Василий Сахаров - Мечник
— Молодца, — хвалю я его, и улыбка ребенка озаряет комнату, не хуже солнечных летних лучей.
Внизу раздается звонок, это домоправительница зовет домочадцев на обед. Иду переодеваться, умываюсь и, уже в домашней одежде, спускаюсь вниз. Я был прав, на обед сегодня борщ и пюре с котлетами.
После полудня, прилег у себя в кабинете на диванчик, задумался о предстоящем походе к берегам Каспийского моря, и задремал. Ненадолго, так как вскоре меня начали теребить за рукав и, открыв глаза, я увидел над собой супругу.
— У меня к тебе есть разговор, — произнесла она и присела рядом.
— Да-да, — одной рукой протирая глаза, другой обнял ее за талию и потянул на себя.
— Успокойся, — с усмешкой, она высвободилась, — у меня для тебя две новости. Думала, сразу после обеда переговорить, а ты только дома появился, как сразу же спать завалился.
— Итак, две новости, — сон окончательно отступил, и я был готов воспринимать информацию. — Наверное, одна плохая, а другая хорошая. Я прав?
— Нет, — супруга встряхнула своей очаровательной головкой, и ее роскошные черные волосы, разметались по плечам. — Обе новости хорошие.
— Слушаю тебя, моя королевна.
— Я снова беременна.
На ее выжидательный взгляд, все, что мне оставалось, это поцеловать ее в губы и сказать то, что миллионы мужчин говорили до меня:
— Люблю тебя, милая. Я рад и счастлив.
— Конечно, рад, не тебе ведь рожать.
— Все, что от меня зависело, было сделано и, надеюсь, сделано с душой и хорошо. Давай вторую новость.
— Ты в курсе, что сегодня Симаков официально стал диктатором?
— Конечно.
— А знаешь, что в президентском дворце сегодня по этому поводу торжественный прием?
— Что-то такое слышал, но мы здесь причем?
— Притом, что мы вдвоем приглашены на это мероприятие.
Вот тебе и на, чего никак не ожидал, так подобного приглашения. С одной стороны, на такое торжество не всякий попадет, а с другой, старая солдатская пословица, про близость кухни и нахождение подальше от начальства, не на пустом месте возникла. В считанные секунды, я просчитал все варианты, и пришел к выводу, что приглашение в президентский дворец, плюсов имеет все-таки больше, нежели минусов.
— Откуда приглашение, Еременко просуетился?
— Нет, его жена. Ты ведь знаешь, что мы с ней подруги.
— Знаю, только вот что одеть на это мероприятие, и какие там порядки?
— Насчет себя я не беспокоюсь, а что одеть тебе, проконсультируйся у своего начальника, он там тоже будет присутствовать.
— Когда во дворце надо быть?
— В восемь часов вечера.
В девятнадцать тридцать, я был готов и любовался своим отражением в большом ростовом зеркале. После консультации с полковником, с нарядом проблем не возникло, серый мундир, такие же брюки, заправленные в мягкие яловые сапоги, на груди Кубанский Крест, в кобуре верный ТТ, а на плечах черные погоны лейтенанта госбезопасности. Ничего лишнего, все функционально, строго, и годится для любого случая. Непривычно, все же впервые я в этой униформе, но мне нравится, и остается только дождаться мою вторую половину, которая готовит своим нарядом некий сногсшибательный сюрприз для меня.
Минут десять топчусь в гостиной и, наконец, появляется Марьяна. Стройная, красивая женщина в длинном светло-голубом платье, отделанном тончайшими кружевами. Волосы заплетены в некую строгую прическу, и сдерживаются небольшой диадемой, сделанной еще до прихода в наш мир чумы. Она не идет, а выступает, вид ее непривычен, и это мне нравится.
— Как тебе? — разумеется, вопрос касается ее платья и внешнего вида.
Подставляю локоть правой руки, и отвечаю:
— Ты великолепна, и когда мы вернемся домой, до самого утра покоя тебе не дам.
— Посмотрим, — Мара игриво улыбается, и мы выходим во двор особняка.
Тугарин, который по прежнему, остается моим водителем, с легкостью и непринужденностью опытного автомобилиста, ведет надраенный до блеска «джип» по улицам Краснодара. Вскоре, минута в минуту, ровно в двадцать ноль-ноль, мы прибываем к президентскому дворцу, величественной новостройке, возведенной на развалинах гостиницы «Кавказ» во времена правления третьего президента Конфедерации Драгунова.
