Стас Северский - Историк
— Лей, что вы стоите?! Садитесь к компьютеру! Хэварт, подключите к делу лейтенанта Лисицына! У нас мало времени! Шлак, иди ко мне! Помогай и ты, «щенок»!
Шлак выполз из-под стола и загрохотал, забираясь на стол…
— А что я могу, Грабен?
— Мой «спутник» занят — ты за него.
— Я не предусмотрен.
— Не перечь. Просто, делай все, что я скажу.
Шлак осмотрелся и мотнул гремящей головой…
— Не нравятся мне твои распоряжения, Грабен. Не нравится мне то, что ты собираешься сделать.
— У меня нет выбора.
Шлак понурился, клацнув зубами, но снова поднял голову, посмотрев на меня тоскливыми глазами…
— Да, отправляться на свалку совсем не хочется. Но и такой приказ исполнять — совсем не хочется.
— Дело не только в свалке, Шлак. Это нужно сделать.
Шлак раскинул тугими мыслями и кивнул головой.
— Да, нужно. Только не делай этого тогда, когда это не будет нужно, когда не будет отдано такого приказа. Сейчас твой соратник, которого ты считаешь соперником, провинился, и командир обратился к тебе. Стаг дал тебе свободу, когда у него нет времени для тщательных проверок и когда техника не отрегулирована. Не злоупотребляй этой ситуацией.
— Я не сделаю ни шагу в сторону, ни одной поправки сверх необходимого. Хватит глупостей, «щенок»!
Один я не смогу к сроку прописать всю программу со всеми дополнениями и расширениями. Обычно я задаю исходные параметры и проверяю выходные данные. И сейчас я пропишу только основные направляющие. Остальное сделают мои офицеры и техника. Я впервые снисходительнее взглянул на Хэварта, с холодной готовностью исполняющего и такие задачи… А Лея, скрепя сердце следующего моим указаниям, я думаю заменить Ганнарром — не столь приверженным морали офицером с воистину волчьим нравом…
Запись № 3
Еще одна проверка данных… Подтверждение Стага, отправление данных на завод… Теперь, по приказу генерала, я должен лично явиться в блок активации. Присутствуя при подключении офицера, я обязан провести еще одну проверку.
Лей, обычно сопровождающий меня, остался на рабочем месте — со мной отправился Хэварт. Его холодные глаза сияют гордостью — он почувствовал, что у меня в фаворе, но чувства обманчивы, что я ему и разъясню в скором времени. Мне не нравится этот человек, несмотря на то, что сегодня он оказался для меня незаменимым.
Нас встретил капитан S4, и я, пользуясь случаем, оставил Хэварта с ним — разбираться с данными. Но Хэварт не понял, что я отстраняю его, а рьяно взялся за дело. Что ж, пусть проверяет данные, которые проверили и мы, и «защитники» нашего контроля, и заводская техника, и офицеры их контроля… Я проследовал за рабочим рядовым N1 к закрытой еще платформе… И встал спиной к солдату, косящемуся на Шлака, подмигивающего ему глазом с треснутой линзой и скрипучим веком…
— Загрузка.
— Так точно.
— Готовность.
— Так точно…
Солдат отвлекается, не сводя глаз с моего «щенка», и делает все очень медленно, мало внимания уделяя технике, к которой приставлен, в итоге — для вида, но которая без его участия, в общем, бесправна… Я повернулся к нему, сверкнув на него примеренным перед зеркалом взглядом. Должное действие этот взгляд на него оказал, но получил я реакцию, обратную ожидаемой, — солдат стал торопиться еще более бестолково, чем тормозил…
— Активация.
— Так точно…
— Установка сорок градусов.
— Сделано, полковник…
Я подошел ближе, следя за показателями активированного офицера и отодвигая Шлака, рвущегося смотреть…
— Отключение затемнителя. Отключение внешнего поля.
— Есть отключение внешнего поля…
Я отстранил бестолкового солдата, трепещущего от своей же глупости, убирая его из поля зрения готового к пробуждению офицера…
— Прекращение подачи кислорода. Полное отключение.
— Есть отключение…
— Полная вертикальная установка.
— Есть вертикальная установка.
— Пробуждение.
Я встал перед офицером, открывшим глаза и с ужасом взирающего на меня и Шлака, вырвавшегося у меня из-за спины… Мы пугаем всех — Шлак просто страшный, а я… Я надменный ученый, достигший высот познаний, недосягаемых для других… По крайней мере, так все думают о всех нас — ученых… Только у нас нет солдат — одни офицеры… Только мы сияем снежной чистотой и холодными глазами всегда и везде… По крайней мере, все думают так.
