Василий Сахаров - Мечник

— Ну, посмотрим, — допив вино, спросил командира: — Что там с нашими делами, ты разговаривал с Ильей?

— Да, и не только с ним. Нам везде зеленый свет. По всем трем направлениям. Разведкой на Браилов займутся спецназовцы Астахова, а твоя задача, поход к Чограйскому водохранилищу и Каспийскому морю.

— А… — хотел спросить насчет других дел, но Еременко меня остановил.

— Завтра Саня. О делах поговорим завтра. Сегодня, только отдых и разговоры с полезными людьми. Тем более что наши жены вернулись.

Действительно, Ирина и Марьяна, обсуждая какую-то свою проблему, подошли к нам. В этот момент, заиграла музыка, кажется вальс, супруга вспомнила, что я не умею танцевать, и весь вечер, как примерный семьянин, я обучался сему чрезвычайно сложному искусству.

Глава 24

Нейтральные территории. Ногайская степь.29.06.2063

Старик, болезненный, с желтоватой кожей, безволосый, с рваными и неровно зажившими ранами на лице, сидел перед костром и, сильно кашляя, сплевывал себе на руки остатки родных легких. Что с ним, не знаю, и знать не хочу. Для меня это всего лишь человек, которого мы случайно встретили на своем пути, и который может рассказать нам о том, что происходит на востоке и побережье Каспийского моря.

Третью неделю мы в пути, два десятка повольников, десять гвардейцев, Лида Белая и я, всего тридцать два человека. Экспедиция оказалась сложнее, чем я ожидал, и даже то обстоятельство, что новичков среди нас нет, и идем мы налегке, верхами, всего с десятком заводных лошадей, скорость нашего передвижения не увеличивает. Слишком рельеф сложный, предгорья Кавказа, леса, реки, развалины, селений мало, дорог нет и двигаться приходилось тропами. Пять дней назад миновали последнее поселение, небольшую деревушку на развалинах Нефтекумска, и вот, вчера, вышли на открытое пространство — Ногайскую степь.

Скорость отряда увеличилась, но теперь, мы сами сдерживали лошадей. Где-то рядом должны быть те самые умные собаки, про которых рассказывали Исмаил-ага и Белая. Пока ничего странного и необычного не наблюдали, а час назад вышли к руинам небольшого дома, одиноко стоящего посреди степных просторов. Здесь и обнаружился этот странный старик, который не помнит своего имени, не знает какой сейчас год, но вполне неплохо соображает и за сухпай готов с нами пообщаться. Он сидел подле небольшого костра и жарил на нем большую жирную крысу, которую, видимо, отловил на развалинах дома. Здесь был колодец, а потому, решили остановиться на дневку. Лошадям нужен отдых, да и нам самим полуденную жару пересидеть надо.

Старик откашлялся, посмотрел на свои ладони, покрытые мелкими капельками крови, сам себе горестно вздохнул, и переспросил:

— Значит, собаки интересуют?

— Да, интересуют.

— Возвращайся, откуда пришел, парень. Эти животины твоих бойцов схарчат и не подавятся, а вам еще жить и жить.

— Ну, тебя же не съели?

— Да, кому я нужен, бродяга со сгнившим нутром, — старик горько усмехнулся и кивнул на тушку крысы, которую вынул из костра и положил на большой лопух. — Сам скоро сдохну, и думаю, меня даже крысы есть не станут, побрезгуют.

— И все же, что насчет собак сказать можешь?

— Мы недалеко от Кумской, километрах в семи федеральная автотрасса, и по ней, их граница. Хоть на север пойди, к руинам Комсомольского, хоть к морю, там развалины Артезиана, и везде на них напорешься. Если сразу вглубь их территории двинешься, то умрешь быстро, а если вдоль границы и осторожно, то столкнешься с разведчиками, и пару деньков еще поживешь.

— Дед, а что, реально эти собаки такие умные?

— Очень. Когда я через их землю проходил, вожак стаи вплотную подошел, посмотрел в глаза, и всего меня прочитал как книгу. Это как душу вывернуть наизнанку. Не знаю, может быть это телепатия?

— Может быть. Страшно было?

— Нет, необычно, но не страшно. Он видит кусочки твоей жизни, а ты его, все по честности.

— Понятно.

— Еще вопросы есть?

— Пока нет.

— Тогда я поем.

Странник взял на колени лопух с обжаренной крысиной тушкой, и приступил к трапезе. Посмотрев на то, как остатками зубов он перемалывает мясо, решил ему не мешать. Встал, и пошел по нашей временной стоянке.

