Волновая функция - Эдуард Катлас
Он еще даже не выдернул оружие, когда лезвие моего ножа плашмя вошло ему точно под левое ребро, снизу вверх, моментально останавливая сердце. Я еще смотрел в его глаза, в которых жизнь закончилась в одно мгновение.
Классическая ошибка, недооценка оппонента. Что он видел во мне? Всего лишь еще одного бедолагу, сброшенного судьбой с вершины пирамиды на самое ее подножие. Отнюдь не человека, который прошел сражения многих миров, воевал на планете гладиаторов, выживал в местах, в которых он не то, что не протянул бы и дня, но которые он даже не смог бы себе представить. Не человека, который привык к смерти. И чужой, и своей.
Что ж, когда встаешь на путь насилия, всегда нужно быть готовым к тому, что тебе ответят тем же. Это относилось не только к нему. Это в равной степени относилось и ко мне.
Я подвернул нож, одновременно действую им как рычагом и чуть подворачивая тело в сторону, и выдернул лезвие, так, чтобы кровь плеснула в сторону. Немного крови, всего лишь выровнялось давление, без работающего насоса разница сразу становится небольшой.
И посмотрел на второго.
Тут я ошибся. Расчет был на то, что здоровяк полезет напролом, в драку. Классические мышцы, которые только и умеют, что нарываться. Если у тебя в руке есть молоток, то ты в каждой проблеме видишь гвоздь. Если ты здоровый, то ты решаешь все вопросы силой.
Вместо этого здоровяк явно нацелился убегать. Сразу, без колебаний, что говорило о неожиданных умственных способностях. Или о природной трусости?
Он уже разворачивался, сделал пару шагов, разгоняясь, но неожиданно замер, глядя мимо меня, на проем барака, в котором даже не было двери.
Я скосил глаза. Сзади стояла принцесса.
— Можно, я останусь с вами? — неожиданно спросил здоровяк.
И встал на одно колено, преклонив голову.
* * *
— Надо перебираться, — я осматривал окрестности с крыши нашего барака. Рядом стоял мистер Трепа. Обычно он не спорил, но тут удивился:
— Зачем? На уровне не так много места. Нас найдут все равно.
— Здесь хорошо, чтобы жить, но плохо, если придется хотя бы как-то обороняться. Мы в центре, близко к переходу на следующий уровень. Большое здание, можно разместить всех. Но мы здесь не сможем всех прикрыть. Надо прижаться к внешнему валу.
— К чудовищам?
Я кивнул:
— Именно. Монстры — это плохо, и опасно. Но они опасны не только для нас. Разместимся в нескольких хибарах, получится, огородим.
— Жалко, тут столько всего сделали. И водосбор только довели.
— Не цепляйся за это. Жизни дороже. Ты же не думаешь, что все будут приходить и драться с тобой. Они заберут детей, потом ими же и будут нас держать. Протянем, потом может быть хуже. Пойдем, подберем место. Заодно избавимся от тела.
Я спрыгнул с крыши, через дыру, прямо внутрь барака. Хотел ее на днях залатать, теперь уже не придется. Пришли эти, придут и другие. Расстояние, лучшая защита. Пусть лишних полкилометра, но не каждый пойдет куда-то на окраину.
Уровень по-прежнему пустовал. Народ грудился ближе к воротам наверх, у ворот уже организовался небольшой стихийный рынок, на который я даже планировал сходить. Теперь придется отложить. Надо перебираться не откладывая.
Бугай сидел рядом с принцессой, а она что-то тихо ему говорила. Он лишь внимательно слушал и кивал, не говоря ни слова.
— Пошли, поможешь оттащить тело, — сказал я ему.
Он взглянул на принцессу, и она тихо кивнула. Что-то менялось. В ней, вокруг нее.
* * *
Барак был хорошим местом для такой оравы, как наша. Я понял это еще лучше, пока шел к внешнему валу, осматривая лачуги вокруг. Наверное, вообще единственное здесь такого размера. Да, для маленькой компании место хуже не придумаешь, еще и крыша наполовину развалена, но когда много народа, который не хочется распихивать по отдельным помещениям, то хорошее.
Сейчас приходилось искать просто несколько стоящих неподалеку домов, желательно покучнее, желательно отдельным пятном, отделенным от остальных строений хоть каким-то пространством. Благо, плотность застройки ближе к внешней границе уровня быстро падала.
Бугай отпустил тело своего напарника, и оно укатилось вниз, в туман. Щупальца мелькнули, почти невидимые в его толще, на мгновение в этом месте возникло завихрение из плоти, такое же, когда начинаешь кидать хлеб в пруд, наполненный декоративными карпами. Только эта плоть была серой, а не красной, и умиления этот бурлящий от драки за еду туман не вызывал.
Похороны закончились.
— Народу в банде много? — пора было разбираться с тем, что происходит вокруг нас, раз уж я тут застрял.
— Нет, — сказал Бугай, моментально осознав, о чем я спрашиваю. — Еще трое, но старший очень опасен. Хитрый и скользкий. Улыбается все время, убивает без предупреждения. Как ты.
Я кивнул. Все-таки Бугай был умен. За ширмой роста и мышц явно скрывался недюжинный ум, способный быстро ориентироваться в обстановке. И решительность. Не каждый может моментально принять решение побежать. Не каждый может моментально принять решение присягнуть на верность совершенно незнакомой девочке.
— За что тебя сбросили? И, раз уж заговорили, за что сбросили остальных?
Пока я задавал вопросы, мы пошли вдоль вала. Внизу, прямо под нами, стоял туман, поднявшийся по стене больше, чем на метр, и остановившийся с солидным запасом, надеюсь, до конца сезона. Но я смотрел больше не вниз, я на строения, выбирая подходящие. Так, чтобы и поближе к краю, и чинить поменьше, и разместить мы смогли всех детей более или менее кучно.
— Старший не на того наехал. Он, говорят, много людей загубил, и до одиннадцатого уровня добрался, но там перебежал дорогу не тому стражнику. Все знают, что двенадцатый уровень — целиком за стражей, через него не перейдешь. Если ты живешь ниже, то там и останешься. Как говорят, выше стражи не прыгнешь. А он решил рискнуть. Ну вот, оказался здесь.
— Этот, — Бугай махнул рукой в туман, себе за спину, — убийство купца и семьи. Он даже не на грабеже был, на дочь их позарился. А потом и ее тоже убил. На седьмом уровне. Потом решил сбежать