Машина проезжает кованные железные ворота, проносится мимо несущих караул гвардейцев из Второй бригады, и подкатывает к шестиэтажному зданию дворца. Помимо нашего «джипа», здесь десятки самых разных автотранспортных средств и около сотни колясок. Гостей высаживается много, все они люди разные, и среди них, мы выглядим вполне презентабельно, элегантно и красиво. Что сказать? В этот момент я собой был горд, поскольку рядом со мной выступает красивая женщина, на которую многие заглядываются, да и сам я, уже не парень-сирота, а лейтенант ГБ и герой Конфедерации.
Только мы выходим из машины, как перед нами оказывается один из местных распорядителей, плотного телосложения молодой парень в какой-то бутафорской ливрее. Он чуть кланяется, тем самым, вроде как выражает свое почтение, протягивает вперед правую руку и говорит:
— Ваши приглашения, пожалуйста.
— Пожалуйста, — протягиваю ему два небольших билета.
Распорядитель удовлетворен, поворачивается к нам полубоком, вновь обозначает поклон, и приглашает проследовать за ним. Поднимаемся на крыльцо, и на входе, охранники, знакомые лица из личной дружины Симаковых, ненавязчиво изымают у меня пистолет. Мы проходим через арку металлодетектора, и оказываемся в президентском дворце.
В просторном вестибюле, пол которого вымощен мраморными плитами, прохаживаются десятки людей, в основном офицеры, адъютанты, порученцы и приказчики. Они все из свиты более важных гостей, могут здесь выпить, пообщаться, склеить на ночь подругу, или с кем-то подраться. В общем, здесь развлечения для молодых и неженатых.
Наш провожатый ведет нас дальше, открываются большие массивные двери, и мы оказываемся в огромном зале, который залит светом сотен электроламп. Именно в этом месте и ведется основной прием, именно здесь собрались те, от чьих слов и поступков, зависят жизни десятков тысяч людей.
«Вот и еще одна ступень пройдена. Саша Мечников находится среди сильных мира сего», — мелькнула у меня мысль. Гордости от близости к властьимущим я не испытывал, а вот удовлетворение, надо это признать, присутствовало. Это своего рода признание моих заслуг и самоопределение самого себя в обществе. Конечно, приглашение получено через Ирину Еременко, племянницу диктатора, но думаю, что кому-то со стороны, даже ее вмешательство не помогло бы сюда попасть.
В толпе гостей, которые раскиданы группами по всему залу, снуют слуги с подносами, на них напитки, люди берут то, что им нравится, выпивают, перемещаются от одной группы к другой и беседуют. Примерно так, я все это себе и представлял. Распорядитель покидает нас, а рядом появляются мой командир и его жена. Еременко одет, так же как и я, мундир ГБ, на груди Кубанский Крест, а на портупее пустая кобура. Его жена в белом платье и диадеме похожей на ту, что венчает голову Марьяны. Женщины, радостно что-то обсуждая, покидают нас, а мы, взяв по бокалу вина, прохаживаемся по залу и раскланиваемся с теми, кого знаем.
— Неплохо здесь, — я оглядываю зал для приемов.
— Это да, — отвечает Еременко, и кивает в сторону наших жен, которые направлялись во внутренние помещения дворца. — Гляжу, боевые подруги сдружились крепко?
— А то, — хмыкаю я в ответ.
— Это хорошо, а то моя ребенка ожидает, и поддержка твоей супруги, лишней не будет.
— Поздравляю, Иваныч.
— Не сглазь.
— Я не глазливый. Командир, а сам диктатор где?
— Его здесь не будет, он наверху сидит, за государство думает.
— Не понял. Нафига тогда торжество, если сам виновник этого события, отсутствует?
— Не обращай внимания, привыкнешь. Здесь так с самого начала заведено, еще со времен Драгунова. Президент у себя, а гости сами по себе. Правитель работает, и выдергивает тех, кто ему нужен к себе. Это показатель того, кто есть кто в негласной табели о рангах. Обрати внимания на лестницу, что наверх идет.
По совету полковника, сосредоточился на парадной лестнице, посмотрел и сказал:
— И что, ничего необычного, два поста по два гвардейца, и один скрытый за портьерой на повороте. По ней поднимается человек, кажется, кто-то из семейства Бариновых.
— Правильно, теперь посмотри на людей в зале.
Огляделся, и что же я вижу, половина гостей, смотрит только на лестницу.
— Ничего себе, — удивился я. — Неужели этому вызову предается такое значение?
— Хм, — только и хмыкнул полковник, — то ли еще будет.
— А что будет?
— Скоро начнутся танцы, а диктатор продолжит вызывать к себе людей. Представь, люди танцуют, и постоянно на лестницу смотрят. Умора.
