Таинственный амулет - Егор Дмитриевич Чекрыгин
— Кхм, кхым… — Ренки, до сего момента с улыбкой слушавший ученый спор ученых мужей, едва не поперхнулся.
Их беседа с Одивией, едва ли не впервые в жизни проходившая в столь искреннем ключе, была довольно дерзко прервана приходом старшин двух артелей, не поделивших какие-то участки работ. И Одивия Ваксай, мгновенно забыв о собственных печалях, приняла участие в споре, взяв на себя роль верховного судьи, а Ренки оставалось только стоять рядом и лишь изредка грозно шевелить бровями, когда (по его мнению) спорщики переходили грань дозволенного. Так и продолжалось до конца дня, лишь с небольшим перерывом на сиесту, когда зной стал совсем невыносим. Одивия предпочла погрузиться в какие-то подсчеты, а Ренки — в сладкую дремоту в прохладе ближайшего к стройке более-менее приличного трактира.
А потом снова стройка, ругань со старшинами и приказчиками, какие-то споры, грозное шевеление бровями, а пару раз — даже многозначительно возложенная на рукоять шпаги длань.
И вот после такого длинного дня, столь же хлопотного, сколь и скучного, первое, что услышала эта парочка, возвратившись во дворец, — яростный спор между Готором и профессором.
— Да-да… — укоризненно подтвердила Одивия кхеканье Ренки, смотря, однако, на разбушевавшихся спорщиков с улыбкой, ибо их растрепанный вид и яростное выражение лица и впрямь были довольно уморительными. — Вам, милостивые государи, стоило бы немного остыть. Или вы уже успели соскучиться по сражениям и битвам?
— Э-э-э… М-да… — опомнился первым Готор, и правда глядя на своего оппонента с видимым раскаянием. — Кажется, я несколько погорячился, почтеннейший Йоорг, примите мои извинения.
— И вы меня простите, — ответил профессор, продолжая, впрочем, сохранять несколько воинственный вид.
— В таком случае предлагаю вам, судари, — продолжила Одивия, — обратить свою воинственную свирепость на ужин. Ибо не знаю, как вы, а я проголодалась. Мне кажется, что и вы сегодня не слишком много времени уделяли еде.
— Да нет, нам тут приносили… — ответил Готор, показывая на столик, на котором стояло блюдо с горкой пирожков, судя по виду — абсолютно нетронутой. — Хотя да…
— Вот и чудно, — пропела Одивия. — Предлагаю вам заключить перемирие на время жаркого из косули и тушеных овощей, а потом вы нам расскажете, из-за чего вскипели такие страсти.
— Да, эти письмена слишком отличаются от тех, которыми были написаны таблицы из того храма, — подтвердил Готор слова профессора, активно жестикулируя надкусанным пирожком. — То есть можно понять, что это — та же самая письменность. И даже прочитать кое-что. Но изменения весьма существенны, не только в письме, но и в самом языке.
— Потому что… — начал было профессор.
— В этом-то и есть суть нашего спора, — прервал его Готор, делая, однако, руками умиротворяющие жесты и вроде как предлагая профессору не начинать спор сызнова. — Почтеннейший Йоорг придерживается мнения, что это действовала все та же секта, только спустя многие тысячи лет. А я вот, признаться, в подобное не верю. Уж очень гладко как-то все получается. Не бывает так в жизни!
— Ну конечно, — не удержался от язвительной шпильки профессор. — А то, что таких сект десяток, по одной на каждом конце земли, — это очень логично!
— Амулет был сердцем Первого Храма. Ведь, как известно, когда братцы-герои похитили его, это стало концом Первого Храма, а по сути, и концом целой цивилизации, успевшей изобрести и собственное письмо, и даже собственные науки. И я уверен, что еще спустя лет двести, а может, и триста-четыреста после этой экспроприации в мире хватало охотников за Амулетом. Вспомним хотя бы моего деда, поставившего на карту все ради обладания этой Реликвией. Так что я думаю…
— Э-э-э… — вмешался Ренки, увидев как грозно сдвигаются брови почтеннейшего Йоорга. — А это очень принципиально? Ну, в смысле то, когда эти ваши сектанты похитили Амулет? Что вообще говорится в свитке?
— Как я уже упоминал ранее, — соизволил ответить профессор, переводя грозный взгляд с Готора на Ренки, — язык, на котором написан свиток, очень сильно отличается даже от того древнеаиотеекского, который благородный Готор знает в таком совершенстве. А письмена, коими он написан, претерпели сильные изменения в связи с… Впрочем, ладно! По-хорошему свиток требует тщательнейшего изучения, на которое могут уйти многие годы, а их у нас, увы, сейчас нет. То, что нам удалось разобрать, не более чем вид дома сквозь туман. Понятны общие контуры, однако изучить детали или даже просто пересчитать окна практически невозможно. Но общая суть сводится к тому, что кто-то действительно похитил Амулет из тайного хранилища под Собачьими чертогами и сумел вернуть его на Южные Земли. И есть даже план места, где он зарыт, с которым вы, оказывается, уже знакомы. Причем — и я в этом более чем уверен — там что-то говорится о месте, где Амулет должен был находиться изначально! Что, на мой взгляд, прямо указывает на Аэрооэо и на Первый Храм!
— Однако, — поспешил вставить свое слово Готор, — как вы объясните, почтеннейший Йоорг, постоянно встречающийся значок «скалы». Я был в этом Аэрооэо. Не скрою, проездом. Однако успел заметить, что никаких скал там рядом нет, и, насколько мне позволяют судить мои знания о земле, и в помине быть не может.
— Это надо расследовать на месте, — опять грозно нахохлившись, заявил профессор. — Вы же сами сказали, что данный знак может читаться и как «зубы-клыки». Вдруг там есть какой-то характерный утес или…
— Зубы Дракона, — внезапно сказал Ренки.
— Что? — хором переспросили спорщики.
— Помнишь, там, на берегу, Каас говорил что-то об Амулете и о Зубах Дракона — местности в верховьях реки Аэрооэо, где якобы и находится сейчас Амулет. А еще про это место рассказывал маэстро Лии… Ну, когда поведал нам историю о том, как к нему попала моя шпага. О-о-о!!! Кстати, я, кажется, понял, почему эти ваши закорючки на свитке показались мне немного знакомыми. Вроде бы похожие украшали изнутри гарду моей шпаги Ну, ту, медную.
— Она еще у тебя? — от волнения вскакивая на ноги, рявкнул Готор.
— Ага. Должна быть в оружейном шкафу в каюте «Счастливого». Выбросить рука не поднялась.
