Филип Жозе Фармер - Пир потаенный

В течение показавшихся мне нескончаемыми долгих минут мы стояли, слегка покачиваясь, давя друг на друга, напрягая мышцы всего тела. У обоих продолжали кровоточить ссадины и раны, некоторые из которых были довольно глубокими. Мы оба сильно ослабли за счет потери крови и усталости после столь ожесточенной схватки. Дыхание, едва восстановившись, вновь стало бурным и прерывистым.

Так мы качались из стороны в сторону некоторое время, напоминая собой некую скульптурную группу. Затем, медленно, ох как медленно, руки Калибана стали уступать моему нажиму и отклоняться все дальше назад, за спину. Глаза удивленно расширились, и дыхание еще более участилось. От ужасного напряжения мышц кожа его затылка, плеч, груди и рук покрылась сетью мельчайших морщинок. На висках под бронзовой кожей, покрытой крупными каплями пота, вздулись синие пульсирующие вены.

Я слишком склонил голову вперед, и он воспользовался этим, чтобы укусить меня за нос. Резким движением головы мне удалось вырвать его из-под зубов Дока, но это стоило мне дикой боли в носу, тотчас же ударившей в мозг и распространившейся оттуда по всему телу. Но, частично, он все же отхватил мне кусок кожи. Кровь потекла по губам и закапала с подбородка.

Неуловимо быстрым движением Калибану удалось освободить одну руку и схватить мои тестикулы. Движение было быстрее, чем удар лапы тигра. Боль дикой вспышкой прошила мое тело. Я громко взвыл и почти потерял сознание. Мои последующие действия были чисто рефлекторными и полуосознанными. Сознание прояснилось в тот момент, когда мы, задыхаясь, стояли друг против друга, каждый сжимая в руке тестикулы своего противника.

Кровь толчками выплескивалась наружу через разорванные вены и артерии тканей его промежности. Я тоже чувствовал, как теплая жидкость струится по моим ногам, но не стал смотреть, что там и как, опасаясь, как бы последствия шока не стали для меня фатальными: я знал, что у меня осталось мало времени, прежде чем силы полностью покинут меня.

Швырнув тестикулы ему в лицо, я прыгнул, как пантера. Он выронил мои и вновь попытался перехватить мои руки. Это ему удалось, но частично. Несмотря на потерю крови его пенис оставался таким же огромным и твердым, что, по крайней мере, было удивительно. Свободной рукой я схватил его и рванул на себя, резко скрутив по оси. Док взвыл не своим голосом. Я дернул его еще раз, вложив в рывок всю оставшуюся силу, и огромный член, плюясь кровью с одной, и спермой — с другой стороны, оказался у меня в руках. Я сунул его Доку под нос и швырнул на землю.

Калибан с застывшим в изумлении лицом сделал шаг вперед, будто собираясь поднять его. Я прыгнул ему на спину и обхватил шею двойным нельсоном. Док упал вперед, ударившись лицом об пол.

И все же у него еще оставались силы, чтобы сопротивляться нажиму моих рук. Мышцы его шеи были тверды, как камень. Я чувствовал, что силы, подобно большой летучей мыши, отчаянно бьющей крыльями в темноте ночи, оставляют меня.

Однако мой пенис все еще оставался напряженным и пульсирующим. Он был прижат моим телом к ягодицам Дока, чьи напрягшиеся мускулы были такими твердыми, будто я лежал на статуе, вырезанной из крепкого дуба.

Я продолжал давить на его затылок изо всех сил, которые еще у меня оставались. Я знал, что если он выдержит, у меня больше не будет шанса одержать верх, так как уже был на грани потери сознания.

Кожа Калибана постепенно теряла бронзовый оттенок, затем быстро побледнела и стала серой. Послышался легкий хрустящий звук, будто ломалась мачта парусного корабля, попавшего в бурю.

Где-то далеко раздался протестующий крик Триш. Калибан зарычал сквозь зубы в последнем неимоверном усилий вырваться из моего захвата. Затем его голова резко подалась к груди, раздался отчетливый хруст позвонков, он дернулся в последний раз и затих.

У меня тут же произошло семяизвержение, прямо на него, но все это ощущалось уже очень смутно. По мере того, как кровь и остатки спермы истекали из меня, на меня сверху спускалась ночь. И через несколько секунд, вслед за Калибаном, мне стали безразличны все тревоги и заботы этого суетного мира.

Глава XLII

Мое первое пробуждение было смутным и неотчетливым. Перед глазами плыл туман и все тело, казалось, было насквозь пропитано болью, но далекой и какой-то расплывчатой. Позже я понял, что в те дни меня днем и ночью накачивали анальгетиками, боясь развития шока. Где-то высоко надо мной виднелось размытое пятно света. Мало-помалу я осознал свои ощущения и понял, что нахожусь в постели, внутри противоатомного убежища.

— Клио! — попытался позвать я, но не услышал собственного голоса.

