Вячеслав Хватов - Ядерная осень
Бывший кадровый разведчик, в конец сломленный, посаженный на иглу, доведенный ежедневными побоями и редкой кормежкой объедками до состояния узника Бухенвальда, начал послушно снимать штаны.
— Ну, давай, давай, Варюха, шевели клешнями, — уже мягче сказала Ивониха, — чур, я первая буду жарить.
— Че там жарить-то, — подала голос Нинка, оглядев бедолагу — не болт, а мочало. Придется опять с этим, — она достала из кармана капроновый шнурок, — а с ним — хуже, чем со штырем в галоше.
* * *18.02.2027 г. Восточный Урал. Спецобъект №7
— Ну и живчик наш академик-то, — Мамаев зевнул и поудобнее устроился на банкетке, — я вот никак выспаться не могу, а он почти двое суток не спавши, носится как угорелый.
— Да, расшевелил он наше сонное царство, — охранник сидел в кресле и перекидывал из ладони в ладонь ствол автомата. Наши-то белохалатники как забегали. А то все только чаи гоняли.
— Да он и помолодел сразу лет на десять, — Егор, хромавший до этого вдоль каких-то стендов с оборудованием, присел рядом с Волоховым, — а Константин Иванович?
— Что?
— Да ты ему в левое ухо говори, правым он еще не слышит, Мамаев подобрал ноги и снова зевнул.
— Я говорю, помолодел наш академик лет на десять, да Константин Иванович — Егор пересел на левый край банкетки.
— Ну да, — рассеяно ответил Волохов, часа два он там еще точно просидит, мозговой штурм там у них.
Егор махнул рукой. Скворцов, до этого дрючивший весь персонал спецобъекта №7 и в хвост и в гриву, сам настраивающий оборудование и сам проверяющий расчеты взмыленных компьютерщиков, часа два назад заперся в операторской с замом главного инженера проекта и начальником расчетного отдела. (Сам главный инженер, как и остальные ведущие специалисты пропали накануне ЭТОГО при невыясненных обстоятельствах.)
— Вот мы ему еще женщину подберем, — поддержал разговор охранник спецобъекта №7, приставленный к ним 'на всякий пожарный', - еще на десять лет помолодеет. Есть тут одна, Женечкой зо…
Дверь в операторскую с шумом распахнулась, ударившись о кадушку с кактусом, стоящим в головах у Мамаева, и из проема, подобно молнии, вылетел Скворцов. Почти тут же заголосили ревуны и замигали красные лампочки.
— Готовность номер один, — прокричал академик, — и сунув мини-диск начальнику РО, рванул по коридору, — у вас пять минут на все про все.
— Кажется, началось, — побелевшие пальцы охранника вцепились в цевье 'Калашникоа', - помоги нам господи.
Елка дрогнула и начала медленно заваливаться набок. Усыпанный сухими иголками дерн был вспорот в нескольких местах поднимающейся массивной плитой и какое-то время его кусок, как кусок пирога на тарелке, балансировал на бетонной поверхности, а затем скатился вниз по наклонной. Через несколько секунд под звук сервомоторов из образовавшегося проема показалась головная часть ТПУ-3.
Одновременно заработали все сто двадцать восемь антенн гигантской микроволновки, разогревая ионосферу над бухтой Линнахамари под Мурманском. Эти антенны были настолько удачно замаскированы под сосны, что, сколько Егор ни вглядывался в иллюминатор вертолета в том направлении, куда ему указывал Скворцов, все рано не мог ничего разглядеть, кроме обычного для этих мест леса из стройных корабельных красавиц. И только, когда они вышли из МИ-40 и крутившие карусель сопровождавшие группу СУшки исчезли в облаках — он, подойдя к одному из 'деревьев и пощупав его, воскликнул 'круто'.
Адмирал Ник Сандерсон стоял на капитанском мостике атомного авианосца 'Моника Кондолизски', названного так в честь первой темнокожей женщины, ставшей президентом США и улыбался. Улыбался, пожалуй, впервые за последние несколько месяцев. Настроение у него было отличное. А чего ему не быть таковым, если новости, поступающие сегодня с утра одна за другой, все были тоже отличными. Вернувшийся с Урала со своим звеном многоцелевых ударных вертолетов капрал Хоугтон доложил о еще одном зачищенном от партизан русском городе, выскочивший из F-38 капитан Поуп, еще метров за тридцать до своего адмирала поднял вверх руку с двумя оттопыренными пальцами. Конечно отлично. Это значит, что у этой проклятой русской группировки стало еще на два истребителя меньше. Еще немного и можно будет начинать массированную высадку войск для окончательного…
Ах, да. Еще звено Диксона не вернулось, но это только дело времени.
— Барнетта, — адмирал обернулся и щелкнул пальцами, — еще чашечку кофе.
