Эльрида Морозова - Оборотная сторона Луны
Это не значит, что я предала Дэна. Память о нем живее всех искусственных фотографий и фильмов. А сейчас мне нужно думать о безопасности.
Программа безжалостно стала заполнять нулями свободное пространство, стирая память об удаленных файлах.
– Ничего не трогайте. Программа закроется сама. А я сейчас вернусь, – сказала я и подалась к двери.
– Куда ты? – спросил Лео.
– Уладить кое-что. Кстати, ты говорил об анестезирующем препарате. Как он называется?
Лео наморщил лоб:
– О чем это ты?
Я теряла терпение. Пока я тут беседовала, время уходило. И Джонни в любой момент мог проснуться. Мне нужно действовать быстрее.
– Лекарство, которое дают при наркозе. Как оно называется?
– Не знаю. Я же не врач. И лекарства бывают разные. Да что с тобой происходит?
Я вдруг поняла, что не смогу найти нужное мне лекарство. Первый раз я искала бинты и лейкопластырь, и я знала, как выглядят эти вещи. Второй раз я перевернула склад в поисках супрастина, но я хотя бы знала его название. Как мне найти сейчас там анестетик? Читать инструкцию к каждому препарату? А вдруг там его нет? Лекарства от простуды, давления, аллергии и тошноты постоянно востребованы. Но кто будет ходить и искать анестетик на Луне? Скорей всего, его там вообще нет.
Хотя я вспомнила, как в мирное время у одного человека из корпуса случился приступ аппендицита. Ему его вырезали. Под общим наркозом. Значит где-то все-таки должен быть какой-то анестетик.
За этим надо было идти к Тому. Он доктор. Он знает, что именно нужно взять и в каком количестве.
– Я скоро вернусь, – сказала я и вышла за дверь.
Было уже утро. Сейчас начнут просыпаться каторжники. Если бы я была осторожнее, ничего бы этого не было. Я бы просто выслушала Лео, как он нашел Арнольда Рассела. И сейчас бы мы делали полезные вещи, а не латали дыры.
Я не знала, где остановился Том. Об этом знали Волк, Джеральд и Микки Маус. Надо было идти к ним.
Я хотела подняться на верхний этаж, попасть на наблюдательный пункт, но двое охранников на лестнице были настроены враждебно.
– Что надо?
– Это срочно. Нужен Джеральд.
– Да пошел ты, – сказал один.
А второй узнал меня:
– Это же Сопляк. Он из наших.
Я была одним из волков, и меня пустили. Я спросила, где можно найти Джеральда.
– Он должен быть наверху. Но я не советую тебе его будить, – сказал один. – Иначе он тебе надерет задницу.
Он не надрал мне задницу. Он долго спросонья смотрел на меня, словно ничего не соображая. Потом сказал:
– А, это ты, Сопляк, – повернулся на другой бок и заснул.
Я снова затрясла его:
– Джеральд, это срочно! Мне нужен Том, доктор. Где он? Где он остановился?
– Ммм… – ворчал он во сне, вспоминая. – Может, семьсот четырнадцатая?
– Нет, в ней живу я, Сопляк. А мне нужен доктор Том.
– Ах да, точно. Том, кажется, в шестьсот шестьдесят девятой.
– Точно? Или опять с кем-то перепутал?
– Да, в шестьсот шестьдесят девятой.
– Спасибо, Джеральд.
Я оставила его в покое. Он тут же захрапел. И я подумала, что, наверное, он тоже наглотался снотворного. В этом было успокоение. Если ты не спишь, то должен решать вопросы мирового значения. По крайней мере, планетарного. А пока ты спишь, то кажется, что все нормально.
Я бы тоже наглоталась снотворного. А лучше – подпоить им всех каторжников, чтобы они заснули. А мы бы беспрепятственно взяли власть в свои руки и помогли Арнольду Расселу связаться с Землей. Но пусть об этом подумает Том. Он лучше разбирается в снотворных и анестетиках.
Я прибежала в шестьсот шестьдесят девятую и открыла дверь. Двое незнакомых каторжников спали на кровати, двое на полу, а Том – на диване. Я затрясла его за плечо:
– Вставай, Том. Вопрос жизни и смерти.
Он подскочил так, будто только этого и ждал. Я подумала, что это хорошее качество доктора – реагировать так на вопрос жизни и смерти.
– Пошли, поговорить надо, – продолжала я его трясти.
– Элиот?
Я была рада, что не Сопляк. Том был единственным человеком Волка, который называл меня по имени, а не кличкой. И он был единственным человеком, который мог бы выступить против волчьей стаи.
Он быстро встал и оделся. Женщина во мне взяла верх: я отвернулась и вышла из комнаты, сказав, что подожду его в коридоре. Кто-то из других каторжников сонно зашевелился на кровати. Лучше было выйти от греха подальше.
Я почти не ждала Тома. Он вышел в коридор практически за мной. Шел и на ходу застегивал рубашку.
