Сергей Антонов - Рублевка
– Багдасар прав, – поддержал Саркисыча гаст средних лет, приметный своей заячьей губой и резкими, порывистыми движениями. – Сами знаете – таиться не по мне, но сейчас действительно нам надо молчать сопеть в две дырочки. С чем мы пойдем на охрану? До зубов вооруженные яростью за смерть погибших корешей? Этого мало. У нас нет, ни оружия, ни четкого плана!
– Насчет плана, Губа, ты прав, – отвечал Максимыч. – А что касается оружия. Есть тут один человечек, который вас взбодрит. Что притих, Корнилов? Тебе слово!
Юрий поднялся.
– Было бы желание, а оружие найдется.
– Это кто у нас такой? – скривился в презрительной ухмылке Губа. – Что-то я его раньше здесь не видел. И где ж твой оружейный склад? Имей в виду паря: с провокаторами у нас разговор короткий. Найдут тебя однажды на стройке с лопатой в заднице…
– А если разговор короткий чего ж вы так долго с Мамоном разобраться не могли? Очко играло?
Губа вскочил. Глаза его метали молнии.
– Ты, падла, кого трусом назвал?! Да я…
– Успокойся, Губа, – Багдасар дернул товарища за рукав, заставляя сесть. – Корнилов у нас на особом положении. Он и Двупалого замочил, и в поединке с полудохлой ящерицей отличился. Ходят слухи, кроты ему так аплодировали, что все ладошки отбили. Откуда у тебя оружие, братан? Уж не дружки ли из особняка подсуетили?
Юрий готов был наброситься на Багдасара с кулаками. Он тоже обвинял его в провокации. Просто делал это не столь прямолинейно, как Губа.
– Ша, Саркисыч! – рявкнул пожилой, седой ка лунь гаст. – Прежде чем обвинять, попросили бы этого орла толком рассказать, откуда у него арсенал. От того, что вы друг дружке морды набьете, толку не будет. Вон, Корнилов уже попробовал, что почем. Вишь, как рожа-то распухла.
Гасты разразились дружным хохотом. Ситуация разрядилась. Даже Юрий не удержался от улыбки.
– Оружие действительно есть. Мне известно, где находиться схрон одлинцовских, которым они так и не успели воспользоваться.
Все притихли. Не унялся только Саркисыч.
– Пока все сами не увидим – не поверим!
– Слушай, Багдасар, ты бы за всех не отвечал, – отеческим тоном посоветовал Максимыч. – Что-то ты чересчур любопытным стал. Вопросы да вопросы… У меня к тебе тоже парочка вопросов имеется. Ты куда подевался, когда Корнилов с Мамоном дрались?
– Да я… Ну, полотенца… Там… Ты ж меня знаешь, Максимыч. Мы же с тобой не первый год…
– А меня зачем из барака услал? Боялся, что помешаю?
Смуглое лицо Саркисяна залила меловая бледность. Он смущенно бормотал что-то неразборчивое.
– Такие дела, Багдасар, – строго продолжал Максимыч. – Еще разобраться надо, кто у нас здесь с кротами дружбу водит. Корнилов, на мой взгляд, проще табурета будет, а вот ты…
– Да пошли вы все к черту! – визгливо выкрикнул Саркисыч. – Да после таких обвинений… Заседайте тут без меня!
Он выбежал из столовой и хлопнул дверью с такой силой, что содрогнулись стены.
– Свалял я, старый хрыч, дурака, – вздохнул Максим Максимович. – Нечего было при нем об оружии трепаться.
– Ты думаешь?! – Губа принялся яростно ерошить себе волосы. – Чтоб Саркисыч скурвился! Не может быть!
– Не дергайся, – махнул рукой седовласый гаст. – Может или не может, а за Багдасарчиком нашим теперь глаз да глаз нужон. Счас давайте по делу. Ты, Корнилов, парень, судя по всему, серьезный. Про оружие, сам собой, до самой последней минуты – ни-ни. А что касательно всего остального… Максимыч, ну, положим, выступим мы. Ну, пушки у нас будут. А че? Шахиду, как говорится, собраться – только подпоясаться. А если Умар не только полицаев, но и армию против нас двинет? Там ведь хлопцы не промах.
– Точно! – опять взвился Губа. – Покрошат нас в мелкий винегрет!
– Отвянь! – Максимыч видно сам не ожидал, что заговорит на жаргоне. – Успокойся, прости, Господи. Насчет армии – не думаю. Они после Самуйлика сами готовы Паука на ремешки порезать. Не станут военные за него заступаться. По моим прикидкам – перейдут на сторону победителя и попробуют отхватить свой кусок от шкуры медведя. Даже если генерал Самуйлик для них предатель, военные останутся верны принципу, заложенному еще Рамзесом – вмешиваться во внутренние дела Империи будут только в самом крайнем случае. У нас есть реальный шанс сковырнуть Умара.
