Алексей Бобл - Воины Зоны
И увидел, куда стреляет напарник. Далеко в стороне стояло длинное здание из серого бетона, по краю крыши потянулась цепь разрывов. За пару секунд они накрыли ее почти по всей длине.
Здание осталось позади, теперь мы ехали между трубопроводом и обводным каналом. Эта часть пути мне сразу не понравилась: слишком узко, справа деревья и бетонный спуск к воде, слева закрепленные на опорах толстые трубы.
Зато пускорезервная котельная была теперь рядом.
На крыше ее мелькнула крошечная фигурка, в нашу сторону протянулась тонкая белая полоса. Гранатометчик выстрелил с упреждением, но находился слишком далеко и плохо рассчитал траекторию. Мне даже не пришлось тормозить - граната ударила в трубопровод. Лабус развернул башню в сторону стрелка, подняв пушки, дал длинную очередь. Сектор обзора у механика слишком узок - я не видел, куда полетели снаряды.
Застучал танковый пулемет Калашникова, смолк, опять громыхнули пушки. Вражеская ракета пронеслась высоко над нами, улетела куда-то в обводной канал. Танк несся на предельной скорости. Трубопровод хорошо прикрывал нас, если бы не он, противник давно бы сжег машину. Гранатометчикам и расчетам ПТУР только и остается атаковать с возвышенности, но их давил огнем Лабус, я постоянно слышал жужжание поворотных приводов башни и короткие очереди.
Два взрыва раскололи асфальт перед самым танком, осколки ударили в лоб, заскребли по броне, я машинально зажмурился, но тут же раскрыл глаза. Бугров что-то прорычал.
- Что?… - начал я, и он крикнул:
- Вправо!
Из-за взрывов я чуть не проскочил поворот. Выжал главный фрикцион, перебросив передачу, потянул на себя рычаг бортового. Вдавливая тормоз, машинально хотел включить ручник, как на автомобиле, но вовремя опомнился. Бортовые рычаги не выпустил - танк крутанулся на одном месте, я услышал сдавленный возглас Ани, наверное, ударилась обо что-то в башне. Опять взвыл сигнализатор - нас захватил лазерный дальномер. И тут же левый борт потряс мощный удар.
Танк содрогнулся и закрутился на месте. Выстрел наверняка повредил силовую установку, гусеницу разорвало, скрежет резанул по ушам. Я бросил рычаги, вырубив передачу, прокричал:
- Покинуть машину!!!
Корпус вновь дрогнул, будто в него врезали мощным тараном. Приборная панель мигнула, сработала пожарная сигнализация. Автоматически включились фильтровентиляционная установка и система пожаротушения.
Бугров с Германом откинули люки, выбросили наверх ранцы и полезли следом. Я замешкался, одной рукой потянул рюкзак, второй схватил шлем БТС. Винтовка зацепила прикладом край люка, я рванул, ремень сдавил шею. Выпрыгнув наружу, оглянулся - Аня перебросила ноги через контейнеры ПТУР на гусеничную полку, соскочила и спряталась за машиной. По броне барабанили пули, одна врезалась в металл возле плеча, вторая ударила между расставленных ног. Я съехал по наклонному лобовому листу, откатился вбок, упав на асфальт возле девушки, вскочил. Пригнувшись, стащил с головы танковый шлем, бросил, надел другой.
Нас подбили возле обводного канала, перед въездом на стоянку у котельной. Рядом влажно поблескивал бетонный спуск, под ним плескалась вода. Пули с визгом рикошетили от брони. Я загрузил БТС, сдвинул на лицо очки. Бугров и Герман залегли позади кожуха какого-то агрегата, подключенного к трубопроводу, усеянного разбитыми манометрами и ржавыми вентилями. А где Лабус, почему не вылезает? Машина стала неподвижной мишенью, теперь ее легко расстреляют, тут уж много навыков не надо.
- Костя! - крикнул я, но голос утонул в грохоте. Ухватил Аню за руку, дернул к себе и прокричал в ухо:
- Где твой рюкзак?!
- Внутри остался! Но аппарат для дыхания у тебя!
- Ладно, бежим по моей команде!
Она кивнула.
По нам били с верхних этажей, машина содрогалась, из корпуса вырывались клубы едкого дыма. Герман приподнялся, целясь из арбалета, но тут кто-то с крыши здания полоснул по агрегату очередью, и монолитовец упал обратно,
- Лабус! - опять проорал я. Повернулся к девушке, собираясь сказать, чтобы бежала к Бугрову с Германом, и тут башня сдвинулась с места. Значит, напарник разрешил вычислителю отыскать вражеские противотанковые средства, и теперь положенное на это время истекло, Башня задрожала, трассы снарядов прошили холодный утренний воздух, впились в верхние этажи, кроша облицовку стены, взламывая армированный бетон. Плавно поползли в сторону спаренные стволы, опустились и поднялись, волнообразная полоса разрывов прошлась по зданию, выкашивая все, что находилось там,
- Наружу! - крикнул я, в бессилии сжимая кулаки.
