Алексей Волков - Путь Ворона
– На вот, держи, – Ментяра протянул Седому карабин. Старенький, еще мосинский, зато самый настоящий.
– Мне? – оружия парнишке до сих пор не давали, и удивление было понятным.
– Тебе, тебе, – кивнул Ментяра. – Тут люди Черепа нам стрелку забили. Надо им показать: мы тоже не лыком шиты, и людей у нас… Пойдешь вместе со всеми для массовки.
Радость от получения оружия сразу угасла. Череп уверенно подбирал под себя район за районом, и столкновение с ним ничего хорошего не сулило.
– Что, в штаны наложил? – хмыкнул Ментяра. Очень уж переживаемые чувства были написаны на лице Седого.
– Почему – наложил? Все в порядке, – вспомнился самый первый день Катастрофы. Но откуда Ментяре знать?
– А раз в порядке, то слушай сюда. Воевать никто не собирается. Череп нас тогда забьет, и никто фамилий не спросит. Знаешь, сколько людей под ним ходит? То-то же! Но и сдаваться запросто так резону нет. Куда потом деваться? Постараемся набить себе цену. Может, расстанемся полюбовно, может, удастся договориться о чем-нибудь совместном. Но в любом случае мы должны казаться сильными. Ничего, постоишь вместе со всеми. Никто же не знает, какова тебе цена в базарный день!
Пришлось привычно проглотить оскорбление. В коллективах мужских, да еще специфичных, к каждому относятся так, как тот сумел себя поставить. Ну, и соответственно с невидимой простому глазу, однако чувствуемой всеми внутренней иерархией. И где в ней место домашнему мальчишке, никогда не умеющему делать что-либо собственными руками, не умеющему за себя постоять или хотя бы взять ответственность за свои поступки?
– Заряжена? – Седой видел, как пользоваться карабином, но видеть и уметь – вещи разные. Даже жутковато немного впервые держать в руках смертоносную игрушку.
– А оно тебе надо? Ладно, покажу, как пользоваться, – Ментяра забрал карабин, передернул затвор. – Понял? Патрон в этот момент входит в патронник. Теперь ловишь врага на мушку и нажимаешь на курок. Все элементарно, Ватсон. Спускаешь плавно, приклад прижимаешь к плечу как можно плотнее, иначе так даст, что синяк заработаешь. Усек?
– Усек.
– Тогда повтори. Да не направляй ни на кого. Стрельнешь сдуру.
Получилось. Не сразу, не слишком ловко, только передергивание затвора – действие несложное, вполне доступное даже идиоту. И целиться тоже не проблема, проблемой является попасть в цель. А просто приложить приклад к плечу да совместить цель с мушкой…
– Потренируйся, потренируйся, – кивал рядом Ментяра. – Научишься попадать, патроны выделю.
И захохотал над собственной шуткой.
Но все-таки минут через пятнадцать, когда передергивание затвора получалось уже автоматически, милостиво залез в карман и извлек оттуда несколько цилиндриков.
– Заряжать следует так, – Ментяра, вдруг ставший наставником, аккуратно, по одному, вогнал патроны в магазин. – Есть вариант с обоймой, но на кой хрен тебе такие сложности? Все равно толку от тебя никакого. Это все так, на всякий случай. Если выбора уже не останется.
Процесс заряжания оказался довольно долгим, поневоле заставляющим стрелять только в цель. Промахнешься, и все шансы, что выстрел противника станет роковым. Хотя этого Седой пока полностью не осознавал. Не привык он к перестрелкам. Вернее, не привык играть в них активную роль. Именно это его до сих пор и спасало: в приоритете целей противники отводили парнишке самое последнее место. Как самому неопасному, кого можно будет добить в любое время.
– Научился? Теперь запомни. Палить начнешь, только если в нас начнут стрелять. Или если Музон прикажет. А до того момента стоять, делать воинственный вид да ждать. Твой номер – шестой. Молчать в тряпочку. Усек? Шевельнешься лишний раз – сами тебя уроем. Все. Полчаса тебе на сборы, и пошли. И помни: карабин держи в руках, а вот целиться даже не думай. Стоять будешь вот так, – и Ментяра показал Седому стойку. Ноги на ширине плеч, карабин в руках, что-то подобное охранникам в фильмах.
Стрелку забили на нейтральной территории. В смысле, в данный момент вообще никем не заселенной. Тут как раз имелась автостоянка, довольно крупная, сейчас присыпанная свежим снежком, площадка, большая часть машин с которой была забрана еще в день Катастрофы, другая же стояла печальным памятником былому благосостоянию жителей. Равно как и символом нынешнего запустения и упадка – разгромленные, где стекла выбиты, где колеса свинчены, где капот задран в момент, когда наиболее предприимчивые, но недальновидные старались поживиться на халяву, еще не задумываясь о кончине автомобильной цивилизации.
