Игорь Поль - Путешествие идиота (Ангел-Хранитель 2)
И пошла у нас работа. Я сбрасывал две-три вещи через свой интерфейс, а Авиша их быстренько адаптировала и чистила от голосов. А Юлия, та самая бой-баба с короткими каштановыми волосами, своим зычным голосом порядок наводила. И объявляла названия. Я их на маленькой бумажке писал, чтобы она смогла правильно их называть.
– Так, друзья мои, – начала она. – У нас тут времени маловато. Капитану Уэллсу скоро на инструктаж. Сами знаете – у нас тут намечается большой «Бум». Поэтому мероприятие будет коротким. Попрошу не перебивать выступающего.
– Да ладно тебе, Юлия! Чего время тянуть? Пускай начинает! Ввали по полной, Юджин! Давай, пускай отмочит, а то на вахту пора!
Собрался я с духом, и начал. С Мадди Уотерса. Недавно услышал его вещь «Сэд сэд дэй». И петь в каюте своей пытался. А вообще – я осмелел теперь настолько, что даже те песни петь начал, которые только раз и слышал. И вполне сносно выходило. Наверное от наглости моей.
И вот я пою Уотерса. Голосок мой – так себе. Но тут главное – чувство. Чтобы лучше им проникнуться, я за руку Авишу взял. Двумя руками ладонь ее стиснул легонько и глаза прикрыл. А она напряглась вся и сидела, боясь шелохнуться. Будто я уголь раскаленный ей в ладонь вложил. А потом, когда запел, ушло все куда-то. Только я и музыка. И Авиша, что сама себя боится. И вытягивающий душу ритм. Да еще слова, что сами по себе с языка срываются.
Народ только хлопать и свистеть начал, как я почти без перерыва «Человек и блюз» Бадди Гая включил. И хлопки постепенно перешли в ритмичное похлопывание. Здорово так было – бас смешивался с нестройным звуком от ладоней. И знакомое ощущение, когда тебя теплом обволакивает. Смеяться от радости хотелось, как в детстве. И Авише тоже. Я чувствовал. Через ее ладонь в меня лава раскаленная вливалась. И кипела внутри. Кажется, от меня что-то такое по отсеку расходилось, потому что народ все больше заводился. Не передать словами, что чувствуешь, когда вокруг разогревается воздух, и куча людей дыхание сдерживают. Качают головой, как пьяные. Каждый звук твой ловят. И Триста двадцатый – готов поклясться, он со мной пел! Пусть и беззвучно. Но все равно – я вроде как дуэтом выступал.
Пара секунд тишины – и словно сбесились все. Хлопать и свистеть так начали, что я едва себя слышал, когда Авише название следующей песни говорил. А она как сонная стала. Двигалась совсем как я в Восьмом ангаре. На некоторых музыка странно действует. Так что «Сладкий маленький ангел» пришелся впору. Я даже бояться начал, что с Гиви – нашим коком, удар приключится, так развезло его. Плакал он, натурально. Стоял с закрытыми глазами, улыбался, а у самого щеки мокрые.
В этот раз не танцевал никто. Просто слушали. Сидя, стоя. Кто где. Кажется, этот час бесконечным стал. Я спел задорную «Джем в понедельник утром», так, что многие вокруг невольно шевелили плечами и ногами притопывали. И «Смоукстайк лайтин» Волфа. «Ядро и цепь» Джоплин. От которой у женщин глаза становились удивленными. Поднялся, уселся верхом на столик и отмочил буги «Крошка как долго». Всего себя отдал, в общем. Из последних сил затянул «Летнее время». К тому времени голос мой совсем охрип. И от растерзания меня Авиша с Юлией спасли. Авиша меня за собой, как куклу безвольную за руку тащила. А Юлия дорогу в толпе прокладывала. Потому что меня отпускать не хотели. И всяк норовил по чему-нибудь хлопнуть дружески. Обычная история – пока до выхода добрались, у меня болело все, и скулы онемели. От гримасы, которая улыбку изображала. Хорошо хоть Триста двадцатый в этот раз не пытался никого убить.
Глава 56. «Большой „Бум“
Два с половиной десятка «Москито», увешанных современным оружием – это, скажу я вам, не игрушки. Два с половиной десятка «Москито» раскаленными метеорами валятся в атмосферу. Пусть я и не вижу их обычным глазом – трудно заметить то, что происходит в радиусе тысячи километров. Внутри моего объемного зрения-восприятия картина еще величественнее. Она дополнена строчками комментариев для каждого объекта. Угловой скоростью. Температурой обшивки. Показателями энерговооруженности. Два с половиной десятка «Москито» несут смерть. Тысячи смертей. И вместе с тем – они несут жизнь. Прозрачный воздух. Яркое солнце в небе. Чистую воду и щебечущих в листве птиц. От разницы между тем, что мы делаем, и тем, во имя чего, меня-человека слегка переклинивает. Я-самолет относится к фокусам человеческого сознания наплевательски. Это все мимо него. Для него – только ожидание выхода на цель. Вибрация корпуса в облаках. Легкость набора высоты. Он сам себе птица и сам себе ветер.
