Призрак древних легенд - Дмитрий Лифановский
Глава 17
Еще совсем недавно, казавшийся просторным и пустым дом Кракена, оказался не таким уж просторным. Герда – мама Сольвейг, оставшаяся у меня дожидаться вызволения дочери; три бывших рабыни-непоседы, привезенные из степи; теперь еще добавилась пятерка, поклявшихся мне в верности, хмурых молчаливых парней, по сути, совсем пацанов — самому старшему недавно исполнилось восемнадцать. Правда, жизнь кочевника на границе с Заброшенными землями сурова и полна опасностей, оттого и взрослеют там рано, или погибают. Не думаю, что хан отправил мне кого попало. Но проверить все равно надо. Чтобы знать — на что рассчитывать и как использовать ребят. Но это потом, когда будет время и возможность. А пока мои верные нукеры расположились в холле, расстелив вдоль стен войлочные коврики, при этом провоняв все ядреным запахом пота, кислого молока и дыма.
Утром встал рано. Надо подготовиться к визиту в Храм всех Богов. Ингвар просил договориться со святошами мирно, но сомневаюсь я что-то. Не верю в способность одуревших от безнаказанности волхвов, жрецов, или кто там они, находить компромиссы. А здесь, если они не испугались удельного князя, значит, чувствуют за собой силу. Только вот интересно, какую? Верят в поддержку своих бессмертных покровителей или есть кто-то, кто ближе к делам земным, обладающий определенной силой и влиянием? Хотя, и сами жрецы далеко не так просты. Если бы не их раздробленность, могли бы стать очень мощной силой. Но и так проблемы юному, как они считают, выскочке создать постараются.
Поэтому-то и собираюсь, сделав дело, быстренько покинуть княжество, укрывшись в Заброшенных землях. Слишком много могущественных врагов у меня тут появилось за столь короткий промежуток времени. А вот с союзниками не очень. Хан далеко, да и сотрудничество, основанное на древних легендах и верованиях — штука довольно зыбкая. У Великого князя свои проблемы и интересы, ему со своей аристократической родовой вольницей надо что-то делать, да со всякой швалью имперской, на юг вторгшейся. Ему я нужен, пока двигаюсь в канве его политики. Да и побаивается он меня. Потому что не понимает, кто такой этот Раевский и откуда он взялся. А силу мою врожденным звериным чутьем чует. Но это скорее минус, чем плюс. Неизвестную опасность принято уничтожать. Ингвар с Лобановым так и поступили бы, если бы я о себе так громко не заявил. Расправа над тем, кто уничтожил одну из сильнейших банд временной столицы княжества, вызвала бы у людей, по меньшей мере, недоумение. Это же получается — Великий князь поддерживает и одобряет рэкет и работорговлю. Зачем Лодброку лишнее напряжение? Особенно когда и так внутри государства демоны не пойми что творится.
Остаются рода спасенных мною девушек. Но пока от них я вижу только проблемы. Странные матримониальные планы, непонятно откуда идущие — толи с одобрения глав, толи сами красавицы себе напридумывали невесть что. Но второе вряд ли. Они хоть и взбалмошные избалованные аристократки, но меру должны понимать. Значит, старшие решили через предполагаемый брак затянуть меня в сферу своих интересов. И вовсе не обязательно девиц отдадут за меня. Могут просто пообещать, воспользоваться наивным юношей и кинуть. А мне оно надо? Тут и без них хватает ненужных заморочек. Я все сильнее начинаю понимать профессора Юнга, который весьма удачно натянул на себя маску чудаковатого ученого и прячется под ней от всей этой суеты. Главное, чтобы никто не мешал заниматься его любимой наукой.
Вот и стоило тащить такую толпу через аномалию? Рассчитывал-то я на поддержку, как минимум. А получил лишь обещания. И те довольно призрачные. Лично-то поблагодарил за спасение дочери только князь Лобанов, да и то, потому что оказия выдалась. Посмотрю, конечно, как дальше будет. Но выводы свои уже сделал — полагаться на местную аристократию смысла нет. Впрочем, как и везде. По большому счету, рода спасенных девушек мне ничего и не обещали. Рогнеда сразу предупредила, что последнее решение, в любом случае, будет за отцом. А остальные и вовсе шли балластом. Не бросать же их. Удивляет только молчание Адеркасов. Барон казался мне человеком чести. И если за свою жизнь он мне ничего не должен, то вот за племянницу могли бы и отблагодарить. Ровно, как и Белозерские. И война тут не оправдание. Скорее всего, выжидают. Смотрят. Прикидывают, как максимальную выгоду получить и не попасть в опалу. Для всех я темная лошадка с весьма сомнительной репутацией. На мне можно снять куш, а можно и оказаться в глубокой яме, если выражаться прилично.
Ладно, поживем — увидим. Пока всеми этими раскладами забивать голову преждевременно. Сейчас главное решить вопрос с вольными. С этими полуразбойниками-полусталкерами тоже все неопределенно. Я бы даже сказал еще сложней, чем с аристократами. Вся это великосветская тусовка мне особо и не интересна. Учитывать их в раскладах надо, но на короткой дистанции они для меня малозначимы. В отличие от охотников или ушкуйников, я так и не разобрался в чем разница. Как по мне, так ее нет. Вся эта братия напоминает мне казачью вольницу времен Ермака и Стеньки Разина. Сегодня они грабят купцов, завтра отвоевывают земли для царя, послезавтра против этого же царя воюют. Такие понимают только силу. И здесь моя слава кровавого отморозка будет только на руку. Эх, мне бы Ворона на завтрашнюю сходку. Хоть один союзник был бы. Старый трактирщик не в счет. Скользкий он, не понятный. Нет к нему доверия. Я же просил за девчонкой последить. А что в результате?
Внизу послышались голоса, и зазвенела посуда. Значит, постояльцы мои уже проснулись. Приведя себя в порядок, неторопливо спустился в холл. Мои нукеры уже проснулись, матрасики свои смотали и сейчас, сидя на полу вокруг журнального столика, о чем-то тихо переговаривались, попивая чай. Завидев меня, парни вскочили. Молодцы, субординацию понимают. Махнул им рукой чтоб расслабились.
— Вы что как в юрте. Диваны же есть.
— Нэ удобно. Так прывычно, — почтительно склонившись ответил Ардан — самый старший из моих гвардейцев. Пожал плечами и махнул рукой. Пусть сидят, как хотят, раз удобно.
Сам прошел на кухню, откуда раздавался звон посуды, и умопомрачительно пахло стряпней и выпечкой. В дверях замер, наблюдая за Гердой. Складывалось ощущение, что женщина колдунья и танцовщица — настолько легко и ловко она управлялась с различной утварью грациозно кружась между плитой с шипящими, шкворчащими,