Нет, не мог Лабус просто так бросить машину, ему хотелось поставить жирную точку, а скорее уж - восклицательный знак в конце нашей поездки. Когда боекомплект тридцатимиллиметровых пушек иссяк, напарник откорректировал прицел и запустил три оставшиеся ракеты. Танк качнулся, из цилиндрических контейнеров ударило пламя. Аня присела, зажав уши. Я отскочил от машины и чуть не свалился в канал, взмахнул руками на самом краю бетонного скоса. Одна ракета врезалась в здание, две ушли выше, пронеслись над крышами… И впились в торчащий над котельной кирпичный цилиндр.
Эта труба была поменьше, чем знаменитая полосатая громада над Саркофагом, но тоже велика. Ракеты ударили в ее середину и взорвались. Труба просела.
Распахнулся люк на башне, Лабус выпрыгнул наружу, лязгнул пулеметом о ствол пушки. Прижимая к груди рюкзак, скатился на переднюю часть машины. Я схватил Аню за плечо, крикнул:
- Бежим!
Труба кренилась в нашу сторону - медленно, тяжело. Грохот разрывов смолк, стрельба из полуразрушенного здания прекратилась, и мы услышали приглушенный хруст сминаемой кладки.
Толкнув Аню перед собой, я побежал. Бугров с Германом выскочили из-за укрытия, Лабус помчался за нами.
Мы вылетели на стоянку перед главным корпусом котельной. Я глянул через плечо - напарник почти догнал нас.
- Не тормози! - крикнул он, просовывая руку в лямку рюкзака.
Труба рушилась в нашу сторону. Мы почти достигли дверей, когда надломленная верхушка кирпичного цилиндра со штырями антенн и громоотводом оторвалась, полетела вниз - она падала стремительно, но движение огромной массы казалось неспешным.
Монолитовцы нырнули под козырек, вбежали в распахнутые двери. Я вновь толкнул Аню перед собой, мы оказались в узком холле. Ботинки Лабуса забухали по гниющему паркету. И потом здание содрогнулось - будто пятисоткилограммовая фугасная бомба обрушилась на него.
* * *Впереди хлопнул «Сааб». Преодолев два коридора и трижды свернув, мы с Аней и напарником оказались в просторном зале. Монолитовцы уже стащили крышку канализационного отверстия, открыв колодец с уходящей вниз лесенкой. Под стеной лежал труп «черного» с развороченной грудной клеткой - края бронепластин вогнулись внутрь раны, вокруг тела растекалась кровь.
В углу зала шипел клубок молний. Я шагнул к ним, Пригляделся - что за странная аномалия? Вроде и электра, но почему зеленая? И что там мерцает в сердцевине светового облака? Ага, это такая же, как та, которую мы видели возле дома на подъезде к ЧАЭС, где монолитовцы устроили засаду, - та, что разъела одного из них будто кислотой.
- Алексей, не подходи близко, - попросила Аня. - От нее очень неприятное излучение.
Пожав плечами, я вернулся к люку. Развернул проекцию БТС - давно ею не пользовался, - оглядел зеленую сетку. Шкала целей нейтральная, никаких иконок, кроме трех зеленых шестиугольников и желтого квадрата.
Включив фонарь, Бугров встал возле люка и скомандовал:
- Все вниз.
Первым полез Герман, за ним Лабус, я и Аня. Короткая лестница метра на два не доставала до пола, пришлось прыгать. Выпрямившись, я запрокинул голову и поднял руки. Повисшая на нижней скобе Аня сказала:
- Нет, отойди, мешаешь.
Я шагнул вбок, она спрыгнула. В широком туннеле было сыро и холодно, сквозь бетон проникал гул - где-то рядом шел поток воды.
- Это коллектор обводного канала? - спросил я. - Северов хотел, чтобы мы по нему добрались до Кречета?
Бугров, спрыгнувший последним, ответил:
- Так и есть, Курортник. Вокруг станции много отстойников, с водой и без. Все бассейны связаны коллекторами, но находятся на разных горизонтах, в некоторых сброс воды происходит самотеком. Поднимаются в нужной комбинации заслонки, и все, понимаешь?
«Так и есть, Курортник», «понимаешь»… Он говорил совсем не так, как раньше, использовал выражения, каких до того не употреблял, к тому же теперь голос офицера наполняли нормальные, живые интонации.
По наклонному туннелю спускались больше минуты. Проекция свернулась трубой, вскоре книзу от нее протянулась другая труба, короткая, соединенная с третьей, - вместе они напоминали перевернутую набок букву «Н». Герман, потом Бугров исчезли из виду, раздался приглушенный плеск. Лабус повис на руках, сдвинув ноги, спрыгнул в лаз. Внизу шумела вода - если уровень поднимется, затопит и этот туннель. Я сказал Ане: «Давай за ними», - и спрыгнул.
