

— А вы? — Вербов сглотнул, посмотрел на Ингу, как бы приглашая девушку в соратники. — То есть гиперборейцы? Ваши предки? Земляне?

Дрёмов покачал головой.

— Гиперборейцы тоже не земляне, их предки прилетели на Землю с планет Ориона. Но они себя не переделывали. Нынешнее человечество — смесь двух фенотипически различных цивилизаций: антарктической — хищнической, охотничьей, образно говоря, и гиперборейской — земледельческой, мирной, развивающей добрососедские отношения.

— А вы, значит, гипербореец.

— И вы тоже, и она, — Дрёмов кивнул на Вершинину, — и они, — кивок на стену сзади, где остались спутники майора, — и вообще все северные народы, русские в первую очередь, славяне, финны.

— В таком случае потомки атлантов… то бишь антарктов…

— Англичане, почти половина европейцев, немцы, французы, испанцы, поляки, все американцы, что северные, что южные, арабы…

— Китайцы.

— С китайцами чуточку сложнее, вообще с азиатами, есть версия, что они являются потомками третьей расы.

— Вы не знаете?

— Специально историю китайцев не изучал.

— Остановитесь, — очнулась Вершинина. — Всё это несомненно представляет интерес — кто динозавр, кто нет. Но меня в данный момент больше интересует практический вопрос: что дальше? Если мы внутри интерфейса, почему тут в зале торчит этот урод? Он реальная вещь? Или нам только кажется, что мы видим… как вы назвали?

— Дохом.

— Нам кажется, что мы видим Дохома?

— И да, и нет.

— Не поняла.

— Дохом — символ цивилизации антарктов, очень агрессивной, надо признаться, и человеконенавистнической, но и он — искусственный организм. Я имею в виду — первый, дочеловеческий фенотип. Такими антаркты переселялись на Землю, будучи похожими и на обезьян, и на динозавров. Неудивительно, что все последующие интерфейсы выращены по его образу и подобию. Тот, что перед нами, — и есть «мозг» Буфера, хотя я не уверен, что он материален. Хотите проверим?

Денису что-то не понравилось в речи археолога.

Вербов покосился на Ингу, но выражения её глаз сквозь стёкла очков оценить не смог.

— Минуту, Виктор Степанович, один вопрос, — проговорила девушка. — Кто вы?

— Я уже говорил…

— Поставлю вопрос иначе: зачем вы здесь? У вас хорошие покровители, раз вы вошли в состав спецгруппы, доставленной в Антарктиду в условиях полной секретности. Не так ли? И вас тщательно готовили для… для чего? Не для того же, чтобы вы рассказали нам сказку о предках? По нашим данным, Купол — генератор сдвига полюсов планеты, по вашей версии — Буфер обмена временных линий, матрица активного поля. Что верно?

— Второе, — без колебаний ответил Дрёмов. — Повторяю, эту машину-организм запустить на всю мощь не успели, успели только провести одно испытание. Предки нанесли удар раньше…

— Чьи предки? — вмешался Вербов.

— Какая разница? Все программисты Буфера погибли, и матрица осталась предоставленной сама себе. Поэтому и пояс защиты Буфера практически не работает, его тоже не успели активировать. Встреченные нами органеллы — не боевые роботы, а скорее обслуживающие, предохранительные. Американцы называют их фагоцитолами, но это не фагоциты, не ликвидаторы вирусов. Что касается моего участия… да, меня готовили специально. Как и моего визави на «Мистике». Но у нас разные задачи.

Вербов и Вершинина переглянулись.

— Какие? — хрупким голосом спросила девушка.

— Один хочет уничтожить Буфер как опаснейший объект, второй — запустить его.

— Зачем?!

Дрёмов улыбнулся.

— Странно, что вы не спрашиваете — кто из нас какую задачу выполняет. Отвечу — затем, чтобы сбросить часть человечества, мешающую «прогрессу и демократии», в прошлое, под удар того же инструмента, с помощью которого была перемещена ось Земли и уничтожены обе цивилизации. Льдами континенты покрылись уже позже, и Гиперборея вообще затонула. Для того Буфер и создавался. Если бы его успели включить полностью, сейчас на Земле существовала бы только одна цивилизация.

— Чудовищно! — выдохнула Инга.

— Надеюсь, вы на стороне тех, кто собирался ликвидировать опасный объект? — осведомился Вербов.

Где-то в глубинах «лесопосадок» зародился неясный шум, послышались крики, стрельба, команды.

Вербов и Вершинина оглянулись, вскидывая автоматы.

Дрёмов прислушался к шуму, склонив голову к плечу, и вдруг метнулся к статуе Дохома. Одно мгновение казалось, что он ударится о «натуральную бронзу» коленей статуи и упадёт на пол. Однако произошло чудо: по всему огромному, десятиметровой высоты, туловищу человека-динозавра разветвились синие молнии — и Дрёмов растворился в нём без следа.

Инга выстрелила, разворачиваясь. Но лучше бы она этого не делала.

Пули из «АДС» вонзились в громадный живот статуи, раскололи его на «стеклянные» осколки, и на людей выплеснулась волна прозрачного пламени, вбирая их в себя и унося в неизвестность.

Через пару мгновений статуя человека-динозавра восстановила форму, и центром купола завладели тишина и неподвижность.

Вашингтон.

2 января, вечер

Сенатор Бруно Хейгел собирался на банкет вместе с женой и пребывал в хорошем настроении.

Загородный дом Хейгелов не считался образцом исторической значимости или роскоши, уступая резиденциям собратьев по Сенату, не считая президента, однако это обстоятельство самого сенатора не задевало, хотя бесило жену, которая была на тридцать пять лет моложе и мечтала о жизни в «более шикарных» апартаментах.

Заводя разговор о владениях друзей, она непременно упоминала о недвижимости русских олигархов и чиновников, хотя ни разу в особняках этих господ не была. А если бы вдруг когда-нибудь побывала, укоров мужу было бы гораздо больше. Сенатора же приглашали в гости русские миллиардеры за рубежом, но он помалкивал о том, что видел, посмеиваясь в душе над притязаниями жены выглядеть светской дамой. Бывшая проститутка, а затем владелица борделя, который она гордо называла «домом моды», Лора Хейгел не заслуживала бриллиантовых коллекций. Зато была вызывающе сексуальна, чему откровенно завидовали шестидесятипятилетние друзья сенатора, любители гамбургеров, бигмаков и виски со льдом, такие же толстые и плешивые, как и он.

Звонок прозвучал неожиданно: Хейгел его не ждал. Пришлось уединиться в кабинете, потому что звонил не кто-нибудь, а сам секдеф Джеймс Уилсон.

— Одевайся, дорогая, — заглянул в спальню к супруге Хейгел, — я буду готов через пятнадцать минут.

В кабинете он включил скайп и линию аудиозащиты «Антифлай», по уверениям специалистов, блокирующую все виды прослушки. Перед ним на столе сформировался сферический объём видеосвязи с головой Уилсона внутри.