«Большой „Бум“ – так назвал Милан эту акцию. Народ заведен на драку – круче некуда. Тремя группами мы атакуем наиболее крупные морские авианосцы землян. Наша цель – показать, кто в доме хозяин. Захватить господство в воздухе. Авианосцы – самые зловредные из наших оппонентов. Курсируют по океанам туда-сюда в окружении свиты и каждый контролирует по паре тысяч миль вокруг себя. Как назло, именно в тех районах, где мы вынуждены появляться наиболее часто. Не так уж много на этой самой Земле осталось мест, где на мелководье можно кораллы сеять. Больше всего меня удивляет, что люди, у которых недостаточно еды, жилья и энергии, умудряются строить и поддерживать такие дорогостоящие игрушки. Наверное, если на свете останутся всего два человека, они все равно будут точить камни и делать копья из деревянных обломков. Человек, а вовсе не боевой робот, создан для войны. Я понимаю это, испытывая нарастающий азарт предстоящей драки. А может, это Триста двадцатый старается. В последнее время мне становится трудновато отличить, кто из нас кто.
Легкое попискивание напоминает мне о точке разворота. Расправляю руки-крылья пошире, опускаясь к воде. Красивые инверсные струи чертят воздух за кормой. Крупная рябь подталкивает меня снизу, заставляя гравиприводы часто дергать машину. Мои рысканья над волнами сегодня несколько замедлены. Сегодня я чувствую себя большой беременной рыбиной. Десятитонная туша противокорабельного «Санта-Клауса» сковывает мои движения. Оттого мои маневры напоминают скорее неспешные па вальса, чем стремительные кульбиты легкого палубного штурмовика. В паре километров выше следует тройка прикрытия. На траверзе левее меня идет второе звено в таком же составе. Все вместе это называется группа «Север». Через двести километров группа разделится, чтобы по широкой дуге с двух сторон начать заход на цель – авианосец с непроизносимым названием «Саратога». Группа «Восток» атакует «Акаги», а «Запад» должен вогнать в гроб «Гермес». Эти монстры – наиболее крупные из тех, что имеются у землян. Еще два десятка разведка классифицирует как тактические или конвойные. Их радиус действия значительно меньше и в основном они несут легкие атмосферные машины. Поэтому решено оставить их на закуску.
Я здорово волнуюсь. Малейшая ошибка может стоить мне потери ракеты. Этот «Санта» – капризная тварь с загоризонтным пуском. Пара наших высотных «глаз» постоянно передают мне данные о цели. Скорость. Курс. Контуры с различных ракурсов. Коэффициент поглощения радиоизлучения. Направление и силу ветра в районе. Скорость, местоположение и курс кораблей охранения. Данные о дежурных звеньях перехватчиков. Их состав. Предполагаемое вооружение. Малейшая ошибка при пуске, и дорогущая ракета будет рыскать над морем в тщетной попытке отыскать хоть что-то, напоминающее своими параметрами цель.
Наш массовый проход сквозь атмосферу, конечно же, не остался незамеченным. Разведчики транслируют все возрастающую активность береговых средств ПВО. С прибрежных аэродромов и авианосцев взлетают дежурные звенья. С каждой минутой плотность вражеской авиации над наиболее вероятными зонами атаки возрастает. Нам надо сделать все чисто. Выйти на дистанцию пуска раньше, чем в нас вцепятся маленькие злобные «Миражи» и «Фантомы». И мы сорим помехами, наполняя воздух сотнями ложных целей, летящих во всех направлениях. Специальное звено беспилотных «мусорщиков» или «дурил» с орбиты помогает нам, сводя с ума вражеские радары.
«Пик-пик». Звенья расходятся. Тройка сопровождения повторяет мой маневр.
– «Глаз-1» – «Красному волку». Рекомендую увеличить скорость до двух с половиной тысяч. Входите в зону повышенной турбулентности.
– Принял.
Зона турбулентности – синее колышущееся пятно над морем. Мой значок на тактической карте касается размытых контуров. Ныряет внутрь. Визг гравиприводов. Болтанка заставляет забыть обо всем на свете, кроме заданной высоты. Странно, что я не так боюсь быть размазанным о серо-зеленую полосу под собой, как не донести до заданного района свою ношу. Парни из тройки прикрытия здорово рискуют, отвлекая внимание на себя. Иногда кажется, что я задеваю брюхом вершины пологих волн. Четыре метра – высота не для размышлений. Тело-человек в своем летном скафандре варится в собственном поту от неимоверного напряжения. Минуты тянутся тягучими каплями.