Люди Музона выстроились полукругом. Здесь были все, кто только мог держать в руках оружие, вернее, кому можно было его доверить даже с некоторой натяжкой. Без малого четыре десятка человек, по нынешним меркам – немалая сила. Сколько из них реально являлись бойцами, вопрос уже иной. Несколько наиболее доверенных человек наскоро пробежались вокруг, высматривая, нет ли где подвоха?
С виду вокруг все было чисто. Даже чужих следов фактически не было. Внушали некоторое подозрение несколько домов чуть в отдалении, но тут решили положиться на удачу. От всех напастей не убережешься, да и Череп не считался беспредельщиком. По крайней мере, пока его не раздразнить.
Конкурент до пешего шествия не опустился. Богатый человек, такой район под себя подмял, что даже бензин до сих пор имеет. Не поскромничал, подъехал на двух джипах и трех микроавтобусах. Остановился чуть в отдалении, а потом двинулся во главе своих людей. Практически те же четыре десятка бойцов, лишь вооружены куда основательней. Три четверти с автоматами, а кто с карабином, имеет такой вид, что, мол, просто предпочитает по неким причинам именно это оружие. При таком соотношении чуть что, прошьют пулями все и всех, даже пикнуть не дадут.
Оставалось делать вид, что тоже не только лыком шит и в случае осложнений успеешь кого-то положить. Седой до боли в пальцах держал карабин, а сам думал, что лучше сейчас быть где подальше. Пусть патрон загнан в патронник, но ведь пока вскинешь, пока прицелишься, уже на том свете будешь. Или… Каждому хочется быть самым ловким, и Седой наметил себе жертву. Здорового парня с ожогом на половину лица и с «калашом» в руках. Очень уж обгорелая морда не понравилась. Жутковатая образина, век бы такой не видеть. И ведь смотрит в ответ, словно уже собрался палить от бедра. Вот шлепнуть бы его, тогда Музон с подручными сразу бы изменили отношение!
– Или ты будешь ходить подо мной, или вообще ходить не будешь, – донесся вдруг спокойный голос Черепа.
Ответа Музона слышно не было. Но держался главарь молодцом, самоуверенно, словно каждый боец за его спиной минимум служил в спецназе.
– Не смеши мои тапочки! – бросил Череп. – Между прочим, все вы давно на прицеле оттуда, – и кивок куда-то в сторону домов.
Те из полукруга, кто слышал, невольно принялись озираться. Но ведь правда, до некоторых домов пара сотен метров. Посредственный стрелок с оптикой без проблем наделает дырок в любом противнике. А хороший – без всякой оптики. После чего автоматчики в момент добьют всех остальных. Музон мог держаться гордо и самоуверенно, но ведь каждый из его бойцов прекрасно сознавал реальный расклад.
Лучше влиться в крупную группировку на любом основании, чем стать ее очередной жертвой.
Переговоры длились не слишком долго. Череп представил альтернативу, а Музон наверняка немного поторговался.
– Думай. На размышление – день. Попробуешь бежать, из-под земли достанем, – бросил на прощание главарь и небрежно повернулся спиной.
Чего не повернуться, когда эту спину прикрывают столько лбов?
Тринадцать лет после Катастрофы. Лето
Воронов почти не узнавал города. Время было безжалостно и добавляло собственные метки вдобавок к дальней Катастрофе. Без присмотра дома потихоньку рушились, а бывшие улицы, проспекты и скверы заносил саваном снег. Деревьев в поле зрения попадалось очень мало. Большинство из них давно превратились в дрова, вылетели дымом из всевозможных печей, а то и просто костров, новые же по понятным причинам вырасти не могли. Да и ближайшие окрестности были порядком вырублены там, где по каким-то причинам не свирепствовал пожар.
Собственно город как организованное поселение людей утратил смысл еще в первые дни, только инерция оказалась чересчур велика, и агония в итоге длилась долгие годы. А может, все давным-давно закончилось. Во всяком случае, никаких следов Воронову не попадалось. Хабаровск словно вымер окончательно, или же уцелевшие ютились лишь в каком-нибудь небольшом уголке. Толку шляться по всей немалой территории, если все сколько-нибудь ценное давным-давно прибрано к рукам?
А уж снега… Некоторые дома наполовину утонули в нем, как корабли где-нибудь на отмели. Никто же не убирал, вот и навалило постепенно, визуально укоротив здания на несколько этажей. Конечно, пейзажи приобрели незнакомый вид. Раньше-то такие картины не снились даже в кошмарах. Но с тех пор, когда кошмаром стала сама жизнь, мозг без особого сопротивления верил любому абсурду.
