Андрей Гребенщиков - Сестры печали
«Заберусь внутрь, – пообещала себе девушка. – И наблюю там в укромном уголоке… Держись, Летиция, держись, девочка, главное, не испорти противогаз!»
Обещание осталось невыполненным, оставшись в одиночестве, Лю больше никаких дурных позывов не ощущала… «Точно, аллергия! Нужно держаться от солдафона подальше».
* * *Рокот возвращающихся снегоходов она услышала приблизительно через полчаса и тут же покинула БТР, не дожидаясь визита «рвотного» ухажера. Очень своевременно, поклонник уже спешил к ее мобильной бронированной «резиденции».
– Разведка возвращается, – сообщил он очевидный факт и для полноты идиотического эффекта ткнул пальцем в сторону трех приближающихся с востока точек.
Летиция сдержанно поблагодарила командира за «ценную» информацию и тут же забыла о нем, обратившись в слух. К громкому реву двигателей, по всей видимости выжимавших из себя максимальные обороты – настолько надсадным был звук, примешивалось что-то еще… Едва слышный на фоне прочего шума треск. Та-та-та, та-та-та…
– Они отстреливаются! – военник первым сообразил, что происходит, чем весьма удивил списавшую его со счетов Летицию.
Теперь Сергей совершенно не замечал «прекрасную пассажирку», все его внимание переключилось на разведчиков. Не отрываясь от бинокля, он вмиг посуровевшим зычным голосом раздавал столпившимся поблизости солдатам команды. Каждый тут же оказался при деле – группа готовилась поддержать разведку огнем.
Лю стыдливо заключила, что сделала о командире слишком поспешные выводы. И мысленно занесла себе в личное дело выговор – за скоропалительность. Там уже было много автоупреков, и количество их со временем отнюдь не уменьшалось. Летиция обожала совершать ошибки, а дисциплина, в том числе внутренняя, неизменно оказывалась в проигрыше…
«Вот потому-то ты здесь, дура набитая, – на краю земли, на подмосковном полюсе холода, а не в уютном, теплом и, оказывается, таком любимом Метро!»
Разведчики быстро приближались, уже можно было рассмотреть мощные снегоходы, оставляющие за собой снежные следы-бураны, седоков в маскировочном камуфляже – на каждом снегоходе по двое: водитель и сидящий вполоборота пассажир, отстреливающийся от невидимого, следующего по пятам за машинами врага.
– КПВТ, приготовиться! Огонь по моей команде!
Командир кричал где-то совсем рядом, но Лю его не видела и почти не слышала, сердце сжалось в груди, словно безжалостный кулак пробил ей ребра и теперь, не зная пощады, терзал «пламенный мотор»! Стальная хватка, с каждой новой секундой становящаяся все сильнее и сильнее…
Это был не испуг – ей плевать на разведчиков и их судьбу, и не отчаяние – она не боялась провалить задание Настоятельницы, но девушка задыхалась, умирала в эти самые секунды – от… от ощущения, что не дойдет до конца, остановится здесь в пяти километрах от заветной цели! Лю не знала и не понимала, да и не думала, почему вдруг совершенно чужая цель стала для нее заветной… Лишь тихий голос в голове шептал без остановки:
«Ты должна попасть туда, ты одна можешь спасти, ты одна… ты должна… ты-ты-ты».
Никто не замечал сорвавшую противогаз, жадно хватающую ртом воздух девушку, что двумя руками вцепилась в свою грудную клетку, будто пытаясь разжать чью-то невидимую хватку… Солдаты и их командир были заняты делом – войной.
Когда наваждение исчезло, так же неожиданно, как и появилось, Летиция без сил повалилась на снег. По ее щекам текли слезы, а пересохшие губы раз за разом складывались в одно-единственное слово. «Софьино».
* * *Летиция пропустила тот миг, когда чуть приотставший от товарищей снегоход резко ушел в небо, оставляя за собой шлейф из кружащегося снега. Машина взлетела невысоко, хотя со стороны могло показаться, что приданное ей ускорение способно выкинуть странную ракету далеко за пределы Земли, а то и Солнечной системы. Страшный и красивый полет оборвался, не успев начаться. Столб из поднявшегося льда и снега скрыл машину, а когда он, спустя всего лишь секунды, миллионом осколков и снежинок опал на стылую землю, снегохода уже не было. Ничего не было. Только растревоженная и тут же скованная морозом почва.
Яростный мат командира потонул в реве нескольких пулеметов. Крупный калибр в запоздалом гневе беспорядочно рыхлил снежное поле. Но зима уже обрела свое холодное безразличие, с брезгливостью Снежной Королевы наблюдая за глупыми детьми, расстреливающими пустоту. Очередной Кай – жертва и награда – навсегда отправился в ее чертоги.