Лампу над головой затемнила чья-то голова в ореоле рыжих волос. Лицо плыло и дрожало, и я не сразу узнал ее.

— Триш, — спросил я плачущую и смеющуюся одновременно женщину, — а где Клио?

Рядом с первой возникла вторая голова, окруженная облаком золотистых волос, подсвеченных сзади светом лампы. Она наклонилась и поцеловала меня в губы.

— Тебе еще нужно поспать, дорогой.

Я послушался и вновь провалился в темноту.

Когда я проснулся во второй раз, я все еще находился под действием обезболивающих и наркотиков, но в этот раз боль чувствовалась сильнее. Она пылала в промежности, как костер, рассылая по всему телу свои волны, пронзая ими каждый нерв, каждую клеточку организма.

Я оглядел помещение. Мое первое впечатление не было обманчивым, я действительно находился в убежище. Помещение было довольно просторным: пол двадцать пять на двадцать метров, и десять метров в высоту. Все пространство делилось на отдельные помещения с помощью передвижных створок. В отдельном помещении за толстыми бетонными стенами прятались резервуары для жидкого топлива и источник автономного электропитания. Вентиляционная система была сделана по подобию той, которая употреблялась при строительстве космических обитаемых станций. Питья и продовольствия было запасено, чтобы выдержать минимум шесть месяцев. Вначале я проявлял не слишком большой интерес к сооружению подобного убежища, поскольку мы посещали Грандрит не так часто и на непродолжительный период времени, но Клио настояла на его сооружении. И вот теперь я был только рад, что она оказалась такой упрямой.

У меня было много вопросов к ней, но первым я задал ей тот, который касался ее самой. Она ответила, чтобы я не волновался ни о чем и лучше поел бы, и сразу принялась за дело, кормя меня с ложечки. Поев, я почувствовал себя достаточно сильным, чтобы задать ей несколько вопросов. Она приступила к длинному рассказу со множеством подробностей, в середине которого я заснул, несмотря на мой неподдельный интерес ко всем обстоятельствам дела.

Проснувшись в третий раз, я увидел Триш, сменившую на посту Клио. Она поведала мне, что моя жена занята беседой с подрядчиками, которых она пригласила для реконструкции усадьбы.

— Я действительно очень сожалею, Триш, — сказал я. — Я сделал все, что мог, чтобы образумить его. Ты ведь слышала.

— Да, я слышала, — вздохнув, подтвердила она. — Надеюсь, мне больше никогда не придется пережить подобный ужас, даже если я проживу десять тысяч лет.

— Девять уже связывались с вами?

Она вздрогнула и медленно произнесла:

— Да. Впрочем, это могло бы сенсацией прогреметь по всему миру, если бы не Девять, которые дернули за веревочки нескольких своих марионеток, сидящих в высоких правительственных креслах. Эти чиновники наложили запрет на всякое расследование, на деятельность полиции и прессы, ссылаясь на внутренние интересы государства. Всем служителям Девяти приказано держать рот на замке, под страхом весьма тяжких последствий.

— А как же с трупами?

— Сначала мы позаботились о тебе и о… Мы срочно подключили к тебе систему по переливанию крови и жидкостей. Ведь у тебя была жуткая кровопотеря. К счастью, Клио имела все необходимые навыки, чтобы обойтись самой. Как хорошо, что она в свое время изучала медицину! Будь я одна, мне ничего не удалось бы сделать. После этого я нанесла краткий визит в Кесвик в поисках доктора Хенгиста, который входит в наш орден. Я предупредила его по телефону, и когда прибыла, меня уже ждал Вайтхелл, которого он вызвал. Когда мы вернулись, в поместье было полно жителей Кламби и Грейстока, и все вокруг оцепили войска.

— Так что же с трупами? — напомнил я.

— Мы работали, как мулы, все трое. Мы их всех перетащили в один из залов замка и похоронили вход в него. Этих бедняг, Джоко и Порки, пришлось оставить со всеми остальными. Позже мы перезахороним их на холме, рядом с мегалитом. Им бы понравилось это.

В глазах у нее стояли слезы. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что она имела в виду двух старых приятелей Дока.

— Кровь почти везде удалось смыть мыльной водой. Лишь в нескольких местах пришлось наложить сверху слой краски, когда не удавалось уничтожить все ее следы. Правительство направило к нам какую-то важную пташку, который должен представить наверх детальный доклад о том, что здесь произошло. Он должен прилететь на вертолете, но что-то опаздывает. Мы уже придумали, что ему сказать. Мы ему скажем, что какая-то банда хотела захватить нас, чтобы вырвать у нас секрет золота. Которого, конечно, не существует, кроме как в их воображении. Ко всему еще мы намекнем, что они имели отношение к коммунистам. Это всегда производит на таких людей впечатление, и он заглотит такую приманку, не разжевывая. Единственные трупы, которые он сможет увидеть, это те, что остались в сбитом вертолете и в развалинах усадьбы.