Константин Клюев - Т-34 — истребитель гархов
— Гархи? — Суворин подпрыгнул на изогнутом стуле, потирая руки. — Да мы их в три счета, нет, в два! Мы их на раз!
Марис увидел страшный взгляд Ковалева и под столом толкнул Ивана в колено. Увлеченный Суворин сначала не понял, но затем посмотрел на командира и потупился, уставившись в мраморные прожилки столешницы.
— Иван Акимович, для этого нам пришлось бы многократно превзойти Кадма и посеять зубы дракона на каждом перекрестке, — мягко возразила Селена. — Был такой герой, основатель Фив. Кадм убил дракона в жестоком бою, а Афина-Паллада нашептала ему посеять зубы дракона в землю. Из зубов выросли воины, и стали убивать друг друга. Осталось только пятеро, и Афина велела им стать братьями, а Кадму надежной опорой.
— Разрешите вопрос. — Марис поднял руку, совсем как примерный школьник на уроке.
— Да, Марис. — Селена подыграла, снисходя и поощряя ученика интонацией.
— Почему воины стали убивать друг друга? Я читал и перечитывал этот миф, но не нашел ответа.
— Вообще-то миф — это всегда что-то иносказательное, и я не знаю, почему они стали убивать друг друга. Предполагаю, что происходящие от злых драконов воины так злы и беспощадны, что им безразлично, кого убивать. Не знаю. В конце концов…
— В конце концов там была Афина! — оживился Линд Уоррен. — Между прочим, ее миротворческая роль в конце истории очевидна и подчеркнута, но будьте уверены — и перессорить между собой даже зубы дракона ей ничего не стоило. Политика!
— Да, политика, — улыбнулась Селена. — Афина никому не открывала своих секретов. А как иначе?
— Если дракон — гарх, к примеру, — заговорил Иван, — тогда их и ссорить не надо. Я видел, как они друг друга просто так рвали. Помнишь, Марис? Командир!
— Помню, помню, — Ковалев улыбался, глядя на неисправимого Суворина. — Все помню!
— Хорошо. Это теория. Надо признаться, что мы предвидели что-то подобное тому, что сделал Ска. По этой причине мы просили вас покинуть перекресток как можно быстрее, немедленно после очевидного перелома ситуации. О том, что случилось после вашего ухода, нам расскажет сам ледяной дракон. Во всяком случае, мы все очень на это рассчитываем. — Селена подошла к Линду и положила руку на его плечо.
Чаликов на миг напрягся. Он прекрасно знал, что Селена и Линд — старые друзья, коллеги, и ничего больше, но ничего не мог с собой поделать. Эмоции бежали впереди, обгоняя здравый смысл. Госпожа Принципал бросила на Виктора укоризненный взгляд, качая головой и едва заметно улыбаясь уголками губ.
— Капитан Ковалев, мы пригласили вас и ваш экипаж для того, чтобы попросить о продолжении миссии. — Селена без паузы перешла на официальный тон. — Я прошу вас вернуться на перекресток и помочь Хранителю разорвать петлю времени.
* * *Приемная в доме на Волхонке дышала сухим теплом и покоем. Все тот же капитан Еремин, те же телефоны и начищенный до блеска паркет с бордовыми дорожками. Шалдаева стряхнула на решетке у входа ноябрьскую слякоть с сапожек, кивнула Андрею и прошла к кабинету генерала. Адъютант открыл тяжелую дверь и бесшумно прикрыл ее за Ольгой.
Генерал не приглашал ее к себе давно, и Ольга предвкушала интересные разговоры под горячий зеленый чай. Вообще-то, Серапионов давно и беззвучно исчез из поля зрения коллег, что, впрочем, бывало не раз и никого не удивляло. Такая служба. Забот у Ольги хватало и без генерала — перед глазами весь день мелькали личные дела сотрудников наркомата, служебные характеристики, справки и автобиографии. Нынешнее появление застенчивого водителя Никитина у дверей ее кабинета стало для Ольги сигналом о близком отдыхе и развлечении: она получала удовольствие от общения с умным и сильным собеседником. Если там будет и полковник Канунников, то беседы будут захватывающими и острыми. Присутствие Федора Исаевича буквально окрыляло генерала Серапионова, придавая и без того искрометной мысли Арсена Михайловича обый блеск.
В кабинете генерала было темно. На дубовом столе горела лампа под кремлевским абажуром, освещая круглым пятном стопку бумаг и чернильный прибор, а стены, оконный проем и карта, задернутая шторками, едва угадывались в чернильном мраке.
— Товарищ генерал, разрешите!
— Выключатель в углу, Ольга Михайловна, справа. — Темная фигура в кресле зашевелилась, блеснув погонами.
Ольга зажмурилась и щелкнула кнопкой. Когда она открыла глаза, генерал был уже возле чайного столика и зажигал фитилек спиртовки.
