Влад Вегашин - Иная вера
– Я так и поняла… – помертвевшим голосом произнесла бедная девушка. – Только зачем говорить? Я ж знаю, что кто такое подслушает, долго не живет.
Олег тяжело вздохнул, подошел к бару, плеснул в стакан виски на палец.
– Анна, хотите выпить? Не отравлено, клянусь. Не хотите, как хотите. Так вот. Постоялец из триста двадцатого – мой давний враг. Он узнал обо мне некоторую неприятную для меня информацию и решил шантажировать меня ею, вынуждая участвовать в его делах. Думаю, вы помните, как неохотно я соглашался на его условия. Кроме того, вы можете себе представить, чтобы я позволил с собой разговаривать так, как разговаривал он? Поверьте, я никому подобного не позволил бы, даже министру. Разумеется, я не собирался выполнять обещанное, намереваясь каким-либо образом забрать у него доказательства того, чем он хотел меня шантажировать, а потом сдать его полиции. Но вмешались вы… и все значительно упростилось. Березинского дважды судили за изнасилование. За новый рецидив ему грозит такой штраф, что он разорится, а вы ведь подтвердили факт насилия у врача? Вот и хорошо. Березинский пойдет на все, чтобы уговорить или заставить вас не подавать заявление. Потребуйте у него те материалы, которыми он хотел меня шантажировать. Я, в свою очередь, приобрету их за ту сумму, которую вы назовете – разумеется, в разумных пределах. Также я обеспечу вам охрану – просто на всякий случай. И еще: вы навсегда забудете об этой истории. Признаюсь честно, в тех материалах содержится достаточно много неприятного для меня. Ничего противозаконного, но репутацию мою испортит. Так что, пойдете мне навстречу?
Мельтисова, кажется, потеряла дар речи. Неудивительно – горничная готовилась к тому, что ее будут убивать, а ей предложили награду.
Запищал мобил Олега.
– Да. Взяли? Хорошо. Мне нужно с ним поговорить без лишних свидетелей. Только те, кого я приведу сам. Через пять минут, – он закончил вызов. – Анна, решайтесь.
– Я… я согласна! – выпалила девушка.
– Отлично. Тогда идем.
Березинский согласился на любые условия, лишь бы избежать обвинения в изнасиловании.
Аня долго благодарила «за все», Олег дружелюбно улыбался, вызвал и оплатил ей такси, напомнил, чтобы она определила размер награды за сотрудничество. А Марина тихо стояла в стороне, сгорая от стыда – не разобравшись в ситуации, она заподозрила любимого человека в торговле наркотиками и… нет, об этом даже думать было стыдно и противно!
Посадив Мельтисову на такси, Черканов повернулся к Марине.
– Ну что, поедешь сегодня ко мне или тебя домой отвезти? – мягко поинтересовался он.
– Если можно – к тебе…
– Ты еще спрашиваешь – можно ли? Глупая. Хочешь, по дороге заедем в кондитерскую?
– Ничего не хочу, просто… поехали домой, а?
– Поехали…
Через десять минут флаер летел по полюбившейся Олегу с некоторых пор набережной, Марина сидела рядом, крепко обняв и спрятав лицо на груди молодого человека, он мягко обнимал ее в ответ, гладил по волосам и думал. Думал о том, что надо поручить Кречету найти исполнителя, который сможет устранить Березинского в СИЗО, и еще неплохо бы, по идее, устроить «несчастный случай» Мельтисовой, пока ей еще не перечислены деньги, но черт с ней, пускай живет. Еще он думал о том, что если бы Марина не узнала о его делах с Березинским, то заработок на новой модификации нитаспана мог составить около миллиона только в первый месяц продажи, но это оказался риск, на который Черканов не хотел идти. И вообще, пора завязывать с этим грязным бизнесом – Олег вполне способен зарабатывать достаточно денег и без торговли наркотиками.
Тишина, наполнявшая просторную спальню, казалась осязаемой. Ее прерывало только спокойное дыхание спящего Олега, и Марине казалось, что каждое ее движение создает столько шума, что вот сейчас Черканов проснется, увидит, поймет, и… нет, об этом не хотелось даже думать.
Не зажигая свет, она на ощупь нашла лежавший в прикроватной тумбочке миникомп Олега. Стараясь ступать беззвучно и ни в коем случае не потревожить спящего, девушка осторожно вышла из спальни.
Тщательно заперев дверь ванной комнаты, Велагина включила комп. Несмотря на позволяющую максимальную степень защиты системы, он почему-то не был заблокирован на скан сетчатки глаза или отпечатка пальца, требуя только пароль, который она знала – не зря несколько раз следила краем глаза за вводящим его Олегом.
Проекты, договора, электронные свидетельства на собственность, банковские выписки с нескольких десятков счетов, огромная база данных – нигде нет ничего интересного. Деловые контакты, корпоративные счета, общая информация о конкурирующих и партнерских компаниях – и ни слова о наркотиках, продаже органов, торговле людьми… В ежедневнике тоже не нашлось ничего предосудительного.