Мне вспомнился разговор с Денисом Еременко, после которого я решил лично поучаствовать в походе. Это случилось за два дня до отбытия. В тот вечер, оба брата, полковник и капитан, навестили меня в моем особняке. Поначалу, все шло как обычно, разговор за жизнь, чаек, а потом, Денис спросил:

— Мечник, ты помнишь ту флэшку, которую вы с Черепановым добыли?

— Через наши руки их много прошло. Какую именно?

— Ту, которая была с картами и некоторой документацией СКВО.

— Помню. Все данные были перекопированы, а сама флэшка сдана в Генштаб.

— Так вот, на этом носителе была информация относительно того места, куда группа Лиды Белой идет.

— Не помню, — пожал я плечами. — Инфы слишком много было, а меня в первую очередь интересовали военные карты. Могу ноут принести, и вместе посмотрим, что там есть интересного.

— Не надо, я тебе сам все расскажу.

— Ну-ну, я весь во внимании.

— На флэшке был один документ из Военной Прокуратуры, с фотокопиями дела некоего майора Остапчука из Службы Тыла, который упер с железнодорожной станции Улан-Хол вагон с тушенкой. В общем-то, самое обычное дело, вот только майора за это расстреляли. В демократическое время, в самый махровый цвет, а поставили к стенке, и шлепнули. Кроме того, дело было засекречено так, что просто диву даешься. Грифы на фотокопии «Совершенно Секретно» и «Хранить Вечно». Это заинтересовало аналитиков, и по обрывкам других документов, кое в чем они смогли разобраться. Выяснилось, что на самом деле Остапчук свистнул не тушенку, а вагон с лабораторным оборудованием, доставленным из Штатов, и предназначалось оно для сверхсекретного объекта «Восход», он же «Sunrise». Аналитики покопались еще, и определили примерное место, где может находиться этот объект.

— И где же?

— Заповедник Черные Земли, от Улан-Хола на север, в десяти километрах от Ацан-Худука. Раньше, еще в советское время, там находился один из ЗКП Северо-Кавказского военного округа, а наверху стоял центр связи Каспийской флотилии. Для лаборатории место лучше не придумаешь, населения немного, поверху военная часть, воды нет, озера в основном соленые, посторонних всех видно, а ЗКП он ЗКП и есть, при надлежащем уходе, может очень долго прослужить.

— А какие исследования там проводились?

— Точно не известно, а все что удалось узнать, говорит о том, что занимались там военными биотехнологиями. Причем, работала интернациональная группа. Американцы платили деньги и поставляли оборудование, а русские прикрывали, обеспечивали секретность и ученых давали.

— Думаешь, шибко сообразительные собаки оттуда?

— Уверен, — Денис раскрыл папку, с которой пришел, и протянул мне лист бумаги, на котором была изображена собака.

Эту картинку я видел, так как художники, по описаниям повольников Лиды Белой, рисовавшие собак, работали при мне. Здоровенный пес, масса тела около семидесяти пяти — восьмидесяти килограмм, в холке до девяносто сантиметров, голова крупная, на ней черная маска, губы чуть отвислые, нос черный, хвост прямой, окрас от черного до тигрового. Все правильно художники расписали.

— Знакомый рисунок, и я его уже видел, — картинка опустилась на столик передо мной.

— А теперь это посмотри, — Еременко-младший дал мне другой лист бумаги, и на нем, картинка была распечатана на ксероксе.

Посмотрел, точно такая же собака, только вот размеры чуть поменьше, чем у той, что художники срисовывали.

— И что? — второй лист опустился рядом с первым.

— Это анатолийская овчарка, одна из самых древнейших пород на Земле, чрезвычайно умное и верное своему хозяину существо. Такая порода до сих пор в Турции есть, и тамошние собаки, от тех, которые до пришествия чумы были, ничем не отличаются, все так же стада охраняют и людям служат, — капитан забрал листы с рисунками, спрятал их в папку и продолжил: — В документах СКВО была информация, что одно из подразделений охраны, сопровождало на объект «Восход» пять десятков собак породы анатолийская овчарка. Случилось это, всего за два месяца до наступления Черного Трехлетия. Складываем один плюс один, и делаем вывод, что собаки эти, не просто так, от природы умные и сообразительные, а скорее всего, результат каких-то исследований и опытов.

— Давно ты об этом знаешь?

— Я за работой аналитического отдела ГБ присматриваю, а эту тему они уже три месяца разрабатывают. Не всерьез, а так, между делом, как наметку на будущее. Были подозрения, а позавчера они оформились в уверенность. Сейчас работа аналитиков застопорилась, информации слишком мало, и они перекинулись на другие вопросы. Вся документация сдана в архив, и я смог получить копию. Ничего интересного там нет, а все основное, я тебе рассказал.