Александр Мазин - Мастер Исхода
— Ты — Одаренный, — строго произнес Говорков. — Это обязывает. Если Бог одарил тебя, ты обязан…
— Стоп! — перебил я его. — Ты очень славный человек, Михал Михалыч. И тоже Одаренный, как и я. Вот и люби их в свое удовольствие.
— Разве можно нас сравнивать! — запротестовал Говорков. — Ты — Мастер Исхода, а я… У меня и Дар-то… Чуть-чуть. Но у других и этого нет! Знаешь, Володя, мне кажется: тебе на обычных людей сейчас просто наплевать! Так нельзя! Ты должен бороться с влиянием этой проклятой планеты!
Эх, неспроста Михалыч начал этот разговор. Готовился долго, размышлял.
И он был прав, мой новый друг, учитель Говорков. Неудивительно. Эмпат как никак. Но в одном он ошибался.
— А знаешь, Мишаня, почему одни из нас Одаренные, а другие — нет? — вкрадчиво поинтересовался я.
— Ну… (Я его все-таки смутил.) Это не мне судить. Это Божья Воля.
— Правильно, — согласился я. — Божья Воля. Но душа-то есть у каждого человека. И каждый может рассчитывать на Божью Милость. И на Божий Дар. Так почему у одних он есть, а у других — нет? Знаешь, мы, Одаренные, никогда не говорим: получил Дар. Мы говорим: «принял». Почему?
— Почему?
— Потому что Господь милостив, Михал Михалыч! Ты тоже Одаренный, и тебе я могу сказать правду: Дар есть у всех. У каждого человека есть свой Дар. Но… Далеко не все готовы и способны его принять. Дар — это не халявная выпивка, Михалыч! Если у тебя есть Дар, то ты принадлежишь ему даже больше, чем он — тебе. Мало кого это устраивает. Мало кто на такое способен. Но принять его, а потом — отказаться… Это страшно, Михалыч. Это как ослепнуть и оглохнуть. Это — как потерять Веру. Легче сразу умереть! А Бог, Он милостив. И дает человеку свободу: принять или отказаться.
— Не понимаю, — сказал Говорков. — Чувствую: ты говоришь правду. Но — нелогично. Если Дар есть у каждого, то почему Одаренных отслеживают еще в перинатальный период? Какой выбор есть у четырехмесячного зародыша?
— Такой же, как у взрослого дяди. Душа-то одна на всю жизнь. И те, что отслеживают, чувствуют: вынесет эта душа тяжесть Дара — или отринет.
— Это нечестно, — буркнул Говорков. — А если они ошибутся?
— Если они ошибаются, — сказал я, — то вырастают такие, как ты. Одаренные, которых не распознали сразу. Это ведь не Логики-Интуитивы определяют: кому быть Одаренным, а кому не быть. Человек и без их помощи может стать Одаренным. Это намного сложнее, но вполне возможно. Другое дело, что полностью развить Дар без помощи таких же Одаренных практически невозможно.
— Ага, — пробормотал Говорков. — Теперь я понимаю, почему ты так относишься к людям…
— К обычным людям, — подчеркнул я интонацией. — Мы с тобой тоже люди. И не думай, что я ощущаю себя клячей, которая горбатится под непосильным грузом, когда остальной табун бежит налегке (я тоже умел чуть-чуть заглянуть в чужую голову — силы хватало). Это не горб, Мишаня. Это — крылья. Но беда в том, что здесь, на этой планете, для моих крыльев какой-то неподходящий воздух. И вместо полета получается какое-то жуткое пике.
— Я тоже думал об этом, — Говорков глянул на меня мудро и печально — взгляд, никак не вязавшийся с его юной физиономией восемнадцатилетнего парнишки. — О том, почему эта планета такая. Почему здесь люди живут вместе с динозаврами…
— К счастью — не вместе, а все-таки — раздельно. Будь здесь хоть те же зеленоголовые, еще неизвестно, кто бы победил в гонке эволюции.
— Не перебивай, пожалуйста! — попросил Говорков. — Так вот, ты же сам сказал: неправильная планета. И я не думаю, что дело в отсутствии наклона оси вращения относительно плоскости орбиты. Я думаю — это всего лишь следствие. Равновесие, равнодушие…
— Не играй словами, — снова перебил его я.
— Дай мне договорить! — рассердился Говорков. — Я в отличие от тебя жил среди местных и, поверь, очень внимательно наблюдал за ними. Они — такие же люди, как мы… И вместе с тем — другие. Чем-то похожи на тебя. По большому счету, им все поровну. Живут вместе, но только потому, что так удобнее. Не дружат, а организуются в сообщества. Не любят, а удовлетворяют потребности. Все очень рационально и… страшно.
— Не все здесь такие, — возразил я, вспомнив Меченую Рыбу.
— Возможно. И я не думаю, что так было всегда. Кто-то ведь построил дорогу, по которой мы идем.