Но что это, что это такое? Сандерсон проследил за направлением взгляда выпученных глаз Барнетты и его челюсть медленно поползла вниз. Облака в как всегда низком, сером небе, на этот раз, не были серыми. Они были как бы подсвечены сверху гигантской иллюминацией. Вскоре этот свет стал и вовсе нестерпимо ярким, словно вылупившийся из свинцовой завесы гигантский огненный шар, отделился от нее и накрыл собой и авианосец и расположившийся рядом фрегат и значительную часть бухты Линнахамари. Только адмирал этого уже не видел.
— Вставай Мамай, ты все проспал, — сияющий как новогодняя елка охранник Леша тряс Ильшата за плечо.
А. Что? Все уже кончилось? Мы победили?
— А як же. Ну ты и здоров спать.
— Иех, — Мамаев отвел руки за спину, — сейчас бы еще пожрать чего-нибудь.
— А вон иди в столовую, там как раз ваши чай пьют.
В столовой за покрытым клетчатой скатертью столиком сидели Егор, Волохов и Скворцов. Из носика алюминиевого чайника валил пар. Возле него стояла тарелка с печеньем и восьмисотграммовая банка с джемом.
— Проходи, наливай, — Волохов взял за спинку стул, стоящий у соседнего стола и поставил его рядом с собой.
Мамаев не заставил себя долго уговаривать. Через пару минут он уже выпив стакан чая и съев половину тарелки печенья, отвалился на спинку стула и посмотрев на Скворцова, спросил, — а что вообще произошло-то? Теперь-то можно узнать?
— Теперь думаю можно, — Владимир Евгеньевич взял чайник и налил себе кипятку, — шпионов я думаю, здесь нет, а остатки USA Army ваши коллеги сейчас отлавливают по лесам.
Волохов согласно закивал и взяв пустую тарелку и чайник, пошел на кухню.
— Ну так вот, — Скворцов потер виски кончиками пальцев, — еще до того, как окончательно приказала долго жить радиосвязь, в 'Убежище' удалось перехватить радиограмму уцелевшего американского авианосца.
— Это-то я знаю. Его в доках в Аделаиде ремонтировали.
— Ну вот и отремонтировали. Как ваше начальство и опасалось, этот авианосец и еще один фрегат сопровождения к нам и приплыли. И лихо так начали — с десанта под Белорецк. Там первого 'языка' и взяли. Над ним поработал ваш местный док — вот он все и рассказал.
— Да, наш док дело свое знает, — Ильшат отхлебнул чай из дымящегося стакана, — с ним не забалуешь.
— Ну вот собственно и все, остальное все знают. Правильно я говорю? — Скворцов повернулся к Константину.
— Да, я тоже этот персиковый джем не очень… Мне малиновый больше нравится, — Волохов взял чайную ложку и, зачерпнув из банки джема, густо намазал его на кусок печенья.
Эпилог.
Переместившийся с подушки солнечный луч заставил открыть глаза и тут же их зажмурить. Скворцов сел и вытерев рукавом набежавшую слезу, окинул взглядом комнату. Белый потолок и стены. Четыре кровати, одну из которых занимал он, а вторую лысыватый мужчина лет сорока пяти. Две другие были аккуратно заправлены. Больничная палата. Посмотрев вниз, он обнаружил тапочки. Осторожно встал. Немного кружилась голова.
Его сосед едва ли не с головой укрылся спортивной газетой, на обращенной к академику странице которой, футболист со зверским выражением лица бил этим лицом по мячу.
— А, Владимир Евгеньевич, проснулись? — мужчина, сложив газету вчетверо, положил ее на тумбочку, — давайте знакомиться. Подполковник Наливайко Сергей Александрович, — подполковник сел и сунув ноги в тапочки, сделал два шага в сторону Скворцова.
— Очень приятно, ответил академик, и чтобы не повисла неловкая тишина, кивнув в сторону тумбочки, спросил, — как сыграли?
— А — а, пока вы тут спали — наши у бразильцев выиграли, теперь в одну восьмую точно попадут.
— А еще чего такого в мире происходит? — осторожно спросил Владимир Евгеньевич, не имеющий никакого представления о какой это такой 'одной восьмой' идет речь.
— Ну я не знаю, — Наливайко опять сел на кровать и почесав за ухом, взял газету, — Австралийцы возмущаются тем, что мы у их берегов якобы рыбу ловим, Стульчак двойню родила, опять бензин подорожал. Да так, в общем-то, ничего особенного.
— А американцы что?
— А что американцы? Всей страной обсуждают изменение пола дочери Мадонны, какие у них заботы, нет, чтобы свое правительство покритиковать за то, что до сих пор свою часть тоннеля под Беринговым не закончили.
