Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Псы господни
Шнитке с помощником вытащили Айдида с привычным черным мешком на голове под руки, погрузили его в микроавтобус, который мигнул красными стоп-сигналами фар и покатился к выходу. Зайдлер повернул ключ в замке зажигания — великолепно отрегулированный восьмицилиндровый мотор зашуршал едва слышно — и покатился следом за «Ауто-Юнионом». Проехав арку, они резко повернули и поехали по Ляйпцигерштрассе на север, к объекту «Мюнхен».
Была ночь. Черная африканская ночь, темнотища — хоть глаз выколи. В центре было светло, мигала цветомузыка над дискотеками и ночными клубами, а здесь только уныло светили белым, неприятным для глаза светом уличные светодиодные фонари, и свет их играл на лакированном капоте «Ауди», как всегда, начищенном до блеска. Машин было мало…
Черт бы побрал эту гребаную службу…
Они повернули раз, потом еще раз. Покатились по широкой улице Героев, которая вела напрямую к «Мюнхену» — она была освещена лучше, там было больше машин. Навстречу прокатились два полицейских броневика и два тяжелых грузовика — люди Зиммера…
Потом они повернули к «Мюнхену». Отель, который в этом районе держался только на том, что предоставлял комнаты охраняемым изгнанникам, ждал их.
Зайдлер зевнул. Из-за этого проклятого убийцы они все целыми днями на ногах. Надо потом поехать домой и выспаться…
Он сразу даже не понял, что произошло. Как только «Ауто-Юнион» остановился прямо напротив входа, он двинул «Ауди» с места, проезжая дальше, чтобы ехать домой. И, уже проехав мимо, увидел, как с угла бежит вооруженный автоматом солдат. Бросив руль, Зайдлер выскочил из машины, побежал к входу в отель. И тут кто-то подсек его под ноги, он с размаха шлепнулся на асфальт.
— Лежите, доктор Зайдлер! — Это был Шнитке, от него пахло какой-то гадостью, не огуречным лосьоном, который выдавали военным, а какой-то дрянью. — Здесь снайпер. Шварце убит! И Курт тоже! Он стрелял откуда-то издалека!
— Да вы что?! — Зайдлер рванулся с места. — Там…
— Лежите, лежите. Я позвонил Зиммеру, они возвращаются. Лежите, доктор, может он еще там!
С броневика застучал пулемет…
Абиссиния, Аддис-Абеба За несколько дней до этого…
Утренняя толчея в Аддис-Абебе — такая же, как в любом европейском городе: товары по торговым точкам на день торговли развозят по утрам, потому что днем не протиснуться. К тому же в старом городе улицы узкие, потому что раньше не было машин, а города строили так, чтобы приспособить к обороне от набегов кочевых племен. Поэтому спросом здесь пользуются маленькие, очень верткие, буквально разворачивающиеся на месте мотороллеры и трехколесные грузовички итальянского производства. Супермаркетов здесь нет, только в новом городе, а то, что нужно на день одной торговой лавке, может привезти и один такой грузовичок. И налоги с него небольшие — некоторые вообще считают за мотоциклы.
Толчея царила и на улице Героев — одной из основных в городе. Улица была названа в честь героев последней сомало-абиссинской войны, состоявшейся семьдесят лет назад. Героев здесь чтили — даже германцы не посмели переименовать. Здесь и торговали, и по вечерам отдыхали — веселая улица была…
Затерявшись в числе прочих, весело бурча двухцилиндровым мотором, по улице Героев ехал трехколесный грузовой мотоцикл, один из многих, развозящих по лавкам товары по утрам. На мотоцикле восседал человек в одеянии, весьма схожем с арабскими — сменил верблюда на механизированного коня. В Африке так одевались северные племена и те племена, которые кочевали по Сахаре и ее окрестностям. От пыли, песка и жары они наматывали на голову длинную полосу белой ткани, которая закрывала все лицо, оставляя открытыми лишь глаза.
Паломник ехал неспешно, не выделяясь из общего потока машин и мотоциклов, внимательно и несуетно все рассматривая. Это и был объект «Мюнхен» — он не раз видел его на спутниковых снимках, а теперь видел его вблизи. Он помнил все пути подхода к нему, но сейчас они были перекрыты грузовиками и бронемашинами. На тротуаре стояли люди, белые, в серой, с коричневыми пятнами форме и с автоматическими винтовками G36 в руках — в Африке такие винтовки редкость, значит, это элитное подразделение рейхсвера, скорее всего парашютисты. Он заметил и то, насколько внимательно парашютисты приглядываются к идущим по тротуару белым — именно к белым. Пока он ехал, кто-то из немцев остановил человека, видимо, чтобы проверить документы — и тоже белого! Значит, они знают про него. Фотографии, скорее всего, нет, но они знают, что он белый, и, возможно, имеют более-менее достоверное словесное описание.
Это уже интересно…
Он проехал чуть подальше, остановился возле уличного торговца, который торговал на улице боэреворс, домашнего приготовления сосисками, часто из мяса дичи. Купил у него сосиску, придерживая куском лепешки, начал есть…
— Савубона [79], — внезапно сказал он негромко.
