Владимир Яценко - Бог одержимых
- Ты видела "медузу" у меня на животе?
- Видела. А ещё у тебя воздушная опухоль под кожей шеи...
Ибрагим улёгся, закрыл глаза и расслабился.
- Сколько мы уже тут?
- Почти сутки, милый.
- Что там, на бирже?
- Как ты и предполагал: гелиевые акции до небес, а реголитовые по цене бумаги... мы теперь богаты.
- Можем стать ещё богаче, - прошептал Ибрагим. - Покупай.
- В смысле?
- Теперь продай гелиевые и всё вложи в реголитовые компании. Станции просто нужно подальше отвести друг от друга. В камере есть компьютерный терминал?
- Забыла! - после секундной паузы призналась Мария.
- Не страшно. Минутное дело. Сколько у нас тут, три атмосферы? Сбросишь давление, и с главного терминала дашь команду брокеру. Я потерплю, а рекомпрессию нагоним...
- Твоему сыну это на пользу не пойдёт, - сказала Мария. - Или деньги важнее?
- Сыну? - переспросил Ибрагим.
Она показала ему колечко. Ровный синий цвет. Сочный. Глубокий. Ясный. Как небо. Как она просила...
- Сын! - улыбнулся Ибрагим. - Аллах подарил мне сына!
- Я выполнила своё обещание, дорогой, видишь?
- Я тоже выполнил. Днём ты пожалела, что я не выкупался, помнишь?
- Конечно, милый.
- А я тебе ответил, что ещё накупаюсь...
Она разрыдалась. Но при высоком давлении в насыщенном кислородом воздухе ему показалось, что она смеётся. Он ответил ей слабым покашливанием... и застонал.
- Ты - мой рыцарь, миленький, - тихо сказала Мария. - Любимый!
- А ты - моя жена, - прошептал Малик. - Единственная.
Ему было больно. И страшно. Он почувствовал, как из глаз полились слёзы.
"Тоже мне "рыцарь", - сердито подумал Ибрагим. - Сипахи не плачут!"
Сейчас любая злость была ему на пользу, даже такая... глупая... ибо нет ущерба доблести, если слёзы делил с другом.
БОГ ОДЕРЖИМЫХ
Не было ни одной причины, по которой я мог взять его с собой, не нарушая норм и инструкций, составляющих правила поведения в космосе. Тем не менее, я не мог его не взять...
Лукич разменял шестой десяток где-то за орбитой Нептуна три года назад. Там же он получил свой последний приказ об увольнении, в связи с выходом на пенсию. Как я понял из пояснений Климова, начальника накопителя Юпитер-3, Лукич эти три года на месте не сидел: подолгу задерживаясь на каждой из станций, что имела несчастье оказаться у него на пути, он и в самом деле двигался в сторону Земли. Только очень медленно. Эту неторопливость можно было понять: там его ждали синее небо, зелёная трава, сытая обеспеченная старость и потрясающее одиночество. Не он первый...
Каждый из нас, по слухам, уходя на пенсию, уже через несколько лет прислушивался к своим воспоминаниям, как к зыбкому сну, который приснился кому-то другому.
Когда я прибыл за рудой на Юпитер-3, обитаемый космос уже тихо выл, наблюдая за борьбой Лукича с неизбежным. Подобно броуновской частице он хаотически перемещался с базы на базу, оставаясь при этом всегда за орбитой Юпитера.
Поэтому ничего удивительного, что Климов, загрузив меня двумя тысячами тонн палладиевой руды, с невероятной учтивостью попросил взять с собой в качестве пассажира уважаемого пенсионера.
Должен отметить, что "просящий" начальник космической станции - явление, мало изученное наукой. А "учтиво просящий" и вовсе какой-то артефакт. Я не смог ему отказать. На каждую мою попытку объяснить, что переход займёт полтора года, что у меня всё рассчитано под завязку, что работа над диссертацией в разгаре и времени развлекать пассажира не будет, он молча доставал очередную радиограмму с одной из космических станций, где Лукич уже побывал. К концу беседы на столе лежал ворох бумажек, и мне не было нужды читать их. Все об одном и том же: "заберите его отсюда"!