* * *– Лю, что с вами? – командир опустился рядом с ней на колени и помог нацепить противогаз. – Не бойтесь, мы защитим вас!
Она не слышала глупых фраз, лишь снова и снова повторяла: «мы идем в Софьино, мы идем в Софьино».
– Нам не пробиться туда, придется вернуться на базу! Дождемся весны и тогда повторим попытку!
– …Софьино, мы идем…
– Я не могу рисковать своими людьми. Извините.
Она впервые осмысленно посмотрела на него, долгим, внимательным взглядом.
– Не надо своими… Научите меня… я сама… поеду.
– Но…
– А если не научите, пойду пешком, – Летиция оперлась на участливо подставленную руку и тяжело поднялась. – Назад я не вернусь.
Сергей отговаривал ее, кричал, убеждал, умолял, обещал увезти назад силой, но она знала, что, если повернет обратно, железный кулак разорвет ей сердце – в этот раз уже не остановится на полпути.
– Какая же ты… вы… дура – ты! – командир начисто забыл об изящных манерах, если бы не противогаз, наверняка заплевал бы ей все лицо брызжущими в разные стороны слюнями. – Я не могу оставить тебя одну! Понимаешь ты это или нет?!
– Мне нужен только снегоход, дальше я сама…
Он сдался. Не сразу, но сдался.
– Я отвечаю за тебя, хоть ты и дура… Поехали, я поведу.
– Но… – ей не нужны были его жертвы, да она и не имела права на них.
– Закончились «но»! Выдайте ей автомат и боекомплект, живо! Ждите нас здесь часов… – его командирский голос впервые дал сбой. – Часов десять. Потом уходите.
Обнимая его крепкую спину – не от нежности или из благодарности, всего лишь, чтобы удержаться в «седле» снегохода, – Летиция поняла, что ужасно разбирается в людях… А потом безумная поездка, кружащая голову скорость и бурлящий в крови адреналин очистили ее красивую голову от невнятных сожалений и мучительных сомнений. Она упивалась запретным чувством свободы.
* * *Ей приходилось заставлять себя оглядываться, на секунды отвлекаться от мчащегося навстречу с пугающей скоростью пейзажа. От деревьев и редких столбов, торчащих из-под сугробов, от заброшенных домов вдоль засыпанной снегом дороги, от покосившихся металлических конструкций, чье назначение вряд ли кто вспомнит из ныне живущих. Ей казалась, стоит на миг отвести взгляд, и снегоход обязательно врежется во что-нибудь, или провалится, или перевернется… Однако враг, погубивший двоих разведчиков, мог вновь охотиться за людьми, и Летиция то и дело бросала назад быстрый, но профессионально цепкий взгляд. Несколько раз ей чудилось, что снег за ними ведет себя странно: выгибается широкой дугой, будто выталкиваемый наружу неведомой силой, – такие следы оставляет за собой червь, вгрызающийся в почву… Очень-очень большой червь!
Впрочем, никто не нападал – ни из-под земли, ни с неба (хотя вичух там кружило немало), ни с поверхности (Лю заметила издалека десяток быстрых и юрких тварей, тут же исчезнувших при появлении громогласного снегохода), и постепенно девушка успокоилась, поверила в удачный исход своей излишне эмоциональной выходки. Фортуна оберегает идиотов, не иначе…
Перекрикиваться в таком грохоте было бесполезно, и на приближающуюся церковь Сергей указал весьма скупым жестом, просто ткнув пальцем в нужную сторону и наверняка прибавив про себя неласковое: «Получи, дура суицидная».
Подумав, Летиция заключила, что опять возвела на несчастного командира напраслину, вполне возможно, его мысли отличались тактом и благородством. Например, «вот пункт вашего назначения, моя несравненная, но слабоумная красавица», или «я рад вас доставить до заветного места, милая упрямица с самоубийственными наклонностями».
Перебирая в уме варианты командирских реплик, она пристально вглядывалась в причудливую архитектуру древнего сооружения. Мрачная, царственная красота, хоть и пострадавшая за долгие годы забвения, но не утратившая прежнего величия. В церкви, названной в честь неизвестного ей святого, чувствовалось присутствие некой силы, живой и… Лю никак не могла разобраться в своих ощущениях: храм не казался опасным или внушающим тревогу, напротив, была в нем некая притягательная торжественность, обещание защиты и покровительства, и при этом – северная суровость, строгость линий, геометрическая завершенность, граничащая с…
– Приехали, госпожа фури…валькирия! Минус пять лет моей недолгой жизни на вашей совести.
