Утро под Катовице. Книга 2 - Николай Александрович Ермаков
Глава 24
Оказавшись в лагере, первым делом я зашел в штаб и доложил Антипову о результатах выхода, после чего отправился в столовый сектор, где мне в котелок плюхнули половник перловой каши и в кружку налили чаю. Отойдя от повара, я увидел Павлова и подсел к нему за стол, при этом, весьма неожиданно для меня, был награжден недружелюбным взглядом. И чего это он так?
— Привет, как дела? — спросил я его, проявляя вежливость.
— Дерьмово! — злым тоном ответил начальник разведки, не поднимая головы.
— Отчего же?
— Да оттого, что какой-то вонючий козел рядом уселся! — процедил он сквозь зубы, и схватив котелок, удалился.
Ну вот ни хрена себе! И чего это он взъелся? Я растеряно огляделся по сторонам и встретился взглядом с Хомичем. Тот мне весело подмигнул, а я жестом пригласил его к себе. Сержант не стал заставил себя долго ждать и вскоре приземлился напротив меня с кружкой чая в руке.
— Что, командир, удивил тебя наш разведчик?
— Ну да, неожиданно.
— Это он по Ольге сохнет, — объяснил Хомич мне столь неожиданное поведение старлея, — Вообще, скажу тебе по секрету, многие парни в отряде в неё влюблены. Женщин у нас мало, а она красивая, молодая и героическая, — дополнил он мечтательным тоном.
— И ты?
— И я, но издалека и без всякой надежды, понятно ведь, что тут мне не светит, искренне признался сержант и приступил к рассказу, — Там ведь как было? Когда ты ушел на задание, так Павлов практически сразу стал за ней увиваться, не то чтобы сильно, однако заметно. Но она не обращала на него внимания, да и вообще Оля на парней всегда без какого-либо интереса смотрела. Потом станция взорвалась и все были уверены, что это твоя работа, ждали, что ты скоро вернешься, а как неделя прошла, стали поговаривать, что ты, наверное, погиб. Оля несколько дней ходила вся в слезах, потом взяла себя в руки и вскоре исчезла…
— Как исчезла? — удивился я.
— А ты не в курсе?
— В каком курсе? Я думал, что она в старом лагере.
— Нет её там, но подробности мне неизвестны, наверное, на задание ушла. Была, работала на кухне, а потом раз… и нету. И никто ничего не знает.
В сердцах я ударил кулаком по столу, отчего кружка перевернулась и чай вылился. Ну вот что за собачья жизнь — всё не слава Богу! Котелок тоже упал, но каша была довольной густой и не вытекла. Хотя это было совсем не важно — аппетит у меня пропал начисто. Бездумно посидев ещё пару минут, я собрал посуду, отнес её в свою землянку и пошел в штаб, но на походе к нему меня остановил боец и сообщил:
— Извините товарищ Ковалев, не велено никого пускать, там совещание у них, важное.
Прорываться, пользуясь должностным положением, я не стал и, развернувшись пошёл в свою землянку, думая о том, что надо всегда иметь неприкосновенный запас алкоголя, как раз вот для таких случаев. Однако, к моему несчастью, никакой выпивки у меня не было, и я долго не мог уснуть, думая про Олю. Я ведь, признаться, успел себе нафантазировать, как она, соскучившись по мне, при скорой встрече бросится в мои объятия. И прижмётся ко мне крепко-крепко, и скажет что-то вроде: «Пока тебя не было, мне было так плохо… Возьми меня скорее!» А потом всё будет хорошо. А тут такой удар, прямо в сердце.
В моей памяти всплывали и многократно прокручивались лучшие моменты нашего короткого знакомства. Вот она подходит ко мне на рынке и пытается соблазнить, выдавая себя за проститутку. Вот она втыкает нож в беспамятного унтер-офицера. Вот она голая стоит на крыльце, отвлекая постовых. Вот мы сливаемся в неудержимом порыве страсти… Разумом я понимал, что это моё состояние ненормально, нужно отключиться от этих воспоминаний и хорошо выспаться, но эти картины, становящиеся всё более реалистичными и одновременно более нереальными, продолжали будоражить мой мозг. Дошло до того, что в какой-то момент я вдруг осознал, что стоит мне сильно захотеть и сделать шаг, то я моментально окажусь рядом с любимой. Я уже потянулся к ней своим сердцем, чувствуя, что вот-вот, ещё немного и… но в последний момент остановился. Стоп! Этак далеко можно зайти! Пусть я сейчас, находясь в состоянии измененного сознания, перенесусь к ней. А дальше что? Далеко не факт, что я смогу вернуться обратно. И как я буду это объяснять отцам-командирам? Хватит. Один раз уже «слетал» к Болеславе, еле выкрутился. Воспоминания о «прыжке» к жене несколько охладили мои разгоряченные эмоции и я смог вернуться в нормальное состояние. Однако спать совершенно не хотелось и я вышел на улицу подышать свежим воздухом.
Прогулявшись вокруг землянок, я через десять минут вернулся на своё ложе и погрузился в размышления. Похоже, моя способность к пространственным перемещениям, впервые проявившаяся в ситуации опасной для жизни, теперь может вызываться усилием воли, вот только «прыгнуть» я могу только к Болеславе или к Ольге — видимо, здесь имеет значение эмоциональная привязанность к объекту. Хотя, я ведь ещё и к детям привязан. Сосредоточившись на Алешке, я попробовал потянуться к нему, но почувствовал, что не получится. Занятно получается, есть огромное поле для философских размышлений. Без всякой надежды я подумал о своём золотом запасе под Львовом и снова почувствовал, что туда мне пути нет. Странно всё-таки устроен этот мир! Я ещё раз потянулся к Ольге и почувствовал, что достаточно ещё небольшого ментального усилия, чтобы оказаться рядом с ней. Нет, сейчас пока нельзя, но сама возможность воодушевляет….
На следующий день я после завтрака всё-таки наведался в штабную землянку, где застал Антипова, тупо пялившегося в лежащую на столе топографическую карту. Подняв на меня глаза, он махнул рукой в сторону пустого кресла:
— Садись, Андрей! Рапорт по выходу написал?
— Нет пока. Я как раз спросить хотел: зачем мы эти бумажки пишем, хранить их опасно, ведь в случае чего уходить надо быстро, можно не успеть уничтожить.
— Да мы их и не храним, здесь только журнал боевых действий, а всё остальное мы отправляем на Большую землю. Скажу по секрету, сюда иногда прилетает самолет. Но, — он поднес палец к губам, — это большая тайна! А бумаги нужны, чтобы показать работу. Тут ведь как? Мало убить немца, надо ещё и грамотно отчитаться, чтобы там знали, что не зря сюда шлют боеприпасы и продовольствие,
