Руслан Мельников - Хэдхантер. Книга 1. Охотники на людей
Кожа краснела, темнела и лопалась на глазах. Из-под ошейника струился дым. Борис явственно ощутил запах паленого мяса.
— А-а-а! — Щерба орал и катался по песку.
Его крик словно послужил сигналом к началу боя.
— А-а-а! — с яростным воплем сорвался с места бородатый трес, потерявший дочь.
— А-а-а! — прыгнула вперед чернявая.
Оба бросились к Борису.
Ну вот она и затравка!
Он изготовился к отражению атаки. Но…
— А-а-а! — Георгий и бойцы из его группы тоже ринулись навстречу противнику.
— А-а-а! — несколько человек из вражеского отряда опередили, оттеснили чернявую и ее бородатого дружка.
— А-а-а! — торжествовал и бесновался колизей.
И началось!
И понеслась!
Две группы людей сошлись в рукопашной и смешались в одну кучу. Борис на некоторое время потерял из виду тех, кто больше других жаждал его смерти.
Первыми сбили с ног и смяли безоружных. Те пытались отмахиваться в меру своих сил, но кулаки в такой ситуации — плохое подспорье. Даже для опытного бойца.
Зрители возбужденно орали в тысячи глоток. Трибуны шевелились и колыхались будто живые. Кратер рокотал. Вулкан бурлил и пробуждался. И вот…
Первая кровь! Фонтаном!
Перерезали глотку Щербе… Заточенная сталь ударила над самым нагрудником.
Извержение… Вулкан колизея изверг единый многоголосый вопль, похожий на взрыв. Такой силы и громкости, какую и вообразить трудно. Эхо устремилось вверх, к ясному безоблачному небу.
Искололи и изрубили еще одного беднягу.
И — новая волна нечеловеческого рева. Новые крики. Колизей не умолкал ни на миг. Публика не жалела глоток.
Переломали кости третьему.
Исступление битвы захлестнуло всех — и бойцов, и зрителей.
Борису показалось, что он очутился в самом центре месиловки. Вокруг стало тесно, жарко и мокро. В нос бил острый запах пота и свежей крови.
Дрались зверски. Яростно орудуя непривычным оружием ушедших веков. Дрались без правил и без хитрых приемов. Просто били. Сильно, часто. Просто забивали друг друга насмерть. Металл звякал о пластиковую защиту. Хрустели кости. Чавкало мясо. Хлестала кровь.
Борис отбил выпад изогнутого клинка — мощный, но неловкий. Кто бы там учил современных гладиаторов искусству сабельного боя! Сам ударил наотмашь…
Палица хрястко впечаталась в чье-то лицо под сбившейся набок пластиковой каской.
Противник упал.
И — еще удар.
И падает кто-то еще. И еще…
Теперь бесхозного оружия было больше, чем стоящих на ногах бойцов. А он-то еще удивлялся: что заставляет людей на арене мочить друг друга до смерти. Причины всегда найдутся. Самая простая и самая главная из них — желание выжить.
Все происходило быстро и медленно одновременно. Все происходило само собой. Сколько голов он сокрушил своей палицей и сколько костей сломал, Борис не считал и не помнил.
Он просто чувствовал, что дерущихся людей вокруг становится меньше. А лежащих в неподвижности и корчащихся на окровавленном песке — больше.
Чей-то топор, ловко подставленный лезвием под удар, обрубил рукоять палицы под железным набалдашником. Увесистый, измазанный кровью металлический шар покатился под ноги. Борис продолжал драться дубинкой-обрубком.
Схватить что-то другое, более для этого подходящее, просто не было времени.
А потом начался главный бой. Из общей свалки ему навстречу вынырнули обезумевший бородатый дикарь и чернявая трéска. Оба уже без шлемов, оба в расколотых, болтающихся на ремнях латах, оба с ног до головы заляпаны кровью. И не понять — своей ли, чужой?
Видимо, все же чужой.
Прорвались-таки! Дорвались. И даже умудрились выжить в жестокой гладиаторской мясорубке!
Ну что ж… Пришло время умирать. Кому-то из них троих — пора.
Бородач атаковал Бориса первым. Чернявая пока держалась сзади.
Глава 37
Борис увернулся. Кривое лезвие рассекло воздух над головой. Борис ударил обрубком своей палицы по руке, державшей клинок.
Бородач выронил оружие.
А теперь — по морде!
Что-то хрустнуло. Слава богу — не дубинка. Дикий покачнулся. Нос сломан. Губы разбиты. В красных пузырях белеют осколки зубов. Всклокоченная борода — вся мокрая от крови. Другой давно бы уже лежал. Этот — нет. Хрипя и рыча, этот прет вперед.
Борис взмахнул дубинкой снова. И еще раз — по морде!
