Бездушный - Владимир Анатольевич Тимофеев
Глава 19
В себя я пришёл секунд через тридцать. Кое-как оклемался, сел, помотал головой. Мимо сновали матросы, что-то кричали. Их голоса доносились до меня, как сквозь вату. Где-то на самом краю сознания слышались глухие разрывы, как будто кто-то что-то рубил...
— Командор! Вы в порядке?
В поле моего зрения появилась физиономия Дайруса.
— Нормально... Со мной всё... нормально.
Я сделал несколько характерных движений челюстью. Прижал ладони к ушам. Трижды сглотнул. Встряхнулся...
Невидимые «пробки» вылетели из слуховых проходов, как... пробки.
Мир вокруг снова наполнился звуками.
— Как обстановка? — взглянул я на капитана баталии.
— Сдаются, монсьор. На всех «галеатах» и всех торговцах. Ну, те, кто выжил, короче.
— Сдаются? А маги?
— Подохли, — довольно осклабился Дайрус. — Как вы порешили их главного, на «галеатах» все сразу лапки подняли. И магов своих прикончили.
— И те им позволили?
— А их только двое всего и осталось, — засмеялся пират. — Да и как не позволить-то, если им в спину свои же бьют, прощенье себе зарабатывают?
Я кивнул и поднялся на ноги.
— Что с сестрой?
Капитан помрачнел.
— Надеюсь, что всё нормально. Ей вон... ваш друг занимается.
— Друг? — проследил я за взглядом.
— Да. Господин Аршаф сказал мне, что сделает всё, что возможно...
Трита и Хруст, как и другие тяжелораненые, лежали на палубе около трапа на кормовую надстройку. Их, по всей видимости, перенесли туда, пока я приходил в себя после «удара» о снасти.
Пошатываясь, словно пьяный, я подошёл к раненым.
— Как идёт? — поинтересовался у колдующего над дамой Аршафа.
— Тяжело, — отозвался приятель.
Он водил над Тритой пластиной с записью «исцели себя сам», пытаясь найти нужную для исцеления точку.
— Болт сперва выдерни. Проще пойдёт, — дал я совет.
— Так больно же будет.
— Больно, зато надёжно.
— Ладно. Попробую, — выдохнул «вор».
Он занёс руку над торчащим из ключицы арбалетным болтом, но взяться за него так и не смог.
Похоже, что он и вправду боялся сделать женщине больно больше, чем не суметь излечить.
— Подвинься! — устал я ждать «у моря погоды».
Напарник безропотно отодвинулся. Честно сказать, таким я его видел впервые. Ну, да и ладно. Даже с матерыми уголовниками бывает нечто подобное. Котёнка там какого-нибудь себе заведут или хомяка, а потом носятся с ним, как с писаной торбой, пока сами же его не прикончат. Случайно, конечно. Или в состоянии аффекта. Как Стенька Разин — княжну...
Болт вышел довольно легко, но Трита всё-таки простонала, пусть и в беспамятстве.
— Прикладывай! К ране, а не к груди! — рявкнул я на Аршафа, заметив, что он опять затупил.
Приложенная к нужному месту пластинка подействовала практически сразу. Кровь в ране быстро свернулась, лицо женщины порозовело, дыхание мало-помалу выровнялось. А затем она открыла глаза...
— Сп-пасибо... господин маг, — хрипло пробормотала бывшая подавальщица, увидев перед собой моего приятеля... затем скосила взгляд вправо... — Это... он, да?
— Что он? — не понял Аршаф.
— Он меня... заслонил?
— Он, — нехотя признался напарник.
— Он... умер, да?
— Не знаю. Возможно, — пожал «вор» плечами.
— Но вы ведь... спасёте его, да? Спасёте? Вылечите, как и меня, да?
В голосе женщины звучало столько мольбы, что я не выдержал и отвернулся. Не потому, что мне было неприятно смотреть на неё, а потому что мне стало жалко Аршафа. Да-да, его, а отнюдь не несчастного Хруста. Хотя, если хорошенько подумать, не такой уж он и несчастный, этот скромняга-молотобоец...
— Я... попробую, — дёрнул щекой Аршаф, поворачиваясь к лежащему рядом бывшему вольнонаёмному.
С этим больным он вёл себя не в пример профессиональнее, нежели с Тритой. Без лишних раздумий отодрал присохшую к коже одежду, отогнул окровавленные края и плотно прижал к открывшейся ране пластинку с рунами.
Процесс исцеления длился достаточно долго, гораздо дольше, чем предыдущий.
Оно и понятно. «Призрачное копьё», если било, то било наверняка. Настоящее чудо, что молотобоец до сих пор оставался жив... А, может, и не оставался, а находился в состоянии клинической смерти, когда сердце уже не работает, но мозг ещё не угас и из последних сил пытается сохранить себя и живущую в нём личность.
Напарник натужно сопел, пыхтел, обливался потом...
Лечение шло тяжело.
Я с этой фигнёй уже сталкивался, когда вытягивал с того света Рушпуна. Мой друг ещё нет. Наверное, это всё-таки из-за того, что руна «исцели себя сам» максимально эффективно действовала лишь на хозяина. Для выздоровления кого-то другого энергии требовалось на пару порядков больше.
— Фух... вроде бы всё, — устало пробормотал Аршаф, отняв пластинку от затянувшейся раны и утерев пот со лба. — Спасибо можешь не говорить, — бросил он затаившей дыхание Трите.
Та несколько долгих секунд неверяще смотрела на «вора», затем наклонилась к Хрусту, приложилась ухом к его груди...
— Спасибо, господин маг! Спасибо! Вы настоящий кудесник! — выпалила она, выпрямляясь.
Её глаза были полны слёз, но в то же время светились от счастья.
— Не за что, — буркнул мой друг, после чего поднялся и, не оглядываясь, направился к «баку», где находились Дайрус с помощниками.
Он остановился возле фок-маты. Прикрылся ладонью от Солнца, прищурился, сделал вид, что всматривается в горизонт.
— Ты маг, — сказал я ему. — Сильный маг. Очень сильный.
Приятель кивнул.
— А она обычная женщина.
Друг промолчал.
— А Хруст... обычный мужчина.
— Да, — разлепил губы приятель. — Они оба обычные люди... — затем убрал руку со лба и указал на «бак». — Надо поторопить Дайруса. Кто знает, чего там наши разбойнички наворотили...
Прежде, чем двинуться следом, я оглянулся.
Очнувшийся Хруст сидел, привалившись к фальшборту. Трита держала его за руку и что-то рассказывала. Вид у молотобойца был немного пришибленный, но, сто процентов, счастливый.
Честно сказать, когда я наносил последнюю руну на спину бывшей мошеннице, то думал о