Я подал руку офицеру, и он сошел ко мне, отпущенный отключенными полями… Первый шаг этого могучего человека не ровен, как его первый вдох… Этот пол для него подобен поверхности луны для нас… Но сейчас солдат облачит его, я проведу последнюю проверку, и он встанет в строй с сотнями тысяч ему подобных…
Я огляделся, ища замешкавшегося солдата…
— Тебя как зовут, солдат?
Солдат вздрогнул, уронив ошейник, предназначенный офицеру, и кинулся собирать оброненные следом вещи… но не собрал ничего, растеряв все и испуганно замерев под моим строгим взглядом…
— Твой личный номер, твой добавочный номер.
У меня снова начала болеть голова, когда Шлак не вовремя зарычал на перепуганного солдата…
— Я… Я забыл, полковник…
Я оставил только что подключенного офицера под присмотром Шлака и подошел к солдату… Его погоны садятся, и номера высвечиваются блекло — мало того, что он бестолочь, он еще и неряха.
— Заряди.
Он, так и стоящий на коленях в куче растерянных вещей, поднял на меня широко открытые глаза…
— Я не понял, полковник…
— Погоны поблекли.
— Мои?
— Ну не мои же! Что ты здесь делаешь такой?! Кто тебя в блок активации назначил?!
Он вскочил, но ответить ничего не смог, виновато опустив глаза в пол…
— Ты кто такой?! Откуда ты?!
— Мое имя Виктор… Воробьев… Я из Борграда…
— Из Борграда?..
— Так точно.
— Этот город разрушен много лет назад. А ведешь ты себя, будто тебя вчера активировали.
— Меня вчера и активировали… Разведчик из армии Шаттенберга меня нашел и активировал… и привез… в Шаттенберг…
Я всмотрелся ему в лицо, обхватив рукой его челюсть и подняв ему голову…
— И такое бывает… Шлак, смотри… Этот человек создан до этой войны и только что подключен… И как он обошел нас… Мы возьмем его с собой, Шлак… Мы должны посмотреть, что у него в голове…
Солдат совсем перепугался, вырвался и шарахнулся к стене, споткнувшись о разбросанные вещи…
— Не трогайте меня, полковник… Я все сделаю, только не забирайте меня отсюда… Не надо… Не надо, полковник…
— Но я должен узнать… Ты поврежден… Я должен точно установить порядок повреждений после долгого пребывания в состоянии готовности к подключению…
— Не забирайте меня отсюда, я прошу вас!.. Я сделаю все, что вы скажите!.. Только не забирайте меня…
Я собирался позвать Хэварта, но передумал… Что-то остановило меня… что-то, связавшее мои вены веревками, оплетшее мои легкие паутиной… С частым биением сердца холодеют мои руки… С частым дыханием кружится голова… И эти вихри, затягивающие меня, запрещают мне забирать этого солдата, звать Хэварта и «спутника»… Все во мне молит разум уступить, все угрожает разуму расправой… Я должен изучить… но не его — не этого солдата… Передо мной открыто что-то еще… что-то бескрайнее, беспредельное… что-то — неведомое… Но что это, я еще не знаю… Мой разум еще не определил этот объект, и я повинуюсь лишь несвойственному мне предчувствию… незнакомому еще мне предчувствию…
— Хорошо, Виктор, ты останешься здесь… Я обещаю тебе, что мои офицеры не тронут тебя… Только не попадайся им на глаза…
— Я вам этого век не забуду, полковник… Я так благодарен вам… Так благодарен…
— Не надо благодарить… Нет, не надо.
Я отослал солдата, призывая «спутника»… Вслед за машиной явился и Хэварт, довольный собой больше прежнего… Он окинул самоуверенным взглядом офицера, стоящего на ногах уже увереннее, и — усмехнулся… позволил себе… в моем присутствие…
— Хэварт, помогите ему одеться.
— Не беспокойтесь, полковник. Я все сделаю.
Он все сделает… Все сделает — все… Головную боль сменило головокружение… Стаг, Хэварт и этот солдат… Они все сделают для меня, требуя от меня лишь того, что я могу им дать — легко… И все во мне приказывает, чтобы я дал им то, что они хотят… и все во мне просит, чтобы я взял все, что они дадут… Я возьму все от ожесточенности Стага, стремящегося к цели, не разбирая дороги… все от тщеславия Хэварта, от страха этого солдата… Я погашу в своих глазах неприязнь к ним, чтобы они разожгли мои глаза своим огнем…
— Грабен, иди-ка ты к врачу.
— Шлак, вспомни, что утром «спутник» настаивал на этом, и в итоге я послал его в столовую…
— Он утром настаивал. А я — сейчас.
