Мичман Империи. Часть вторая - Александр Четвертнов
— Никому не выходить из квартир! — разнёсся по зданию суровый голос из динамиков. — Работает жандармерия!
Стоило оповещению умолкнуть, как отряд жандармов взбежал по лестнице, и вломился следом за мной. Служивые остановились, огляделись, и разошлись в разные стороны. Успел скользнуть за их спинами и, пригнувшись к ступенькам, стал спускаться на второй этаж. Там в коридорах уже бродил такой же отряд, а на первом, мама не горюй, разворачивался цирк шапито: жильцов начали выводить на улицу, при этом тщательно досматривая.
Жандарм на втором этаже прошёл мимо двери и я просочился в коридор. Придержал дверь. Досчитал до двух и пересёк холл до угла поворота. Замер, дождался «окна» и юркнул за угол, чтобы встать за пожарным щитом.
Тайминг жёсткий. На одной поисковой технике далеко не уйти. Выручали только камеры и вид с них на этажи.
Вот Жандарм развернулся и посмотрел на щит. Меня не видно. Вот он снова развернулся и пошёл дальше. Самое время перебежать и…
Двое других неожиданно развернулись и заспешили ко мне. Прятаться некуда, я посреди коридора. Тут у стены только тумбочка с цветами…
Жандармы заскочили за поворот и пробежали мимо меня. Откатился от стены, встал на ноги и пошёл в другую сторону. Раззявы, как есть раззявы. Под ноги даже не смотрели.
Две коротких перебежки и я у окна в переулок. Открыл створку. Выглянул. Никого, ни визуально, ни щупальцами.
Вылез наружу и, повиснув на подоконнике, спрыгнул вниз. Тут метров пять, не высо… Ёпрст.
Тонкий подоконник оторвался от стены. Нагнулся вперёд. Пальцы соскочили и пенобетон толкнулся в ноги. В лодыжке что-то ёкнуло и меня повело в сторону. Ударился локтём о стену, а под ботинки бросился стальной ящик, незнамо как здесь оказавшийся.
Блин, на ровном месте…
Так, цел, жив. Вперёд.
На выходе из переулка в уши ввинтились звуки сирен. Помедлил, заглянул в инфопланшет. Жандармы мялись около двери Гущина. Стучали, но им никто не открывал. Появился Сычкин, он как раз заходил в лифт на первом этаже. И тут камеры отключились. Так, сейчас пойдёт потеха. Валим. У меня минут пять где-то.
Выглянул из переулка. Увидел, как администратор здания, в окружении жандармов размахивал руками и что-то кричал.
Отвернулся от них и сменил личину на маске. Родиона служащий не видел, так что не узнает. Так-то у меня ещё два образа в запасе, но нельзя их светить. Мне ещё своих ждать несколько недель. Надо будет прятаться.
Оправил одежду. Сделал невозмутимый вид и шагнул из переулка, вливаясь в толпу проходящих мимо жильцов.
Антигравы Жандармов перекрывали улицу со всех сторон. Несколько штук летало в небе. Сами синие сновали везде. Стояли около машин в оцеплении. Заходили в соседние дома. Напротив парадных дверей доходного дома приземлился гравиавтобус спецназа. Бойцы выскакивали на землю и занимали позицию для штурма.
И зачем эта показуха? Меня там не то, что нет, а быть не должно. Театралы, блин. Нагнали массовку, человек пятьсот, и маются дурью.
Дошёл до оцепления вместе с попутчиками (прошедшими обыск жильцами). Люди возмущались, грозили властям какими-то карами. Интересные. Позволили себя выгнать, а теперь смелые. Но ничего не поделаешь, пришлось подыграть. Пару раз кому-то поддакнул, да вбросил:
— Жандармов на мыло, губернатора на порошок!
Фраза возымела потрясающий успех. Стала хитом толпы и повторялась десятки раз. Даже приятно. Может мне в ораторы пойти? Или заводилы.
Чем ближе толпа жильцов подходила к оцеплению, тем тише становились крики. Около линии жандармов и заградительных буёв смолкли все.
— Велено никого не пропускать! — Рявкнул один из синих.
Толпа качнулась вперёд, не понимая, что происходит.
— Всех будут снова досматривать и допрашивать, назад! — рявкнул второй жандарм, передёрнув затвор карабина.
Толпа замерла и, откатившись назад, рассосалась. Народ рассредоточился вдоль стен домов. Я немного опешил. Оказался не готов к такому. Взгляд заметался по сторонам. Решил уйти вправо. Там витрина магазина и белеет вывеска с пекарни. Может там чёрный ход есть. Блин, надо было в канализацию уходить!
Сделал шаг…
— Родион! — раздался бас от оцепления, — А ты здесь как⁈
Техника мертвеца дала сбой. Сердце застучало сильнее. Тело приготовилось к бою. Обернулся.
— Гриша? — удивился я, увидев жандарма с парковки госпиталя.
— Иди сюда, Родь, — махнул он рукой.
— Да вызвали тачку посмотреть, — на ходу сочинял я.
— А хромаешь чего?
— Только закончил и ключ на ногу уронил, а тут такое! Бросил инструмент и валить, прям война вокруг.
— А то, — улыбался Гриша, — загнали мы зверя, представляешь.
— Того самого? — спросил, подходя почти вплотную.
Если я его ошеломлю, то… Да нет, хромаю, быстро не убегу.
— Ага, — Гриша погрустнел и перешёл на шёпот. — Жаль пацана, приказ на поражение стрелять. Эх, если бы он сдался, никто из ребят его бы пальцем не тронул, и до тюрьмы довезли бы.
— Может и сдастся, — пожал я плечами, прикидывая, как бы напроситься за оцепление.
— Не, такие не сдаются, — хмыкнул Гриша. — Ты бы видел его. Фамилия говорящая, чисто тур.
— Ну, — развёл я руками и посмотрел по сторонам: — а парни где?
— Да где-то в оцеплении с другой стороны…
— Так, гражданский, давай к стене, нечего тут, — к нам подошёл ещё один жандарм и, хмуро уставившись на меня, махнул стволом карабина в сторону толпы жильцов.
— Ты чего Борь, это ж Родион, — удивился Гриша. — Я тебе про него рассказывал, свой пацан, выручил нас сегодня.
— А, — жандарм заметно расслабился. — Нервничаю, не нравится мне всё это, — он посмотрел в коммутатор, — так, всё, заканчиваем, Сыч приказ кинул, сейчас начнём.
— Ага, понял, — кивнул Гриша и посмотрел на меня, — извини Родь, надо расходиться.
— Да понимаю, — улыбнулся я, хотя внутри всё кричало от досады, — рад был увидеться.
Шагнул обратно и пошёл к пекарне. Костерил себя на все лады. Так и не придумал, как невзначай…
— Родь, ты куда? — догнал меня Гриша, и схватил под руку, — давай проходи за оцепление и по делам езжай, а то мы ща
