Сергей Вольнов - Зона Посещения. Калибр памяти
Из этих газет Крайт узнал многое. Оказалось, в частности, что Сидни Кросби провёл всю карьеру в Питтсбурге и повесил коньки на гвоздь в сорок лет. После окончания карьеры игрока член Зала хоккейной славы встал у руля «Пингвинов» и добился с ними прекрасного результата – две «чашки» за четыре года. А вот Александр Овечкин так и не смог стать обладателем заветного перстня: три финала и два полуфинала в составе Вашингтона и Филадельфии. Это что касается хоккея.
Из газет Крайт узнал много чего ещё. Настолько, что чуть ли не расхотел найти способ вернуться домой. Жить, зная, какой абздац случится в будущем, – участь незавидная.
Книги он бросал читать на десятой странице. Сопли про трудности любви между девушкой и вампиром, а во второй книге между ними и оборотнем его по-плохому впечатлили.
Дверь тихо скрипнула. В комнату вошла Рута.
– Не скучаешь?
– Читать про своё будущее – занятие не скучное, – отшутился он.
– Ну… – Рута пожала плечами.
На её лице было написано, что зря она вообще дала ему эти газеты. Такого шока можно и не выдержать. К счастью, психика Крайта оказалась прочной.
– Что теперь будем делать?
– Давай подождём утра, – предложила девушка.
– Утро вечера мудренее? – с кривой улыбочкой уточнил Крайт.
– Что? – не поняла Рута.
– Да так. – Он прикрыл глаза. – Старая русская поговорка.
Рута вытащила из кожаной сумки три «светящихся цветка» и, расставив их по комнате, брызнула водой. Растения активизировались, помещение погрузилось в мягкий, приятный глазу свет. Судя по усиливающемуся запаху, цветы не только светились, но испускали аромат.
Крайт развалился на полу и едва слышно простонал. Приятное освещение, умиротворяющий запах, тепло, уютно, рядом, чего уж греха таить, красивая соблазнительная женщина – чем не счастье для усталого путника?
Рута тем временем принялась стелить плетёные травяные матрацы. Крайту жуть как не хотелось вставать, но он пересилил-таки лень – надо помочь напарнице. В конце концов, она устала не меньше.
– Ну вот, готово, – удовлетворённо произнесла девушка. – Бери следующий.
– Рута… – тихо позвал её Крайт.
– Да?
– А ты, выходит, принцесса? – спросил он и пояснил: – Раз уж дочь главной…
– Не принцесса больше, – покачала головой она. – Я бросила семью и ушла.
– Понятно.
– Власть в пределах отдельно взятого, обособленного закутка – не моё. Мне ближе возможность сделать весь мир чуточку лучше. В итоге я и выбрала иную дорогу, – объяснила она, – возможно, ведущую в никуда.
– Ясно, ясно. – Крайт то ли осудил, то ли, наоборот, поддержал её решение.
Во время разглаживания матраца Рута чересчур резко дёрнула его на себя, что незамедлительно отдалось болью в простреленной, ещё не зажившей руке. Она сквозь зубы застонала.
– Что такое? – подскочил к ней Крайт.
– Рана… – выдавила она.
Крайт аккуратно взялся за углы матраца и так же аккуратно вытащил их из её пальцев. Затем расстелил матрац и усадил на него Руту. Та не сопротивлялась.
– Уже не болит, – соврала она.
– Рута… Я должен кое-что сказать тебе, – извиняющимся тоном начал он.
– Говори. Не волнуйся, – без особого рвения ответила она.
– Твоя рука… – едва слышно произнёс Крайт. – Это я стрелял тогда, через дверь.
Он легонько коснулся повязки подушечками пальцев, но правая половина ворота балахона всё равно соскользнула, обнажив и плечо, и верх правой груди.
– Прости меня! – воскликнул Крайт голосом раскаявшегося грешника и, ухватив опавшую часть одеяния, попытался вернуть её на место.
Рута вдруг схватила его за запястье. Причём так сильно, что в руке Крайта что-то даже хрустнуло.
– Заткнись, – шепнула девушка.
Ни он, ни она не смогли бы объяснить, почему вдруг одновременно решили заключить друг друга в объятия, упасть на только что расстеленный матрац, стянуть одеяния и наконец сблизиться телами.
* * *ОНА корчилась от бессилия.
Потому что при всём желании остановить это не могла!
Несмотря на всё своё воскрешённое всемогущество.
Что угодно смогла бы, хоть залить всё поселение огнём и всех уничтожить, но вынудить их оторваться друг от дружки добровольно – нет.
И неудивительно, что вновь почувствовала себя одинокой, лишённой тепла, замерзающей… Погружающейся в небытие…
Ни к чему сверхсила, если в этом мире о НЕЙ больше некому и вспомнить…
10. Сокровища памяти
Громкость телевизора стояла почти на максимуме, но даже это не могло помочь мне отделаться от разного рода опасений. Говоря про мою безопасность, лжеофисник был достаточно убедителен, однако в его тоне присутствовала некая недосказанность. Он что-то скрывал. Что?