– Что-то произошло? – спросил он меня.
– Да. Мне срочно нужно анестезирующее средство. То, которое вырубает человека. Как наркоз.
– С кем-то что-то случилось?
– Да.
– Мне нужно его осмотреть.
В другое время я бы восхитилась его докторской привычке бескорыстно помогать людям. Сейчас я была раздражена из-за этого.
– Не надо его смотреть. Мне только нужен анестетик и доза. Укол я сделаю сама.
– А как ты будешь его лечить?
В этом-то была вся проблема. Лечить Джони было незачем. Он и так был абсолютно здоров.
– Его просто нужно усыпить на некоторое время, – путано объясняла я. – Видишь ли, он грозился убить меня. И он это сделает, если его не обезвредить. Поэтому я и хочу его вырубить на некоторое время. Ты мне просто найди, что можно ему вколоть.
Том остановился посреди коридора.
– Так у вас с ним личные счеты, и ты хочешь впутать в это меня? Я доктор, а не пособник. Я использую свои знания на благо, а не на вред людям.
Я разозлилась:
– Черт возьми, Том! Так используй их на благо! Если не я его не обезврежу, он убьет меня. Это точно. Ты считаешь, в этом не будет никакого вреда? Одно только благо?
Том молчал. Но видно было, что он со мной не согласен.
– Том, – затрясла я его за рукав. – Я думала, ты поймешь меня. Я хочу всего лишь обезвредить его. Убивать не в моих принципах. И я не стану этого делать. Я хочу сохранить жизнь и ему, и себе, понимаешь?
– И как долго ты собираешься держать его в отключке? – спросил Том и снова зашагал со мной по коридору.
Кажется, он поддается. Я была несказанно рада. Дела налаживались. Обезврежу Джонни, и займусь действительно важными делами. Надо бы и Тома подключить к нашей команде. Хороший человек. И понимает, что нельзя просто выжидать чего-то. Только как бы так повернуть наш разговор, чтобы выйти на эту щепетильную тему?
Мы зашли в медпункт. Том осмотрелся. И я вдруг поняла то, чего не понимала раньше. Устройство медпункта было примерно таким же, как устройство склада. Вещи там хранились секторами, и в каждом были вещи подобного типа. Том пошел к полкам, где было написано: «Успокоительное».
– Ты думаешь, наркоз – это успокоительное? – спросила я. Мне все время казалось, что это разные вещи.
– Одно и то же, – ответил Том. – Наркоз успокаивает людей так, что те даже не могут почувствовать что-то во время операции. Если говорить прямо, то эти средства – яды. И как любой яд, они замедляют процессы в организме. И дело тут в дозе, которую ты принял. Наверняка ты слышал о том, как кто-то принял успокоительное и умер.
– Да, бывало.
– Вот тебе и все объяснение. Поэтому дозу всегда нужно рассчитывать очень точно. Ты говоришь, что не хочешь убивать того человека, а всего лишь вырубить его. Но сколько ты собираешься его так продержать? Какой он комплекции? Сколько весит? Есть ли у него аллергия на какие-то препараты? Напичкан ли он сейчас каким-нибудь препаратом, включая любые наркотики или даже алкоголь? Набит ли его желудок? Короче, все эти вопросы являются важными. И если ты собираешься просто продержать его в отключке несколько суток, то это верная смерть. С тем же успехом ты мог бы подсадить его на наркотики. Был бы тот же эффект: некоторое время отрыва с реальностью, а потом смерть.
– Нет, – сказала я. – У меня все получится. Просто другого выхода нет.
– Гуманнее было бы перерезать ему глотку.
Я покачала головой:
– Нет.
Том надолго остановился возле полки с успокоительным. Он перебирал препараты, читал инструкции, сравнивал что-то.
– Ты посоветуешь мне, что дать этому человеку? – напомнила я о своем существовании.
– Думаю, нет.
– Ладно. Тогда я буду давать ему все подряд. И его смерть будет на твоей совести.
Я схватила первую попавшуюся ампулу, взяла шприц. Том зажмурился. Потом открыл глаза и сказал:
– Что я не люблю в вас, преступниках, так это то, с какой легкостью вы относитесь к чужому. Неважно чему: к жизням, к имуществу, к чужим женам и мужьям. Вам раз плюнуть убить кого-то, украсть у него что-то или переспать с чужой женой.
Я не ожидала ничего подобного:
– Можно подумать, ты сам не преступник.
– Нет, – ответил Том. – Я попал сюда ни за что.
– А что мне не нравится в вас, преступниках, – сказала я, – что вы все попадаете сюда ни за что.
С этими словами я пошла к двери.
– Постой, – окликнул меня Том. – Не делай ему укол, тебе ведь даже не приходит в голову, что иглу надо перед этим продезинфицировать. Лучше дай ему мягкое снотворное. Две таблетки хватит ему на восемь часов.
