Андрей Круз - Земля лишних. Новая жизнь
Показался край волнолома с небольшим маяком на нём и антенной радиомаяка. Наш траулер обогнул стенку, образованную наваленными валунами, и вышел в открытое море, точнее — в Большой залив. Хотя, если честно, заливом назвать это было сложно — размерчиком залив был во всю Средиземку.
В правую скулу корпуса ударила небольшая волна, судно покачнулось. Капитан прибавил ходу, и траулер, немножко осев на корму, начал набирать ход. Плеск бьющихся в корпус волн стал чаще, но судно пошло ровней, теперь уже просто разрезая мелкую волну форштевнем.
Бонита кивнула мне в сторону ходового мостика и тихо спросила:
— Поднимемся, посмотрим?
— Пошли.
Капитан Соуза сидел на высоком вращающемся кресле с прямой спинкой и округлыми подлокотниками, перед ним на наклонной панели светились несколько экранов и три группы циферблатов. Большое никелированное рулевое колесо замерло в одном положении — видимо, судно управлялось автопилотом. Справа от капитана из отдельного ящика торчали рычаги машинного телеграфа… или это на больших кораблях телеграф, а на таких — сектор газа? А чёрт его знает, не учили меня морским премудростям.
Из больших окон ходового мостика открывался вид на задранный нос судна, слегка покачивающийся относительно горизонта на встречной волне. Солнце понемногу шло к закату, опускаясь к морскому горизонту справа от нас.
— Не возражаете, капитан? — спросила Соузу Бонита.
— Ни в коем случае, сеньора, — перешёл на испанский Соуза. — Что вас интересует?
— Всё. Я ещё ни разу в этом мире не передвигалась по воде.
— Вот уж в этом, поверьте мне, никакой разницы вы не заметите, — улыбнулся он. — Вода в том свете и вода в этом — абсолютно одинаковы. Только в этом свете погода гораздо более предсказуемая, чем в том.
— А сводки погоды здесь бывают для тех, кто в море? — спросил я шкипера.
— Ну, если это можно назвать сводками… — усмехнулся он. — Но с уверенностью в девяносто девять процентов могу сказать, что до конца этого месяца, ещё месяц и первые две недели следующего погода будет такая же, как сейчас. А вот потом мы встанем на прикол на целых три месяца — сто двадцать дней.
— Постоянно непогода? — уточнил я.
— Не постоянно, но очень часто штормит. Шторм начинается быстро, и слабым он не бывает. Не были ещё в этом мире в сезон дождей?
— Нет ещё, — покачал я головой.
— Мерзкое время. — Шкипер поморщился брезгливо. — Постоянный дождь, только меняется с сильного на очень сильный. И постоянный ветер. Солнца нет, земля раскисла, в море волнение или шторм. Люди сидят по домам. Конвои не едут никуда, поезда ходят всего раз в неделю, самолёты не летают. Жизнь существует внутри городов.
— А вы как проводите время? — спросила Бонита.
— А я женат, между прочим, прекрасная сеньора, — посмотрел на неё Соуза. — И у меня двое детей, которые живут в Кадизе. Мы ставим судно на прикол на три месяца, и я, с вашего позволения, живу в кругу семьи. Фрахта нет, заказов нет, что за год заработал — то и тратим. И ещё добавлю, что если у человека есть любимая женщина, хорошие дети и нормальный дом, то сезон дождей вовсе не так уж плох, поверьте мне.
— Охотно верю. Ты всё понял? — толкнула меня в бок Мария Пилар.
— Быстрей бы уж… — шепнул я ей прямо в ухо и обнял за плечи. — Капитан, а я хотел бы ещё вопрос задать вам… А как здесь навигация вообще осуществляется? Звёзды же совсем другие?
— По компасу, основным звёздам, которые уже описаны, и главное — по радиомаякам. Они по всему берегу залива и обжитым берегам океана разбросаны. Работают они с разным сигналом, а у меня есть таблица. Видите? — постучал он пальцем по большому прямоугольному экрану, на котором ярко светились две пульсирующие точки. — Мы сейчас имеем на правом траверзе маяк в Форт-Линкольне, а вправо двадцать градусов — маяк Зиона. Углы на маяки нам теперь известны, расстояния между маяками известны всем, есть в таблицах. Немного тригонометрии — и мы определились по координатам. А так, без маяков, разумеется, далеко не уйдёшь. Раньше ходили только в каботажные рейсы, я застал те времена. А в открытое море здесь ходят лет пять, не больше. И нормальные лоции появились не раньше, чем года четыре назад.
— Вы говорили, что вы уже десять лет здесь. И как раньше ходили? — спросила шкипера Мария Пилар.
— Я же говорю — каботажными рейсами. — Видя непонимание Бониты, Соуза разъяснил: — Постоянно ввиду берега, ориентируясь по нему. Поэтому до того берега Большого залива не ходил ни разу в те времена — или заблудился бы, или просто не хватило бы топлива. Только самолёты летали. Когда англичане начали обустраиваться там, на Мысу и в Индии, они поставили первые радиомаяки. Ещё американцы на свои деньги поставили радиомаяки в халифате в нескольких местах после того, как оттуда начали нефть возить. Теперь можно ориентироваться, так что стали мы и туда ходить — как сейчас, например.