Восстанавливать против себя станции, которые обеспечивали меня работой? Немыслимо! Прикройся я инструкциями, они нашли бы возможность или грузить меня в последнюю очередь, или не грузить вовсе, придравшись к какой-нибудь неисправности на моём буксире.
Это был шантаж. И я согласился.
Надо отдать должное Климову: меня обеспечили дополнительным воздухом и питанием так, будто я брал с собой не сухонького жилистого пенсионера, а десяток юнцов, которые не думают о пище, только когда едят.
Я взял его. Взял...
- Лукич, - сказал я ему после первой фазы разгона. - При всём уважении к вашему славному боевому прошлому, прошу выслушать правила нашего общежития, которые могут дополниться, но не отмениться.
Он подобрался, демонстрируя полное внимание.
- Зовут меня Игорь Коган, и я капитан корабля.
Он кивнул.
- В нашем общем распоряжении спальня, спортзал, кают-компания, санузел и кухня. Кабина управления только для капитана. Пока всё ясно?
Он вновь кивнул, выказывая полное одобрение. Я вздохнул:
- Прекрасно. До самого прибытия к порту выгрузки - станция Луна-грузовая, - с разговорами ко мне не приставать, от дел не отвлекать. К вашим услугам корабельная библиотека, видео, игровой компьютер. Всё.
Потом я отправился в рубку - разгоняться следовало осторожно, чтобы не повредить сцепку с баржой, а он в кают-компанию - к корабельной библиотеке, видео и игровому компьютеру... Мне казалось, что всё улажено.
Кто может знать, что его ждёт завтра?
Спустя три месяца он меня спросил:
- Капитан, что вам известно о Шакти?
О "шакти" мне не было известно ничего. Я даже не знал, что этот набор букв составляет осмысленное слово. Я не видел причин скрывать это, и потому ответил просто:
- Ничего.
- Шакти - это бог энтузиастов.
Наверное, замешательство слишком явно читалось на моём лице, потому что он поспешил уточнить:
- Это бог тех, кто отдаёт своей работе всё, что у него есть.
"Вот оно что!" - подумал я и сказал:
- Лукич, пришло время немного расширить наши правила.
- Да-да?
- Никогда больше не говорите мне о Шакти. Я не хочу слышать этот бред. Я вам объяснял...
Вопреки всякой субординации он ушёл без разрешения. Но я не стал настаивать на таких тонкостях. Всё-таки пожилой человек...
Ещё через месяц он обратился ко мне с просьбой:
- Командир, мне нужен доступ к передатчику.
- Это ещё зачем?
- Чтобы попытаться наладить связь с богом.
Я был настолько шокирован этой идеей, что вместо решительного отказа спросил:
- Как это?
- Хочу проецировать в пространство ЭФГ своего мозга.
Насколько я помнил, нечто такое уже было: энцефалограмма головного мозга в виде радиосигналов отправлялась в космос, как визитная карточка человечества. Но мне казалось, что этими детскими забавами люди давно переболели...
- Что за ерунда?
- Это не ерунда! - гордо возразил Лукич. - Здесь, вдали от помех работы коллективного разума, в окружающем меня интеллектуальном вакууме Шакти может меня услышать, понять и исполнить мою просьбу.
Немного подумав, я решил не обижаться на "интеллектуальный вакуум". Наверное, он просто не совсем удачно выразился.
- И как вы это себе представляете?
- Кресло пилота, шлём с датчиками, ЭФГ-приёмник, преобразователь-декодер и корабельный передатчик. Всё. Что может быть проще?
Тут мне пришло в голову, что судьба посылает единственно-возможный способ тактично избавиться от старика до самого конца рейса. Это была гениальная идея! А он ещё намекает на "интеллектуальный вакуум"!..
- Нет, - сказал я. - О рубке управления не может быть и речи. Но в целом... на проведение экспериментов я выделяю вам спальный отсек. ЭФГ-приёмник, декодер и кабель к передатчику отбуксируете туда. Вместо кресла используете койку. Частоты я вам выделю под честное слово, что из своего диапазона выходить не будете... - он энергично закивал головой. - Только одно условие! - он продемонстрировал готовность согласиться с любым моим условием, - выглядело забавно. - Связь с богом будете поддерживать только в ночные часы по бортовому времени. Я переберусь в кают-компанию, а вам на весь срок проведения экспериментов предоставляется спальня. Идёт?
