Владимир Чистяков - М.С.
Она прекрасно видит, в каком болоте ей приходится жить. Но ей это болото не нравится, точнее оно вообще никому не способно нравиться, но одни прекрасно в нём устроились, другим на него плевать, а вот ей и таким как она… Драконы могут зарождаться в болотах — почему-то вспомнилось Бестии из какой-то древней легенды. А ведь она действительно дракон, только пока ещё молодой и не опытный. А Бестия не дракон, но всё-таки опытный хищник.
Почти звериное чутьё подсказывает Бестии — это-вожак, и она поведёт за собой рано или поздно людей. Вот только на что? Но это будет ещё не завтра, и тем более не сегодня. Кое-что другое нужно сейчас понять Марине. Но способна ли она это понять? Остались ли у неё ещё человеческие чувства? Или всё-таки прав император?
Бестия сама садится за руль. Марина устраивается на другом сиденье и закуривает. Бестия краем глаза заметила марку папирос и мысленно присвистнула — «Великий канал». Одни из самых дешевых и вместе с тем популярных у простонародья и среди рядового состава. Для аристократки высшего круга, каковой числится Марина, курить подобную марку — не просто дурной тон, а вообще чуть ли не крайняя степень деградации. А ведь она никогда ничего не делает просто так.
Шрамы на руке так и остались. Так и не собралась залечить. Но и душа маленькой принцессы не в меньших шрамах.
— Устала я, Кэрдин, ты бы знала, как я устала за этот год. Это не война, это гораздо хуже, грязней и бесславней… Хотя это с какой стороны посмотреть. С какой стороны посмотреть, — зачем-то повторила она снова. — А я уже ни с какой смотреть уже не хочу. Плюнуть что ли на всё и подать в отставку. Буду скандалы в свете устраивать, да водку жрать. Всё равно больше ни на что не гожусь. Я опустошена. И всё тут.
— Неужели настолько нечего делать? Сама же говоришь, что болото у нас страшное.
— И кто с этим болотом что-либо делать собирается? Ты что ли со своими бобиками? Да вы степных бандитов, и тех поймать не можете, вплоть до того, что сами на них и работаете. Тоже мне… безопасность. Молчишь… Значит не только из моего докладика фактами владеешь. А про отдельные недочёты в работе мне лапши на уши можешь не вешать, у нас по всей стране недочёт на недочёте сидит и недочётом погоняет.
— Так чего же ты от меня тогда хочешь, раз везде недочёт на недочёте?
— А вот потому-то я ничего и не хочу. А денег на водяру у меня надолго хватит.
— Никогда не думала, что ты будешь рассуждать подобным образом.
— А на свете всё и всегда меняется, и ничего постоянного нет.
— Ценное замечание. А тебя, между прочим не удивило, что на вокзале оказалась я, а не представители твоего отца, Софи собственной персоной, или вообще никого?
— Последнего я весьма ожидала, а ты единственный человек на свете, кого мне видеть не тошно. Хотя… Тебя-то я ожидала меньше всего.
Относительно Софи Бестии давным-давно известно, что у сестёр с детства довольно напряжённые взаимоотношения. И Бестию совсем не удивило, что Марина её даже не упомянула.
— Ну, и какое же дерьмо у нас ещё происходит? — спрашивает она.
— Что именно тебя интересует? — вопросом на вопрос отвечает Кэрдин.
— К примеру, с кем сейчас спит Софи.
Бестия усмехнулась.
— Могу сказать только то, что не с тем, кому ты морду била. А с каким-то хреном, ростом почти на две головы ниже её, правда, в плечах широким и рожей, как у организма нижнего звена. Тупой, как дерево. Сынок какого-то деятеля из академии тыла и транспорта. Вышибала в третьесортном кабаке вылитый.
Марина хмыкнула. Сказать, что на фронте деятелей из этой самой академии презирают — значит не сказать ничего. Их ненавидят чуть ли не в несколько раз больше, чем мирренов. И в общем-то за дело.
— Ну, предыдущему-то положим, я била вовсе не морду.
— Ага, семь зубов выбила. Челюсть сломала. Адвокаты посчитали. Подошва твоего ботинка на морде хорошо отпечаталась. Могу потом фотографию подарить.
— Подари непременно, в рамочку повешу, и буду окурки тушить. И этому новому, если придётся, тоже что-нибудь и набью, и выбью. И задержусь в столице, набью непременно. Делать-то больше не хрена, а морда сама напрашивается. Сестрёнка в связях могла бы быть и поразборчивей. Скоро глядишь, вообще с грузчиком свяжется.
— Будешь смеяться, но в его карьере был и такой эпизод.
— Врёшь!
— Нет. Был он и грузчиком в одном из крупных магазинов, папаша его каким-то хитрым образом от фронта отмазывал. Софи его на каком-то сборище университетских деятелей подцепила. Гуляет с ним по крупному! Думаю, скоро какие-то меры надо будет принимать.
— Ничего, гинекологи у нас хорошие. Так что это не по твоей епархии. Да Софи и сама от такого субъекта ребёнка не захочет.