Дикий отшатнулся. Кровавые сопли — в стороны. Вместо лица — каша. Невероятно! Безумец все еще держится на ногах. Тянется к горлу противника.
В следующий удар Борис вложил всю силу. Шарахнул в голову — над левым ухом. Дубинка треснула. Раскололась. Голова бородача дернулось вправо. Противник тоже подался вбок. Подломился. Рухнул в песок. Вот теперь — готов.
Стоп, а где чернявая?! Только что маячила впереди. Пряталась за широкой спиной дикого, выбирая подходящий момент для атаки. Теперь ее нет.
Борис крутанулся, оборачиваясь.
Вот она! Пока он ломал дубинку о чужой череп, девчонка зашла со спины.
Чернявая прыгнула на него, словно дикая кошка. Сделала выпад, целя длинным стилетом в горло. Борис, памятуя о печальной судьбе Щербы, отпрянул. Кинжал вспорол воздух.
Еще выпад. Заточенное лезвие блеснуло перед глазами.
Борис машинально подставил под удар расколотый обломок дубинки, намереваясь отбить блестящую смерть. А получилось — что заслонился от нее.
Узкое острие попало в трещину, вошло глубоко в дерево. Застряло. Этим следовало воспользоваться.
Борис с силой провернул кисть. Обломок палицы увлек за собой оружие чернявой. Кинжал выскользнул из ее пальцев. Да так и остался торчать в палке. Качнулась в воздухе кинжальная рукоять…
Девчонка, однако, сдаваться не собиралась. Она резко вскинула ногу, целя Борису в пах.
В общем-то, он ожидал от нее нечто подобное. От такой — следовало ожидать. Потому и среагировал молниеносно.
Свободной рукой Борис перехватил ногу чернявой. Чуть крутанул. Девчонка попыталась вывернуться и вырваться. Не смогла. Грохнулась лицом в песок и кровь.
Колизей исходил воплями. Трибуны бились в экстазе.
Как, оказывается, мало надо людям для счастья. Увидеть, как один человек убивает другого, — и все. И радости — полные штаны! И свинячий восторг прет изо всех дыр!
Он крепко держал чернявую за лодыжку, прижимая девчонку к песку. В таком положении она не опасна.
Правда, другие… Борис стрельнул взглядом по сторонам.
И с удивлением обнаружил, что других больше не было. Все уже закончилось. Почти все. Почти закончилось.
Так быстро!
На арене остались только два живых и боеспособных гладиатора. Он и чернявая. Остальных уже можно было списывать с колизейских счетов. Остальные либо мертвы, либо искалечены настолько, что не могут подняться и продолжить бой. А в данной ситуации это равносильно смерти.
Краем глаза Борис заметил Георгия, вцепившегося мертвой хваткой в горло какого-то патлатого здоровяка. Рыжий напоролся на обломок копья, который все еще сжимал в руках его противник. Меч Георгия — тот самый меч, который чуть не достался Борису, — торчал из шеи копейщика.
Судя по всему, эти двое насадили друг друга на сталь только что. Оба, вон, еще подрагивают в агонии. И кровь из тел хлещет вовсю. И на лицах — маска боли, а не маска смерти. И шевелятся бледные губы. И в глазах — осмысленный взгляд. Но это ненадолго.
Колизей надрывался. Борис начал прислушиваться к тому, о чем кричат зрители. Начал разбирать слова. Собственно, слов-то было всего два.
— Трахни! Убей! Трахни! Убей! — скандировали трибуны.
Борис удивленно глянул за пластиковую ограду. Они это что, всерьез?
Возбужденные люди в VIP-зоне яростно жестикулировали обеими руками. Большой палец, опущенный вниз, — знак смерти. И средний палец, торчащий верх. Совсем другой знак…
— Трахни! Трахни! Убей!
Было похоже, что — да. Что всерьез. Разгоряченная публика жаждала не одной только крови. Публика хотела увидеть клубничку в крови.
Борис растерялся настолько, что не уследил за чернявой. Изловчившись, та неожиданно извернулась всем телом, больно ударила его по рукам свободной ногой. Вырвала другую ногу из захвата. Перекатилась в сторону — туда, где валялся меч бородача с разбитой головой.
Он едва опередил ее. Ногой отшвырнул меч в сторону. Подошел к девчонке.
Та запаниковала. Быстро-быстро поползла от Бориса спиной назад. Кажется, она даже… Да, она плакала! Видимо, понимала, что другого оружия ей схватить уже не дадут.
Чернявая не отрывала глаз от палки в его руке. В сломанной, потрескавшейся, перепачканной кровью дубинке все еще торчал ее кинжал.
— Трахни ее! Убей! — рокотали трибуны.
— Лучше убей сразу! — истерично выкрикнула чернявая, захлебываясь в слезах.
