Лейтенант империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр
Подумать только, да любому художнику эта картина принесла бы мировую известность. Атака притягивала взор и завораживала разум. Она, одновременно, ужасала и вызывала восхищение. Ничто не может противостоять такой мощи. Ничто.
— Тайная канцелярия уже шерстит владения местных аристократов, — внезапно рядом с нами возник Растеряшев. — Доказательств заговора собрано прилично, так что, скоро претензии сможем выставлять только мы. — Он заметил мой удивлённый взгляд и пояснил: — не смог остаться в стороне. Решил тряхнуть стариной и приехал.
— Рад Вас видеть, — улыбнулся я, и тут на нас налетели встречающие.
Ну, как налетели. Подошли на допустимое расстояние и замерли под прицелом группы прикрытия.
Впереди всех стояли Кирилл Русланович, главный казначей рода Юдиных и Дементий Юрьевич, глава гвардии. Вассалы Иллирики же, все семь баронов, находились позади. Причём выстроились они так, что сразу становилось понятно, кто среди них главный. На шаг впереди остальных расположились Окунев Никодим Захарович, который прилетел сюда, не смотря на почтенный возраст, и Дубов Валентин Юрьевич.
— Госпожа, Ростислав Драгомирович, — глубоко поклонились слуги, когда увидели, что мы их заметили.
— Ваше сиятельство, государыня, — склонили головы вассалы.
— Ваши Благородия, — кивнула Лира в ответ на приветствия баронов.
Слугам же она тепло улыбнулась, от чего те буквально расцвели. Хотя и так стояли счастливые, словно псы, дорвавшиеся до морозильника с филейными вырезками.
Однако аристократы тоже не выглядели растерянными или упавшими духом. В прошлую нашу встречу я отметил для себя, как легко прочитать по их лицам, кто чего хочет. По глазам тогда было видно недовольство и отчаяние. Даже я понимал, кто считает себя несправедливо ущемлённым.
Сегодня же, то ли они прошли курсы лицедейства и научились не показывать истинных намерений. То ли Дед провёл с ними воспитательную работу: все, хоть и не так ярко, как слуги, но лучились довольством. Видимо многие, наконец, получили то, что хотели.
— Иллирика Данактовна, — по-отечески улыбнувшись, взял слово барон Окунев, — все собрались и ждут только Вас.
Он указал рукой на вход в здание аукциона. Где-то вдалеке бахнуло, но он, даже не вздрогнул. Улыбка так и осталась на его лице.
А может и брал он уроки у лицедеев. Давно заметил, что в отсутствие Деда, он старается вести себя с Лирой добродушно, словно всепонимающий родитель.
— Благодарю, Никодим Захарович, — подыграла его радушию Лира, взяла меня под руку, и я повёл её к высоким дверям с золотыми ручками.
Звук наших шагов гулко отлетал от мраморных ступеней крыльца. Разлетался эхом меж стройных, белоснежных колонн, среди которых стояли гвардейцы в форме рода Юдиных.
Дементий Юрьевич согласовал с аукционом, что для охраны госпожи в здание допустят двадцать бойцов рода. О том, что с Лирой приедут морпехи он не знал, и теперь выглядел слегка растерянным.
Иллирика поравнялась с ним и стала тихо успокаивать. Что это не пренебрежение гвардией, а навязанная Меньшовым и обстоятельствами необходимость.
Новость о том, что десант в городе — это засада на нас, заставила Дементия сбиться с шага. Он бросил взгляд по сторонам и полез в карман за инфофоном.
— Я вызову ещё людей, госпожа, — сбивчиво буркнул он.
— Нет необходимости, — улыбнулась Лира, — всё улажено.
Дементий оглянулся на город. Поёжился от вспышек и посмотрел на меня. В его взгляде стало разгораться восхищение.
Кирилл Русланович, наоборот, не разделял его радости и покачал головой.
— Надеюсь, больше опасности не предвидится, — спросил он, догадавшись, что не просто так ради Лиры с неба спускаются морпехи.
— Не должно, — пожал я плечами.
За внешними дверьми оказался просторный холл. Красная ковровая дорожка повела нас к залу. С белокаменных стен за нами наблюдали портреты именитых граждан Владивостока. Они перемежались с пейзажами в золочёных рамках. Буквально всё здесь дышало богатством.
Клим Разумовский поджидал нас у входа в аукционный зал.
