Сион нечестивых (СИ) - Андрей Бармин

Он посмотрел наружу: перед ним высился Барьер, а за Барьером — привычный мир, которому прежним не остаться. Он докурил сигарету и достал комм.

— Полковник, я согласен. Но есть ряд условий.

— Мы скоро будем, Солано.

Он достал еще одну сигарету.

Глава 26

Глава 26.

Вернуться домой? Внешние словно прочитали ее мечты, когда предложили такое. Ведь, когда она окажется за Барьером, то сможет отыскать своих ребятишек. Если только они живы и здоровы. Иллка узнала от Лейлы, что мать упыря Солано вроде бы как убили за то, что он покинул Республику. Упыри могли найти ее детей и убить их. Им это легко. Они же не знают пощады, им неведомо милосердие…

Ее тут же посетила мысль, что она сознательно приписывает упырям самые отрицательные свойства, хотя обычные люди могли вести себя не менее мерзко. А, может, и более. Доступ к сети позволил ей сильно улучшить понимание окружающей действительности.

Она очень переживала по поводу гибели Ринора и двух соплеменников, однако Дефрим высказался о них очень неприятно:

— Придурки. На что они рассчитывали?

Иллка понимала, что торговец прав, но от того, что еще несколько человек, олицетворявших связь со старым миром, умерли, ей стало не по себе.

Кости ног срослись идеально, и она уже второй день могла передвигаться самым обычным образом: без опоры, без бесконечного поиска места, куда можно присесть и отдохнуть. До полного исцеления руки оставалось две недели по заверению доктора, которому она верила, так как уже могла немного шевелить пальцами. Получалось не сразу и не всегда, но получалось.

Вчера Солано покинул центр, в котором из их группы теперь остались только она и Дефрим. Торговцу, как и ей, предложили принять гражданство Албании, но Дефрим не просто так проводил время за коммом. Торговец пришел к выводу, что Албания не самое удачное место для того, чтобы начать осваиваться в новом мире. Кроме родного языка особых плюсов он не нашел, поэтому попросил гражданство Франции, и Иллке посоветовал поступить также.

— Албания не входит в Европейский Союз, одна из самых бедных стран в регионе. Нам, конечно, пообещали поддержку деньгами на первое время, но там и с работой не очень хорошо.

— А во Франции?

— Гораздо лучше.

— Но знание языка…

— Ты же английский выучила?

— Ну, немного.

— Тогда и с французским справишься, но тут тебе решать. К тому же, не факт, что внешние одобрят мою просьбу. У нас не так много вариантов для выбора. Но стоит попытаться.

— А братья-упыри чье гражданство получили?

— Хорватии.

— Это лучше, чем Албания?

— Лучше, но не Франция. И с французским гражданством можно спокойно путешествовать по всему миру. А я очень хочу побывать в разных странах. Люди здесь, за Барьером, спокойно пересекают океаны и моря, живут в разных странах, там, где им больше нравится. А что я видел прежде? Ничего, так же, как и все мы. Ты с Лейлой поговори, она тебе посоветует.

Но советы ей не понадобились. Подполковник Фаруджа предложил ей работу иного рода: вернуться за Барьер, как только начнется операция по освобождению Территорий от упырей и возглавить сопротивление.

— У вас есть опыт. У вас есть дар убеждения. У вас есть смелость и решительность. А еще мы обучим вас воевать так, что практически все преимущества кровососов будут нивелированы, — она впервые услышала такое слово и примерно поняла его смысл, но решила уточнить позднее. Иллка все еще стеснялась того, что не понимает множество фраз и определений, а спрашивать у собеседника напрямую считала не очень приличным. И хотя никто из внешних не выказывал и тени презрения или снисходительности по отношению к ней, ей все равно иногда казалось, что они тайком смеются над ее неграмотностью и неопытностью.

Он словно прочитал ее тайные мысли, а, может, это Лейла передала ему суть их разговоров. Но даже если это и так, то она не видела в этом ничего страшного. Иллка не стала долго раздумывать и согласилась, уточнив:

— И я смогу отыскать своих детей?