— Да ты садись, располагайся. — Канунников выпрямился и улыбнулся Шалдаевой, предлагая ей удобный стул. Спохватившись, он принял у Ольги шинель и определил в просторный стенной шкаф.
— Поздравляю… товарищ генерал!
— Спасибо. Всего неделю, как вернулся из командировки. — Федор готовил золотистый чай так же проворно и умело, как Серапионов, но делал это несколько иначе. — Даже обмыть погоны не успел. Не против?
Из глубин дубовой тумбы была извлечена пузатая бутыль с древним коньяком и круглые коньячные бокалы, похожие на овальные виноградины с высоко срезанными верхушками.
— За вас, товарищ генерал Канунников! — Ольга радовалась за Федора от души, но некоторое недоумение от происходящего не давало ей покоя. — С повышением!
Коньяк быстро разошелся по всему телу струйками бодрого тепла, а подоспевший чай возвел Ольгино состояние в степень блаженства. Чай нужно было пить так, чтобы поймать уходящий жар: глотнешь больше и быстрее — будет слишком горячо, а медленнее и меньше — холодно и не тот аромат.
— Арсен Михайлович уехал в обстановке абсолютной секретности, и ни одна живая душа не знает, куда и на сколько. Вероятно, так было нужно. Я же был в командировке, а когда вернулся, вопрос о моем новом звании и назначении был уже решен. Кстати, все хозяйство Серапионова отошло нам, Генштабу. Наверху утвердили, наконец, единовластие в нашем направлении. НКВД все-таки больше по хозяйственной части. Лагеря, рабочая сила, строительство, связь. Вот у меня есть к тебе один вопрос…
— Да, — быстро произнесла Ольга и засмеялась потешно преувеличенному выражению оторопи на загорелом лице Канунникова.
— Вот и отлично. Завтра к тебе заедет Никитин, передашь мне список сотрудников, которых захочешь видеть у себя. Устроим им перевод. Пойдем, я тебе покажу кое-что.
Канунников подошел к карте. Часть стены вместе с картой отъехала в сторону, открывая вход под лестницу, в темный закуток, в каких уборщицы обыкновенно хранят метлы, ведра и тряпки. Лестница вела на второй этаж круглого крыла, на кольцевой внутренний балкон. Поднявшись по лестнице, генерал приоткрыл первую дверь в пустой зал:
— Здесь будет отдел физических исследований, с лабораторией, библиотекой и архивом. Угадай, кто назначен его начальником?
Ольга снова засмеялась.
— Угадала, молодец. Только он еще не знает. А здесь будет твой отдел психологических исследований. Так что готовься, работы непочатый край.
* * *Каррагон руководил той памятной казнью врага, так было заведено. Маленькое тщедушное существо, бившее могучего Арфана на перекрестке зеленой планеты Хуф, лежало на священном камне. Веревки, свитые из жил травоядных клигутов, были привязаны к четырем каменным столбам, растягивая конечности существа так, что было видно каждое тонкое ребро под несущественной кожицей. Как хилый человек мог одолеть могущественного Арфана? На это не было и не могло быть ответа. Впервые гарх был повержен столь слабым, ничтожным существом. Впервые к великим столбам была привязана столь малая жертва. Арфан! Как же это! Коготь Каррагона без сопротивления вспорол худое брюхо преступника. Из жалкого человечишки вывернуло потроха, его глаза закатились, изо рта с хрипом вырвалась красная пузырящаяся жижа, такая же, как хлынула из распоротого живота и рассеченных когтем внутренностей. Каррагон вложил глубоко в опавший разрез брюшины еще теплое и мягкое сердце Арфана. Так требовал древний обряд. Сердце погибшего гарха должно насладиться последним трепетом врага. Бледный уродец в луже мерзостной красной жижи перестал содрогаться, а его до предела напряженные конечности обмякли. Казнь была окончена, веревки обрезаны острыми когтями. Теперь ни один гарх не позволит себе прикоснуться к останкам казненного. Это тельце — последняя добыча славного сына Синей звезды, последнее гнездо силы Арфана, и только стаи небесных марангов имеют право расклевать и труп врага, и сердце отважного гарха.
Склон горы Смерти был сплошь покрыт коричневыми телами драконов, провожающих Арфана в долину тьмы, и Каррагон ждал, пока гости разлетятся восвояси. Траур предписывал родственникам умершего дракона не пользоваться крыльями до следующего восхода Синей звезды, и Каррагон медленно побрел вниз по россыпи крупных камней. За ним последовали самки и детеныши — его и Арфана. Теперь Каррагон обязан заботиться и о них. Законы крови следует исполнять неустанно, до последнего выдоха. Хорошо еще, что охотничьи угодья Арфана тоже отошли Каррагону — хотя бы забота о пропитании для новых членов семьи не будет тяготить главу рода.