— А при чем здесь дорога? — удивился я.
— При том, что нынешним аборигенам такая дорога совершенно ни к чему. Равнодушные не строят дорог. (Интересный взгляд на прогресс. Молодец, Мишаня!) Разве что им прикажут… А приказывать тут некому. Маххаим не в счет. Им дорога точно не нужна. Кстати, ты обратил внимание на мосты в том городке, который мы покинули?
— Что ты имеешь в виду?
— «Быки», — сказал Говорков. — Отличные «быки» из тесаного камня. Мощные, крепкие… И хлипкий деревянный настил наверху.
— Не такой уж хлипкий, — возразил я. — Тележку держит. И тех, кто ее тянет, тоже. Но в целом ты прав. Кстати, ты обратил внимание, что здесь никто не работает с рудой. Местные металлурги работают исключительно с металлоломом.
— Ты тоже обратил на это внимание! — обрадовался Говорков. — Точно. Вывод?
— Лучше ты скажи, педагог! — усмехнулся я.
— Когда-то здесь была другая цивилизация. С другими целями.
— И возможно, с другими гражданами, — добавил я. — А потом всё кончилось.
— Потому что появились Маххаим?
— Возможно, — не стал я спорить. — Со временем выясним. Но сейчас у нас есть задача поважнее.
— Выжить? — легко угадал Говорков.
— Именно. Иди-ка спать. Завтра у тебя будет трудный день.
— А у тебя?
— У меня тоже. Но мне еще психотерапией заниматься. С Чунькой и Властой. Или, может быть, ты?
— Лучше Боцману предложи, — сказал Говорков. — Чунька как раз в его вкусе. Кстати, Володя… Ты бы присмотрелся к Большому. Непростой человек.
— У тебя с ним какие-то проблемы? — насторожился я.
— Никаких, — махнул рукой Говорков. — Все просто замечательно… Вот это-то и настораживает.
* * *К цели мы двигались большущим табором. За месяц Боцман с Говорковым выкупили сто семьдесят семь бывших колонистов. К сожалению, мужчин среди них было всего двенадцать. Зато на полторы сотни женщин приходилось почти две сотни детишек, в большинстве не старше двух лет. Мне бы никогда не управиться с этой оравой, если бы не Боцман с Говорковым. Бывший пират оказался очень полезным. Вместе с Михал Михалычем они составили отличную административную пару. Вдобавок вокруг Боцмана формировался костяк моей будущей армии.
Основу ее составили «десятиноги». Эти уже прошли кое-какую выучку и составили «корпус» сержантов, которые муштровали новобранцев, примкнувших ко мне, скорее всего, из-за денег, будущих барышей и, возможно, из-за обилия свободных женщин.
Помимо бойцов я нанял полторы сотни местных наемников-рабочих. Тех, кто будет корчевать деревья и строить стены. Отдельно я подобрал десятка полтора «элитных» специалистов: кузнецов, гончаров, кожевников… Эти обошлись особенно дорого. Пришлось транспортировать их «оборудование», а также выплачивать «подъемные», чтобы снялись с насиженных мест.
Мой казначей Боцман к изрядным тратам отнесся без восторга, но возражать не стал.
Это было хорошо, потому что его лояльность была для меня очень важна. На нем фактически держались все контакты с местным населением. У бывшего пирата повсюду были знакомства: то ли родичи, то ли деловые контакты… И везде — уважение. Там, где гибкий и мягкий дипломат Говорков заходил в тупик или натыкался на слишком высокие требования, Большой Хасса справлялся легко и незамысловато. За счет авторитета, нередко приправленного недвусмысленными угрозами.
Он был очень крутым и амбициозным, мой первый помощник, однако меня слушался безукоризненно. Даже слишком безукоризненно — для бывшего пирата. Но я списал такое отношение на местные обычаи. Боцман признал меня лидером, а здесь все-таки — родоплеменное общество. Почтение к старшим — в крови.
* * *Путешествие наше заняло почти три недели. Чтобы прокормить всю эту ораву, пришлось создать специальные заготовительные команды. Того, что росло на деревьях у дороги, не хватало.
Переход был непростым, но на место мы прибыли в полном составе.
И сразу принялись за дело.
Как всякий Мастер Исхода, я отлично знал, как силами нескольких сотен голых, но крепких рук с нуля построить основу будущей колонии. В данном же случае у меня имелся приличный стартовый бонус: первичный технологический цикл, результатом которого были орудия труда из металла, уже пройден.
Проблем с рабочими руками не было. За первые полтора месяца к нам присоединилось еще две сотни местных рабочих. И численность освобожденных колонистов выросла в полтора раза. Правда, половая пропорция по-прежнему не радовала. Во время нападения на колонию большинство мужчин были убиты. А те, что уцелели, оказались порядочными рохлями. С Говорковым мне просто повезло.