— Ошибаешься. Она за него даже замуж собиралась. Правда, раздумала потом.
— Не с твоей ли помощью?
— Нет. Император сказал — брак не признает.
Марина злорадно усмехнувшись заговорила совершенно лекторским тоном.
— Не в императоре тут дело. Как раз в Софи. Захочет — и папенька брак даже с телеграфным столбом признает. Но башку я сестрёнке за подобного муженька всё-таки отверну.
— Быстрее она сама это сделает. Видели его кое с кем. Болтал про неё невесть что. Она пока не знает. Терпеть не может, когда кавалер ещё с кем-то гуляет в то время когда их высочество внимание обратить соизволила. Тоже мне, представления о верности.
— А владетельной госпоже завидно, что на неё никто внимания не обращает? — и как это её с таким языком до сих пор не убили?
Бестия давным-давно уже научилась не реагировать на чьи-либо колкости. И мало ли кто и как обыгрывает её титул или грешки молодости.
Что понадобится — и так узнает! О любом.
— Кстати, тот, которого ты побила, судится с императорским домом пытался. Тебя хотели видеть на суде.
— Ну и слали бы мне в степь повестки. Только вот не пойму, с чего это тебя так на сплетни потянуло?
— Да вот решила от скуки матерьяльчик на великие дома прособирать. Вдруг, что интересное выплывет.
Криво усмехнувшись, Марина сказала.
— Дерьма всевозможного повсплывает, конечно, преизрядное количество. Педофилия, зоофилия, некрофилия, садизм, инцест и тому подобное плюс алкоголизм и наркомания. Но в основном ничего интересного не будет. У Херенокта просто не хватит мозгов для похищения Элиан. Только вот не верю я что-то в сказки про то, как у нас скучно. Может и вправду скучно. Как при пожаре на пороховом складе.
Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
— Разбудишь, когда приедем.
Бестия не стала спорить.
Пока поднимались до квартиры, Кэрдин не сказала не слова. В прихожей встретила горничная. Она хотела что-то сказать Кэрдин, но та за спиной Марины сделала знак молчать.
— Подожди меня в зале.
— Есть. — безо всякого выражения.
Марине хотелось закурить, но она сдержалась, зная о нелюбви Кэрдин к табачному дыму. Как с ней бывало всегда, она стала расхаживать по комнате. На несколько секунд остановилась у окна, разглядывая происходящее во дворе. И услышала какой-то странный голос Бестии.
— Марина.
Она обернулась. И сразу узнает, кто на руках у Бестии. И дрогнуло уже почти окаменевшее лицо.
Девочка недавно проснулась, но не плачет. Как и все дети в этом возрасте она очень хорошенькая. Кругленькая рожица с удивлёнными и радостными глазками. Материнскими. Она ещё не знакома со злом этого мира, и с восторгом смотрит на него. До какого-то времени она с восторгом будет смотреть на него. Ну а потом перестанет. Со всеми так почему-то происходит. Все были такими, а вырастали из таких Бестии, Марины Саргон, да и степные бандиты, в конце концов тоже когда-то были детьми. И их тоже любили.
— Доченька…
Похоже, у неё подгибаются ноги. Бестия шагнула к ней.
— Возьми её на руки. Вот так. Она всегда плачет, когда её берут на руки чужие. Видишь, она не плачет. Она узнала тебя. Она уже умеет немного говорить. И пусть, наконец, она тебе скажет «мама».
Впервые в жизни Кэрдин увидела слёзы на глазах Марины.
— Я не знала, что ты можешь плакать.
Лицо Марины склонилось к личику дочери. Очень тихо она ответила Кэрдин.
— Я никогда не знала, что ты можешь любить. Прости меня.
— Единственная, у кого здесь стоит просить прощения, ещё не осознаёт, как ты перед ней виновата.
— Я не ожидала увидеть её здесь.
— Ты вообще её не ожидала больше видеть. Но это в прошлом. И забыто. А теперь запомни: она останется с тобой. И точка. Я сказала. Ты её мать. Такая, какая ты есть. И ты любишь её, всё-таки ты это умеешь. А я только Кэрдин-Бестия, Идущая Через Огонь.
— Нам вместе идти через этот огонь.
— Точно так. Но кто-то этого огня не должен увидеть.
— Мы постараемся…
Они так и стояли втроём. Две женщины, одна из которых годилась в дочери другой. И маленький ребёнок на руках у одной из них. Слишком поздно всколыхнулись в сердце Бестии человеческие чувства. Направлены они были на ту, про которую, так же как и про неё саму, говорили, что у неё нет и в принципе не может быть человеческих чувств. Про обоих говорили, что нет у них сердца. Про Бестию — очень давно, про Марину — только недавно впервые так сказали. Напомнила ли Бестии судьба маленькой Марины судьбу собственного сына, никогда не знавшего материнской любви? Или это было что-то другое? Даже сама она никогда не смогла бы ответить, на вопрос, что это было. Способной оказалась на человеческие чувства младшая дочь императора…