— Конечно. Мы сейчас не можем вам в этом помочь, так как наши информаторы находятся в городе, а на сельских территориях постоянных агентов нет. Но мы постараемся как-нибудь попробовать выяснить их судьбу.

— Спасибо вам.

Иллка подумала о том, что с радостью освоит технологии внешних для того, чтобы эффективно убивать упырей. Она отплатит им за все свои страдания, за страдания своего народа, даже за смерть Башкима.

— А после операции, чем я смогу заниматься?

Военный посмотрел на нее с удивлением:

— Вы получите гражданство ЕС. Будете приняты на военную службу и сможете продолжить ее после окончания операции. При желании и если…

— Выживу?

— Если выживете, — согласился он. — Шансы на выживание очень высокие, Иллка. Мы знаем теперь, что ожидать от противника. Кровососы не смогут прикрываться угрозой взрыва АЭС, у нас подавляющее превосходство в вооружении, так что итог заранее известен.

— А я помогу вам ускорить процесс? — она испытала укол гордости от того, что все чаще начинала использовать подобные «процессу» слова.

— Конечно, ускорите. Вы знаете местные реалии, сможете нам сильно облегчить задачу по обеспечению безопасности в тылу. Вы для нас представляете определенную ценность. А еще я сам отец, и понимаю, насколько сильно ваше желание воссоединиться с детьми.

— Стимул, — еще одно слово, которым можно гордиться. — Скажите, полковник, а Солано и Сонины получили подобные предложения.

— Это имеет какое-то определяющее значение?

— Нет, просто интересно.

— Не могу ответить на ваш вопрос.

— Из соображений секретности?

— Примерно так. Вы не хотите ни с кем из кровососов сотрудничать?

— Не горю желанием, но в случае необходимости придется. Мне приходилось мириться и с более тяжелыми вещами в моей жизни.

— Постараемся сделать так, чтобы подобные контакты стали минимальными.

— Когда я смогу приступить?

— Как только ваша рука полностью восстановится мы переведем вас в тренировочный лагерь, а пока займемся оформлением документов. Юридическая сторона вопроса очень важна.

— Я это уже поняла, — внешние являлись приверженцами сложных бюрократических процедур, что для нее выглядело несколько странно. Упыри такими вопросами по отношению к косоварам пренебрегали, концентрируясь только на сборе налогов. И крови. Перед ее глазами встала картина сафари в деревне бабушки. Иллка ощутила, как к горлу подкатывает комок.

— Вы можете отказаться от нашего предложения. Но, поверьте, оно очень щедрое, хотя и несет риски.

— Аллах не даст меня в обиду, пока я не найду своих детей.

Внешний промолчал, хотя они принадлежали к одной вере. Ее удивляла подобная сдержанность. Это упыри, порождения шайтана, относились к вере пренебрежительно и с отвращением.

— Значит, вы согласны?

— Конечно! — Иллка подумала о том, что проблема, чем заняться в новом мире, сама собой разрешилась. — Убивать упырей — это то, чего я хочу чуть меньше, чем найти своих ребятишек.

— Отлично, — подполковник ушел, а она поделилась с Дефримом своим решением. Тот улыбнулся:

— Иллка — воин. Думаю, что у тебя все получится. Если сможешь, то найди и моих.

— Тебе такого не предложили? — удивилась она.

— Нет, — Дефрим снова улыбнулся, — и не предложат. Я же не убийца.

— Ты хочешь сказать, что я — убийца? — Иллка оторопела: она не могла поверить, что кто-то может так думать про нее.

— Да. Это так.

— Почему ты так считаешь?

— Я видел, как ты преображаешься, когда вступаешь в схватку, когда убиваешь.

— Я не убила ни одного человека! — воскликнула она и тут же вспомнила про администратора гостиницы. — Специально не убила, а о том случае жалею. А упыри — они не люди…

— Прости, если тебя обидел, называя вещи своими именами, но это не только мое мнение. Этот психолог, доктор Альберт, не просто так пытал нас своими тестами и опросами. Он составлял наш личностный портрет.