Николай Романов - Завоеватель
Сознание фиксировало его тело то в одном месте, то в другом — будто он телепортировался из одной точки в другую.
Нападавшие не успевали сориентироваться: выстрел, направленный в Осетра, поражал своего же на противоположной стороне круга.
А телохранитель оказывался то в одной точке, то в другой — пока противники не перестреляли друг друга.
Последний из них не выдержал. Сбросив черную маску, с перекошенным ртом, он остервенело крутил головой и судорожно дергал стволом оружия.
А Осетр появлялся и исчезал, появлялся и исчезал…
Наверное, со стороны это выглядело, как игра кошки с мышкой.
Наконец, Осетр осознал странность происходящего. И тут же перестал мелькать перед противником.
Дальше пришлось применять уже обычные «росомашьи» навыки. Вырвать оружие из рук хозяина. Ударить о стену. Сказать: «Вот и все, мой друг!»
На галактосе сказать, чтобы понял — действительно, все.
И тогда противник, скривившись, в надежде спастись, с визгом бросился к расположенной совсем рядом двери.
Совсем да не совсем…
Обычных «росомашьих» навыков хватило, чтобы в два прыжка настичь беглеца, рубануть ладонью по шее, схватить падающего врага за голову и коротким движением сломать ему шейный позвонок.
Как когда-то Железному Генералу…
А потом, после проверки пульса, — еще двоим недобитым врагам.
Сразу после случившегося у Осетра не было времени, чтобы разбираться, что с ним происходило во время схватки. Надо было спасать себя и сестру. Потому что если бы его накрыли широким лучом гасильника, ничего бы не помогло — ведь энергопоглотителя под руками не имелось. И надо было не допустить, чтобы оставшиеся в живых враги поняли, что произошло, и сумели исправить ошибки своих погибших соратников…
Теперь же, в спокойной обстановке обстоятельных размышлений, Осетр понимал, что случилось тогда одно из двух — либо он и в самом деле телепортировался на короткие расстояния, либо его тело передвигалось с нарушением непрерывного течения времени, сумев каким-то образом сделать время дискретным.
Ни то ни другое обычному «росомахе» недоступно.
А значит, ему вновь удалось обрести некие чудесные возможности.
Открытие, честно говоря, уже не удивило.
После «суворовской купели» на Крестах нечеловеческие возможности появлялись у него чередой.
Возможность задержать действие ментального блока, приводящее к смерти человека; способность закодировать поведение человека в будущем; у Дальнего Алеута он сумел ликвидировать последствия применения «пространственной» бомбы; на Новом Санкт-Петербурге локализовал взрыв в теле Ольги; совсем недавно, на Ибн-Джухайяме, получилось сделать из Найдена собственные глаза и уши. И вот теперь ему удалось совершить что-то непонятное не то со временем, не то с пространством… О всяких мелочах типа отсутствия прыжкового сна или умения почувствовать поблизости действующие ИскИны и вспоминать не стоит.
Правда, все эти чудесные возможности не оставались с ним навсегда. Они появлялись и исчезали. И снова появлялись. Или не появлялись. Поначалу помогала «подзарядка аккумулятора» на Крестах. Потом аккумуляторы подзаряжаться перестали. А доктор Бажанов (он же торговец грезогенератора-ми Сергей Петрович Костромин, он же агент Муромец) бесследно пропал-его не удалось найти ни ведомству графа Охлябинина, ни имперской разведке.
Возможно, конечно, что Осетр слишком легкомысленно отнесся к неудаче — надо было насесть на глав соответствующих ведомств и добиться результата.
Но интуиция говорила императору, что Бажано-ва-Костромина попросту нет в живых. А интуиция ошибалась крайне редко…
Впрочем, бог с ним, с доктором Бажановым!
Уже давно ясно — чудесные возможности появлялись, когда Осетру было без них не обойтись. Иначе слишком большие проблемы возникали бы на его пути!.. Когда же без чудес можно было обходиться, возможности исчезали. Словно кто-то натаскивал Осетра на умение пользоваться чудесами, приучал его помаленьку к сверхъестественному…
Такое ощущение, что судьба пыталась сделать из него бога, но потом отказывалась от своего замысла и оставляла человеком…
Господи, ну и бред лезет в голову!
Судьба вовсе не делала из него бога, она просто вела его к власти.
Сначала над Росской империей, теперь над другими государствами. А позже — возможно, и над всей Галактикой.