– Я согласен с Максимом Максимовичем, – заговорил молодой, но судя по уверенному тону, авторитетный гаст. – До оружия еще добраться надо. Уверен, что схрон не в Жуковке. Как мы выйдем из бараков? Замки, часовые… В прошлый раз все собирались обтяпать в рабочее время. Сейчас тоже?
– Нужен француз! – Максимыч стукнул кулаком по столу. – Позарез нужен. У них с Самуйликом был запасной план. Черт, попробую использовать старые связи…
– Что за француз? – не выдержал Корнилов.
– Хм… Арман дю Плесси, Юрий. Кличка. Никто не знает, кто он такой. Известно лишь, что из кротов и ненавидит Паука лютой ненавистью. Я пробовал рассекретить этого парня, но… Насколько мне известно, Арманом дю Плесси звали основателя Одессы, дюка Ришелье. Выходит, наш француз имеет отношение к Украине. Дальше – тупик.
Корнилов задумался. По губам его пробежала едва заметная улыбка.
– Сдается мне, я знаю вашего француза.
Гасты удивленно уставились на Юрия, а Максим Максимович погрозил ему пальцем.
– Тебя тут случаем не перехвалили, а Корнилов? Все ты знаешь, все ты умеешь.
– Я на самом деле, кто скрывается под кличкой дю Плесси. Вы и сами были очень близки к ответу, но вот беда: вместо беллетристики читали слишком много научных трудов.
– При чем тут беллетристика?
– Она тоже иногда сеет разумное, доброе, вечное.
– Хватит издеваться над стариком. Если знаешь – говори.
– Не могу. Ваш Арман действительно принадлежит к рублевской знати и не случайно так тщательно шифруется. Связываясь с нами, гастами, этот человек рискует головой. Мне нужно встретиться с полковником Хорошевым.
– Ты серьезно?
– Более чем.
– Раз так уверен в правильности своей догадки, думаю, что смогу организовать тебе свидание с полковником. Только не вздумай сболтнуть ему лишнее.
Корнилов кивнул.
Заключительная часть совещания Лиги была посвящена отработке взаимодействия отдельных групп гастов в общей схеме восстания. Покидая столовую, новые знакомые Юрия пожимали ему руку. Не было сказано ни слова о том, что он стал полноправным членом тайной организации жуковских революционеров, но все было ясно и без слов.
Не успел Корнилов выйти в барак, как к нему подлетел Бамбуло.
– Ну, Юрец, ты даешь! Я все слышал. Поздравляю. Ну, теперь мы зададим жару рублевским капиталистам! Эти жирные свиньи у нас попляшут!
– Зададим, Стук. Обязательно зададим. И попляшут. Только позже.
Бамбуло ожидал большего и поплелся к своим нарам с недовольным бурчанием. Он, наверное, хотел начать бунт прямо сейчас и очень расстроился из-за отсрочки.
Подошел Багдасар. Помялся.
– Ты, Корнилов зла на меня не держи. Сам понимаю: виноват. Не досмотрел за Мамоном. Каюсь. Что ж меня теперь из-за этого в предатели записывать?
– Никто тебя в предатели не записывает, Саркисыч. И на старуху бывает проруха.
Багдасар грустно улыбнулся, протянул было Юрию руку, но тут же отдернул. Поморщился.
– Не верю я тебе, Корнилов. И другим – тоже. Все вы думаете, что я – провокатор. Ничего. Время покажет…
Юрий собирался успокоить Саркисяна, но тот резко развернулся и ушел.
Потянулись тягостные часы ожидания. Корнилов почему-то решил, что полковник Хорошев заявится к нему немедленно. Однако тот не спешил, а Максим Максимович на вопрос Юрия ответил коротко:
– Жди!
Чтобы чем-то занять себя, Корнилов начал отжиматься от пола. Физические упражнения помогали унять нетерпение.
Как ни ожидал Юрий полковника, приход его оказался неожиданным.
– Там тебя у входа дожидаются, – объявил Багдасар, сверля Корнилова недобрым взглядом.
Юрий понимал, что окончательно утратил расположение старосты, поэтому предпочел разговор не продолжать. Просто натянул респиратор и поднялся по лестнице к входной двери. Хорошев прогуливался у барака.
– Здорово, Корнилов. Если жаловаться хочешь, так сразу скажу бесполезно: у Луши на тебя большой зуб, людей Дракона ты на самом деле на тот свет спровадил. Вот и выходит, что просить за тебя у Ахмаева я не могу. Коли другая просьба – сделаю все, что в моих силах.
Стоило Юрию озвучить свою просьбу, как у полковника глаза полезли на лоб.
– Ты, парень, когда с ящером дрался, случаем головой не хряснулся?
– Я понимаю, что все это очень сложно, но… Вы ведь не последний человек в Жуковке.
– Вот только льстить мне не надо! Знаю свои возможности. Хрен с тобой, Корнилов. Как ни крути, а военные перед тобой в долгу: и поединок мы организовывали, и обещания мы давали. Ночью за тобой мой человечек придет. Выполняй все, что он скажет и рыпаться не вздумай. Дело серьезное. Я из-за тебя могу на кресте, как Самуйлик оказаться.