— Люди на местах, готовы начинать, — произнёс он, пожимая мне руку. — В зале всего двое заговорщиков из нашего списка. Казначей и глава группы.
— Заговорщиков? — напрягся барон Окунев, а с ним и остальные вассалы. Клим говорил слишком громко и все его услышали.
— Всё под контролем, Никодим Захарович, действуем по сценарию, — произнёс я и, взявшись за ручку, посмотрел на Клима: — Слушай, тут такое дело, можешь задержать их после церемонии?
— Церемонии? — бровь Разумовского младшего приподнялась.
— Ага, — кивнул я и открыл дверь, — буквально минут пятнадцать, сам всё поймёшь.
Ответить он не успел. Мы шагнули в зал и десятки, сотни людей уставились на нас с двух сторон. В их глазах читались все возможные эмоции. От ненависти, до обожания.
Я чуть не сбился с шага от всеобщего внимания. Сердце пропустило удар, а Лира сильнее прижалась ко мне, и сжала пальчики на моём предплечье.
Её неуверенность придала мне сил. Я выпрямил спину. Расправил плечи и, гордо вскинув подбородок, повёл любимую вперёд.
Ряды кресел сбегали вниз с двух сторон от нас. Люди, сидевшие в них, поворачивали головы нам вслед. Переговаривались. Я заметил, как вскочили с мест двое аристократов в левых рядах. На их лицах застыло замешательство и непонимание. Поднялся шум.
Рядом с ними тут же оказался Клим. Показал им удостоверение, что-то сказал. Аристократы вернулись на места, а коллеги Разумовского встали за их спинами.
В зал вернулась относительная тишина и сосредоточенность на нас. Но момент был упущен. С левого ряда, где в основном и сидели дворяне Владивостока, стали раздаваться удивлённые возгласы. Они становились сильней, пока мы шли. Когда же мы поднялись на сцену, они обрели ясность.
— Что происходит⁈ — громко задавал вопрос мужчина с пятого ряда.
— Зачем они идут туда⁈ — вторил ему другой аристократ.
— Что они делают⁈ Где охрана⁈ — голосил кто-то.
— Господа, прошу тишины и минуту внимания, — на сцене появился распорядитель. Он снял с головы цилиндр, махнул им и стукнул тростью по подмосткам. — Прежде, чем мы начнём аукцион, у нас просили пятнадцать минут для публичного мероприятия. Пять минут уже прошло. Так что не будем медлить.
Мужчина снова махнул цилиндром в руке и, повернувшись к нам, громко, на весь зал, произнёс:
— Иллирика Данактовна, графиня Юдина, здесь есть люди, которые просят помощи твоей!
— Кто эти люди? — звонко выкрикнула Лира, сжала мою руку, отпустила и сделала шаг вперёд. — Не вижу их! — добавила она, оглядев зал.
Зрители с правого ряда поднялись в едином порыве. Слитно, одновременно. Сотня, а то и больше, мужчин, женщин и детей.
— Мы те люди! — грянул хор из их голосов, а по моему телу пробежали мурашки. Настолько слитно и мощно они говорили, словно глотка у них одна на всех.
— Да вы совсем рехнулись⁈ — воскликнул какой-то толстый аристократ с левого ряда, он вскочил с места и стал пробираться к проходу.
— Что вам надо⁈ — Лира не обратила внимания на толстяка.
— Мы слепы, — грянул хор, — мы глухи!
— А вы, что сидите, — верещал толстяк, протискиваясь меж других аристократов, — не видите, что происходит?
— И что Вы от меня хотите⁈ — спросила Лира.
— Стань нашими глазами. Стань нашими ушами. Говори за нас и говори, что нам делать. Ибо глупы мы, и не ведаем, куда идти и что творим. Веди нас! — прогремел хор.
Толстяк аристократ пробрался, наконец, к выходу из ряда кресел, и там его встретил Ерастов. Я не слышал, что дядя Саша сказал ему, но тот, вдруг, стал похож на сдувшийся шарик, и молча застыл в проходе.
— Клянусь думать о вас и направлять вас! — выкрикнула Лира.
— Клянёмся слушать тебя и выполнять волю твою! — ответил хор.
Слова отзвучали. Лира выдохнула. Люди уселись на места.
— Церемония принятия вассальной присяги завершена! — объявил распорядитель, — да начнётся аукцион.