Продавец едва не выронил лепешку на землю.
— Нгикхона, бвана.
Паломник не ошибся. Этот высокий, под два метра человек действительно происходил из зулусов и знал зулу. Разгромленные сначала бурами и родезийцами, эти гордые воины Африки одни из немногих, кто никак не пожелал покориться ни бурам, ни методичным и жестоким германцам. Многие другие племена покорились, даже присылали новобранцев в формируемые немцами африканские корпуса с черными солдатами и германскими офицерами, но зулусы продолжали борьбу. В итоге на традиционных местах их обитания зулусов почти не осталось, они были вынуждены уйти и севернее и южнее, потому что копье и даже устаревший, взятый с боем пулемет «Максим» ничего не может сделать против заходящей в атаку восьмерки штурмовых «Юнкерсов».
— Унджани? [80]
— Хорошо поживаем … — внезапно перешел зулус на итальянский. — Тебя ищут, бвана. Вон те люди, у отеля.
Паломник не удивился. Зулусы были одним из тех племен, которые держали в повиновении и страхе все соседние, они смогли создать государство еще до прихода белых и отличались достаточно высоким уровнем интеллекта.
— Давно? — Паломник тоже перешел на итальянский.
Зулус показал пять пальцев, потом подошел покупатель, и он продал ему горячую, с пылу с жару сосиску. Заказал себе еще одну и Паломник. Он даже не сомневался в том, что зулус не пойдет в полицию. Все они ненавидят и немцев, и англичан.
— Что есть у этих шакалов?
— Твое лицо, бвана. Лицо на бумаге. Они показывают его людям.
Фоторобот — догадался Паломник. Кто-то перешел на их сторону, кто-то, кто видел его и может описать. Но фотографии у них нет.
— Как ты догадался?
— Тебя здесь раньше не было. Они не знают, но я-то знаю, я торгую здесь уже десять лет. Ты скрываешь лицо. И ты приветствовал меня на языке моего народа.
— Мы можем где-то поговорить? Здесь нельзя оставаться.
— Можем, бвана. Я живу у вокзала. Приходи вечером. Спросишь Джумбу.
«Джубма» в переводе с некоего общеафриканского сленга, которым все чаще и чаще подменяли племенные языки, — «слон». Простому человеку такую кличку не дадут.
— У кого спрашивать?
— У таких же, как я.
Паломник кивнул в знак согласия. Больше здесь оставаться было нельзя.
— Сизобонана, мнгани [81].
— Хамба кале, бвана [82] …
Новый железнодорожный вокзал находился на Асмераштрассе, в южной части города. Когда-то его построили на отшибе, чтобы никому не мешал, — сейчас это был оживленный район города. На привокзальной площади толкался народ, тут же торговали, торговали многим, начиная от бума и кончая живыми поросятами. Место это было относительно безопасным для встречи, потому что в такой толчее человека может потерять даже оператор беспилотника.
Паломник купил новую одежду, чтобы его невозможно было опознать по той, в которой он находился на улице Героев. Оставил мотоцикл — его все равно нормально там не припаркуешь, да и угнать могут. Позвал такси — и следующий час они пробирались в пробках под ругань и неистовый клаксонный рев со всех сторон.
Операция, которую предстояло провести Паломнику, была ему хорошо знакома, только на сей раз он был на другой стороне баррикад, из охотника превратившись в жертву. Выслеживание людей в толпе — именно то, что нужно уметь делать, если ты хочешь спокойно жить в своей колонии и не допускать возникновения терроризма. Он прекрасно знал все последние новшества в этой области. Команды шпиков теперь координировали беспилотные самолеты-разведчики, способные висеть в воздухе от нескольких часов до пары суток. Существовали самые разные способы незаметно для окружающих и для самого объекта пометить цель, очень многое в этом вопросе сделали русские в Персии, чей опыт теперь изучали антитеррористические подразделения всего мира. Шпики могли показывать на нужный объект лазером, встроенным в мобильный телефон или ручку, причем лазер работал в невидимой человеческим глазом части спектра, и его луч можно было видеть только оператору беспилотника или тому, у кого есть очки со специальным покрытием. А очки эти — с виду как обычные, противосолнечные очки, которые на солнечном, жарком Востоке носят все. Русские использовали какой-то материал, он одновременно был и светящимся — в невидимой части спектра, естественно, — и слаборадиоактивным. Провокатор пожал тебе руку, похлопал по плечу или спине при объятиях, ты схватился за какое-то письмо или вещь, которая вызывает подозрения, — и все, ты уже не затеряешься в толпе, эти пятна будут прекрасно видны и в очки, и камерам беспилотника. Североамериканцы проводили на своем полигоне испытания миниатюрного беспилотника, на котором была не только простейшая камера, но и боевая часть сорокамиллиметровой гранаты от подствольного гранатомета. Все это он знал, тщательно изучал и сам не раз принимал участие в выслеживании террористов на людных улицах Триполи и Могадишо. Теперь же ему предстояло оценить опасность встречи и возможность провала на месте, а потом думать, что делать. Он был одинок в этом городе, у него не было ни поддержки, ничего…