На всякую старуху бывает проруха, и у моей пресловутой психологической устойчивости есть свои пределы, пусть и крайне высокие, но…
После обеда я перестал считать, сколько раз прокрутил в голове беседу с представителями некоей таинственной структуры. Волнение разыгралось не на шутку: беспрерывное курение, хождение из угла в угол, совершенно ненужное перекладывание предметов с места на место. Любой, кто работал на правительство, знает методы и средства работодателя, а вышедшая на меня контора наверняка играет одну из главных ролей в спектакле о «расстановке сил в природе». На какое-то время я даже позабыл о дневнике матери.
Вспомнил о нём, а заодно и о сестре, лишь тогда, когда звонил Дарине. В ответ – тишина, вернее, длинные гудки.
Каждый день – это сотни сражений: с окружающей действительностью, с самим собой, с личной и общественной жизнью… У сегодняшних моих сражений успех переменный. Если поединки с дневником и с лжеофисниками мне удалось свести к ничьей (хотя насчёт второго поединка я не уверен), то ворота личной жизни остаются нераспечатанными. Ну, ничего. Раз бросил – не забил, два – не забил, а вот на третий раз – забью. Главное, не опускать руки, и тогда шайба обязательно окажется в сетке.
Пребывание в доме становилось просто невыносимым. Для того чтобы хоть как-то отвлечься, я вышел на улицу и принялся бесцельно бродить по тротуарам. Но в конце концов мне надоело и это.
Посмотрев на часы, я решил пойти к сестре. Пешком. Получасовая прогулка мне если и не поможет, то наверняка не повредит.
Уже подходя к больнице, я снова посмотрел на часы и вдруг понял, что посетителей начнут пускать аж через три с лишним часа. Даже странно, что я «потерялся» со временем. Нервы, нервы… в них вся проблема. Когда сильно нервничаешь, можно упустить самое очевидное.
Промах с ощущением времени я расценил как очередную оплеуху. И автор сей оплеухи – я сам, ведь никто не мешал мне смотреть на часы и прикидывать время. Удары бывают разные: от судьбы, от любимой женщины, от врага… Но самые обидные – от себя самого.
Я так сильно разозлился на свою «разобранность», что решил принять безотлагательные меры. Сильно затянувшись табачным дымом, поднёс тлеющую сигарету к левой ладони и, выдохнув, стал медленно тушить её. Руку прострелила боль, кожа зашипела… По-моему, даже палёным запахло.
От столь мучительного ощущения я вспотел и широко улыбнулся. Так тебе и надо, Коршун. В следующий раз будешь внимательнее…
Затушив сигарету, я поднял голову и встретился глазами с вышедшей из больницы женщиной. Она смотрела на меня, как на идиота. Ещё бы! Я улыбнулся ещё шире. Женщина отвела глаза и поспешно удалилась.
– Хех! – Я запулил сигарету в урну и достал мобильник. Сегодня должна работать мама Дарины. Она всегда пускала меня. Даже в неприёмные часы.
– Пост, – она сняла трубку после второго гудка.
– Здрасьте, Татьяна Анатольевна! – приветливо сказал я. – Это Виталя.
– Привет, Вит! – обрадовалась моя «тёща». – Что хотел?
– Хотел бы повидать Алёну. Сейчас, если можно.
– Конечно, можно! Сейчас я спущусь на вахту…
– Она не спит? – зачем-то спросил я. – А то вдруг помешаю…
– Нет, Алёнка как раз говорит с вашим двоюродным братом…
– С кем, с кем?! – выпалил я, чувствуя, как глаза мои полезли на лоб.
– С братом вашим, – повторила Татьяна Анатольевна. – Двоюродным.
– Вы ничего не путаете? – недоверчиво спросил я. – Как он одет?
– Виталик, ты чего? – обеспокоенно проговорила моя «тёща».
– Задержите его! Не дайте ему уйти! – закричал я и, вскочив с лавки, спуртовал ко входу в больницу.
Голос Татьяны Анатольевны в телефоне что-то спрашивал, но я уже не слушал…
На четвёртый этаж взлетел за считаные секунды. Ворвавшись в отделение, затравленно огляделся и припустил к палате сестры.
– Держите его! – крикнул охранник, преследовавший меня ещё с первого этажа.
Высокий, под два метра ростом, врач внезапно появился из-за угла и попытался схватить меня. Щас! В детстве я объезжал игроков соперника «на одном коньке»! Полы в больнице, конечно, не изо льда, но мои навыки и реакция никуда не делись. В последний момент я резко наклонил корпус – доктору только и оставалось, что хватать руками воздух и удивляться, как это нарушитель сумел обойти его?!