— А острова как обозначены? Их же здесь немало.
— Дикие острова никак не обозначены, а все цивилизованные — прекрасно видны. — Он ткнул пальцем в разложенную карту: — И орденские, и американские, и британские — везде мощный сигнал, никаких проблем. На орденских островах даже по несколько — чтобы легче было расстояние определять. У них пятидесятимильная зона запретная.
— Стрелять будут?
— Сразу не будут, разумеется, — ответил Соуза. — Всё же случается, что кто-то заблудился, например. Сначала предупредят по радио, потом подойдёт сторожевик и вежливо попросит удалиться. Заплутавшегося могут даже проводить.
— А в шторм как? В сезон дождей? Тоже патрулируют?
— Нет, разумеется, — покачал он головой. — Но и психов нет, чтобы в сезон дождей по морю ходить. Доживёте до сезона — сами увидите.
Большой залив
22 год, 29 число 8 месяца, вторник, 11:00
Второй день плавания больше напоминал круиз, точнее — чартерный рейс на яхте. Индиец Джо, или как там его звали на самом деле, оказался отличным коком, поэтому и ужин предыдущего вечера, и завтрак сегодняшнего были выше всяких похвал. Бонита в купальнике развалилась в шезлонге на носу шхуны, отвлекая шкипера от прямых обязанностей по ведению судна, остальной народ, включая меня, отдыхал, а точнее — бездельничал, поэтому, когда тощий высокий брюнете бородкой — Пако, помощник капитана, предложил публике развлечься рыбалкой, Дмитрий с Раулито и двумя из братьев очень оживились.
Я сразу предупредил, что они могут хоть китобойным промыслом развлекаться, но если кто-то из них порежет руку леской — я, слава богу, хорошо знаю, что такое морская рыбалка с борта судна на крупную рыбу — или получит другую травму, которая помешает ему выполнить боевую задачу, — лучше пусть сам прыгает за борт. В любом случае участь потерянного в море среди акул будет лучше, чем та, которую я ему уготовлю. Кажется, мне поверили, но от своей дурацкой затеи не отказались.
Активно помогать рыболовам взялся механик Тим, хотя сама рыбалка отличалась редкой незамысловатостью — сначала на здоровенный крючок намотали хаотично нарезанную белую полихлорвиниловую изоляцию от электрического провода и забросили крючок за корму. Ждать пришлось минуты три, не больше. Плетёная леска задергалась, и Тим вытащил на палубу полосатую, как тигр, рыбу килограмма в три весом.
— Это что за рыба? — полюбопытствовал я.
Ответ Тима можно было перевести как «долбаный полосатик», но я не уверен, что ругательство было обязательной составной частью названия рыбы. Как выяснилось в дальнейшем, судьбой этой рыбы была вовсе не сковородка, а крюк побольше, где она превращалась уже в «долбаную приманку». И уже этот крюк, в комплекте с цепным поводком и жуткой толщины леской, и был основной рыболовной снастью.
Впрочем, процесс ловли большой рыбы тоже не занял больше пяти минут. Леска рванулась в сторону, за кормой вскипела вода, все закричали, загомонили, пытаясь разглядеть, что же такое «клюнуло» на трёхкилограммовую приманку. В пене и брызгах мелькнул тёмно-серый блестящий бок, затем белое брюхо, огромный хвост с серповидным плавником ударил по воде с такой силой, что брызги долетели до палубы судна.
— Здоровая тварь! — закричал Дмитрий.
Раздался звонкий щелчок, леска ослабла, и вода успокоилась — лишь следы от наших винтов немного баламутили поверхность воды.
— И кто это был? — невинно поинтересовалась Мария Пилар, подошедшая ко мне сзади.
Тим оповестил окружающих, что это была «долбаная акула», и что она была такая «долбано здоровенная», что мы не имели ни единого «долбаного шанса» её вытащить. Придётся теперь ловить ещё одного «долбаного полосатика», чтобы повторить всё заново.
Неожиданно в спор вмешался Пако и сказал, что Тим может оставить свои мнения при себе, а то, что оборвало леску, к акулам ни малейшего отношения не имело. Приманку схватила «реактивная рыба» — очень большая, подчас под четыре метра, массивная, формой тела напоминающая нашего тунца и разгоняющаяся до невероятной скорости. За счёт особых полостей она пропускает через себя воду, создавая при необходимости дополнительную тягу по принципу водомёта. Единственное различие с земным тунцом составляет голова рыбы — конической формы, покрытая панцирем, которую «реактивная рыба» использует как таран, буквально вышибая дух из своих жертв. После чего голова разделяется почти пополам гигантской пастью, усаженной острейшими зубами, и рыба рвёт оглушённую добычу на манер акулы.