Выключив комп, Марина сползла по стенке на пол и тихо, истерически расхохоталась. Какая же она дура! Из-за ошибки одной несчастной горничной подозревает любимого человека в страшных преступлениях, роется в его документах, как ревнивая жена…
Через пять минут, успокоившись и умывшись, она точно так же тихо вернулась в спальню, осторожно вернула комп на место и легла.
Через минуту Олег приподнялся на локте, повернулся к ней, обнял свободной рукой.
– Посмотри на меня, пожалуйста, – негромко сказал он. Похолодев, Марина открыла глаза. Олег грустно улыбался. – Ну, как? Нашла что-нибудь?
– Нет, – нестерпимо хотелось отвести взгляд, но она пока держалась. – Олег, пожалуйста…
– Не надо. Не надо просить прощения. Ты не виновата в том, что тебя ввели в заблуждение. Просто скажи – теперь ты мне доверяешь?
– Доверяю… Олег, я не…
– Не надо. Я не обижаюсь и не злюсь, ты поступила разумно и правильно. Но теперь, убедившись в том, что я не занимаюсь чем-то преступным и отвратительным, ты будешь мне верить?
– Да.
– Вот и хорошо. Если бы мне не верила, я бы не смог сказать тебе то, что понял сегодня.
– Что?
– Я люблю тебя.
V. II
Охота жить – до смертной тоски,
Охота жить – ну и пусть бесполезно!
Не рассчитывай на многое. Я научу выживать. Я научу убивать. Я научу уничтожать. Но я не научу ни жить, ни спасать жизнь, ни создавать и сохранять. Не надейся – я не сделаю из тебя машину смерти, универсального солдата, непобедимого супергероя – слишком поздно, а у нас слишком мало времени. Я всего лишь сделаю из тебя того, кто сможет выжить там, куда ты отправляешься, не больше и не меньше.
Но выжить – это четверть дела. Даже уцелеть – четверть дела. Вернуться живым, не покалеченным, свободным, с деньгами и некоторым полезным грузом – полдела. Для любого другого было бы достаточно, и для любого из твоих собратьев по оружию будет достаточно, но не для тебя. Слушай меня внимательно и запоминай: если ты вернешься таким, какими оттуда обычно возвращаются, – здесь тебя буду ждать я. И поверь мне: крыло не дрогнет. Для тебя же смерть окажется лучшим выходом. Помни об этом, помни об этом всегда и везде. Ты должен выжить, заработать свои деньги и остаться человеком. Иначе я уничтожу тебя, уничтожу так же легко, как сотни других нелюдей до тебя.
Цель оправдывает средства, цель не оправдывает средства – все слова, только слова. Всегда смотри в суть, умей расставлять приоритеты, умей понять, какая цель каких средств стоит. И не забывай: за все, что ты делал, делаешь и сделаешь, на самом деле платить будет только один человек – ты. И если награду за твои добрые поступки я обещать не могу, то приговор за совершенное зло – гарантирую.
А теперь вставай. Достаточно разговоров. Нет, ребра не сломаны. Тебе только так кажется. Вставай!
– Все собрались и ждут тебя.
Стас оторвал взгляд от экрана, улыбнулся заглянувшей в комнату Инге.
– Я буду через одну минуту. Сейчас, распечатаю все – и приду. Можно пока налить всем чай.
– Чай уже у всех есть, включая тебя.
– Черт… все, все, я уже иду! Одну минуту, пожалуйста!
– Мы ждем тебя, – вздохнула девушка, закрывая дверь.
Ветровский не глядя ткнул в экран, отправляя документы на печать, встал, посмотрел в зеркало. Попытался ободряюще улыбнуться – вышло натянуто и неискренне.
Стас закрыл глаза.
Всегда себя контролировать. Каждую минуту, каждую секунду. Взгляд, движения, мимика, эмоции – все должно быть под контролем. Никто не должен видеть твоей слабости, кроме тех, кому тебе нужно ее показать. Никто не должен знать, о чем ты думаешь. Никто не должен иметь возможность предсказать тебя. Никто не должен знать тебя-настоящего. А самое главное – никто из тех, ради кого ты живешь, никогда не должен узнать уплаченной тобой цены. Идя на смерть, улыбайся им, как будто собираешься на праздник. Не можешь скрыть всей правды – лги, но лги до конца.
Стас открыл глаза.
Из зеркала на него смотрел молодой привлекательный парень с располагающим лицом, веселой улыбкой, прячущейся в уголках глаз и губ, честными и проницательными карими глазами. В самой глубине этих глаз мрачно и тихо смеялся Стек, смеялся с болью и вызовом – но Стека теперь не знал никто, включая Гранда. Да что там Гранд! Стека не знал даже Коста.