Зачем?
Наверное, пока это известно только самой судьбе.
Но нет сомнений: когда потребуется, это станет известно и Осетру. Судьба найдет возможность подать ему соответствующий знак.
Вот на этом пока и остановимся…
Глава восемьдесят вторая
А назавтра граф Охлябинин доложил Осетру о завершении расследования по операции «Матушка».
— Ваше императорское величество! С помощью целого комплекса розыскных мероприятий нам все-таки удалось отыскать человека, который, если вы помните, отправил случайно нами перехваченное сообщение. От агента «Матушка»…
— Я помню, — сказал Осетр.
— Если хотите, я могу описать вам весь ход расследования, — продолжал Охлябинин, — которое привело нас…
— Не хочу, Иван Мстиславович, — оборвал его Осетр. — Давайте суть. Кто агент?
Граф потер бритую голову:
— Нам удалось взять только того, кто воспользовался передатчиком. К сожалению, у него стоит ментальный блок, снять который нашим щупачам не удалось.
У Осетра поневоле вырвалось крепкое выражение.
Граф развел руками:
— Увы, такое бывает.
«А то я не знаю!» — подумал Осетр.
— Где вы его сейчас держите, Иван Мстиславович?
— Во внутренней тюрьме министерства, ваше императорское величество.
«Чем черт не шутит?! — подумал Осетр. — Помешать лучшему новобагдадскому магу мне удалось. Преодолеть ментальный блок главаря в подвале на Вайсбурге — тоже. Может, давние способности вернулись надолго?»
— Вот что, граф… Перевезите-ка вы его сюда, в дворцовые подвалы. Я хочу посмотреть на этого человека.
* * *Схваченный агент оказался в Петергофе уже на следующий день.
Об этом императору доложили вскоре после завтрака.
Осетр немедленно собрался посмотреть на пленника.
Некоторое время, правда, он раздумывал — не взять ли с собой Ольгу? Но потом решил: не взять! Ни к чему!
В сопровождении одного из дворцовых охранников он спустился в подвал.
В начале своего правления у Осетра была мысль прикрыть эту тюремную лавочку… Но потом он решил, что уничтожить ее — примерно то же самое, что бороться с ветряными мельницами.
Пока есть человеческое общество, будут и преступники, а для преступников должны быть исправительные сооружения.
И тюрьма под императорским дворцом осталась…
Осетр ожидал, что агента посадят в ту самую камеру, где когда-то заточили его самого. Однако того держали в одной из соседних.
Арестованный оказался молодым человеком лет двадцати пяти.
Выглядел он довольно спокойным, росского императора встретил едва ли не равнодушно.
И сразу же сказал на галактосе:
— Я ничего тебе не скажу, росс!
Осетр прикрыл глаза и мысленно скомандовал себе: «Магеллановы Облака — достойные спутники нашей Галактики».
Однако туманного мира вокруг не появилось.
Увы, возможности снова ушли — видимо, судьба считала, что в нынешней ситуации жизни Осетра ничего не угрожает, и совершенно незачем его баловать!
— Что, господин император, ваши щупачи оказались бессильны перед нашими? Давайте, тащите сюда суперпентотал! Я с удовольствием отправлюсь к святому Рону!
— Ксену тебя заберет, пес, а не святой Рон! — не выдержал Осетр.
Так была велика его досада на судьбу…
Однако не имеет смысла отправлять арестованного ни к святому Рону, ни в лапы Ксену. Сейчас его расколоть невозможно. Но кто сказал, что так будет продолжаться вечно!
Вот вернутся «Магеллановы облака» — а они наверняка рано или поздно вернутся, — и мы непременно узнаем, чем на самом деле являлась эта передача шифровки от имени агента «Матушка».
Наше от нас не уйдет.
Осетр покинул подвал и, вернувшись в свой кабинет, приказал начальнику дворцовой охраны полковнику Пименову держать арестованного в заключении до особого распоряжения.
Пусть хоть сдохнет в своей камере от старости!
Глава восемьдесят третья
Перед очередным заседанием Совета безопасности на аудиенцию к императору напросился глава имперского разведывательного управления князь Петр Афанасьевич Белозеров.
Этот высший чиновник оставался на своем посту еще со времен времен Владислава Второго, поскольку не был замешан ни в каких политических интригах. По крайней мере, именно так утверждал граф Охлябинин…
