Этот длинный, длинный день - Юрий Витальевич Яньшин

он встретился с таким же неприметным человечком, чтобы обменяться «подарками». Человечек не хотел сразу отдавать деньги, ссылаясь на то, что переданные материалы нуждаются в тщательной проверке, но тут Арнольд проявил-таки не свойственную ему до сих пор настойчивость и решительным образом отказался передавать курьеру что-либо. Тот покряхтел, поворчал что-то себе под нос, но все же положил себе на колени кейс и, раскрыв его, достал туго стянутые резинкой купюры, предварительно заставив Арнольда расписаться в получении означенной суммы, что и было незамедлительно сделано. На резонный с его стороны вопрос, когда же состоится факт вербовки, с закреплением в письменном виде его согласия работать на иностранную разведку, человечек толь усмехнулся, пожав плечами, добавив при этом: «Вы молодой человек, начитались шпионской литературы. В вашей подписи нет совершенно никакой необходимости. Техническая аппаратура уже давно зафиксировала этот акт на видео и аудио носителях». Перед тем, как попрощаться, курьер в мягкой форме попросил Шептицкого поинтересоваться при удобном случае, о некоторых аспектах деятельности его папаши. А весной пообещал найти его вновь, чтобы получить интересующую его информацию. На том и расстались, весьма довольные друг другом. Придя домой, Арнольд первым делом бросился к тайнику, оборудованному в подоконнике отцовского кабинета, благо, отца и матери не было дома. Возвращая на место прежнего хранения деньги, Арнольд был весьма озадачен фактом того, что тайник посещал не он один, ибо он хорошо помнил, в каком положении оставил прошлый раз, находящиеся там предметы. Если бы это был отец, то он наверняка бы уже поднял шум по поводу пропажи. «Неужели мама тоже в курсе отцовской заначки?» — недоумевал он. С этими тревожными мыслями он и отбыл к месту учебы. А к весне разгорелся скандал. Из латвийского посольства произошла утечка информации о том, что дочь атташе по культуре занимается вербовкой агентуры среди, подающих надежды молодых офицеров, связанных с эксплуатацией новейших систем вооружений. На Лубянке еще не перевелись люди не зря протирающие свои штаны на служебных стульях, поэтому они быстро вычислили всех, кто в последние два года находился в контакте с оборотистой девицей. Попал под «колпак» и Арнольдик. Его даже дважды вызывали на допрос к следователю ФСБ. Его спасли несколько обстоятельств. Как оказалось, вербовщица вскружила голову не только курсанту, но и еще нескольким уже вполне состоявшимся офицерам, к тому же связи отца смогли на какое-то время отвести от головы сына карающий меч Немезиды.[152] Выпускник отделался строгим внушением со стороны органов за неразборчивость в половых связях и политической близорукости. Чтобы окончательно замять скандал, папаша, еле дождавшись выпускных экзаменов, выхлопотал любимому чаду назначение в дальний гарнизон — подальше от соблазнов столицы, сопроводив это действо обещанием вытащить его оттуда при первом же удобном случае. Так судьба занесла этого негодяйчика в Белушью.

Присев на корточки, Шептицкий зачерпнул горсть слежавшегося снега и приложил к носу, пытаясь остановить кровотечение, а заодно и слегка остудить разгоряченную голову. Кое-как, но все же кровоток удалось остановить. Слегка поостыв от пережитого позора, он решил, что так это дело оставлять ни в коем случае нельзя. Самодурство пенсионера надо пресекать на корню, а то сегодня тебе морду чистит взбесившийся и вечно пьяный старикан, а завтра этим займутся, глядя на него, простые призывники, а морда лица у него, между прочим, не казенная. Нужно было срочно что-то предпринимать. Совет многоопытного отца ему сейчас бы не помешал, но он и сам парень не промах и знает, как поступить правильным образом. «Нужно действовать строго по Уставу. Правда на моей стороне» — здраво рассудил он, и слегка пошатываясь, но приободренный мыслями о предстоящей мести, побрел к стоящему на сваях приземистому одноэтажному зданию, которое занимала группа дозиметристов, в которой он и состоял. В стенах этого неказистого с виду здания обреталось непосредственное начальство Шептицкого — майор радиологической службы Андрей Семенович Уржумцев. Поднялся по лестнице, оббивая на ходу, налипший на зимние берцы снег. Поднявшись, толкнул дверь, входя внутрь теплого помещения. Кабинет начальника находился в конце коридора. Он не слишком надеялся застать Уржумцева на месте, в день когда проходят столь значительные испытания, но ему незамедлительно надо было что-то делать, так как время могло добавить нерешительности в его трусоватый характер, поэтому нужно было срочно отрезать пути к отступлению. К его удивлению майор был на месте. Накануне он умудрился заразиться гриппом, и напуганный последними известиями с материка о повсеместном наступлении коронавируса, местный терапевт, не имевший под рукой экспресс-тестов на вирус, порекомендовал Уржумцеву, лечь в бокс на обследование. Майор, как обычно, заартачился и они, в конце концов, сошлись на простом ограничении общения. А пока суть да дело, он оборудовал себе спальное место прямо на рабочем месте. Уржумцев по телефону распекал кого-то из подчиненных, когда в кабинет робко постучал Шептицкий. Вид у майора был весьма неприветлив, но на просьбу войти, все же нехотя кивнул. Окончив разговор, уставился на прибывшего.

— Товарищ майор, разрешите обратиться?! — вскинул руку к шапке по-уставному старлей.

— Обращайтесь. Только близко не подходите — я, типа, на карантине. Так что соблюдайте дистанцию. Что у вас?

— Товарищ майор, полчаса назад я подвергся нападению со стороны начальника охраны объекта — полковника Виттеля.

— Что-о?! — гундосо, по причине жесточайшего насморка, воскликнул майор, выпучивая слезящиеся глаза. — Вы в своем уме, старший лейтенант?!

— Так точно! — козырнув, ответил тот.

— Потрудитесь объяснить, — процедил сквозь зубы Уржумцев. Сам выходец из простой семьи уральских рабочих, он знал, чьим сынком является, навязанным ему в группу старший лейтенант, а потому заранее не ждал от него ничего хорошего, и от этого испытывал к нему острую неприязнь, которую всячески пытался до этого скрывать.

— Полчаса назад, мы, с группой приехавших из Москвы товарищей, стояли возле пищеблока с целью наблюдения за ходом испытаний. Мимо нас проходил полковник Виттель в совершенно безобразном виде. Представители из Москвы с удивлением отметили явное нарушение воинской дисциплины со стороны коменданта объекта. У них могло сложиться неверное представление о порядках в гарнизоне. Искренне болея за репутацию воинской части, а так же желая исправить сложившуюся ситуацию, которая грозила повлечь за собой далеко идущие последствия с соответствующими выводами, я решил призвать полковника к порядку. С этой целью я сделал ему вполне, на мой взгляд, справедливое замечание. И тут же, на глазах у всех, подвергся ничем не мотивированному нападению со стороны вышеозначенного лица.

— Да уж, — вполне себе представляя реальную картину произошедшего, а не россказни этого столичного хлыща, протянул майор. — И где это вы старший лейтенант научились так суконно выражаться?