Дмитрий Самохин - Опережая бурю
– Да об чем с этой пакостью толковать. Под руки его, да пред светлы очи князя. Пусть он и толкует, – разворчался Миконя, наполняя чашки.
– Не прав ты, друг Миконя. Ой, не прав. Вдумайся, передо мной сидит обычный человек, полицейский. Всю жизнь за преступниками гонялся, сажал их по темницам, а потом взял и украл ценный предмет. Да мало того, еще и жизни человека лишил из-за него.
– Я никого не убивал, – еле слышно произнес Джек.
– В этом человеке не было ни грамма магии. Для него силой мысли чашку кофе нагреть – предел фантазии. И вдруг такой выплеск. Невообразимо. Немыслимо. Ведь мусью Мортон меня чуть было не убил. Выпил, можно сказать, до капли. Все силы я на него израсходовал. А ведь столько в нем мощи. При умелом распределении сил можно было бы вселенную новую сотворить. А тут… Все равно, что топором барельефы рубить.
– Батюшка, а может мы его это того… – предложил Миконя и хитро сощурился.
– Это того… ты о чем? – не понял Карл.
– Ну того… этого…
– А по-руссийски?
– Зачем нам лишний груз тащить. Рот голодный, да и дорога дальняя.
– Все-таки варвар ты, Миконя. Одно слово – варвар. Недаром руссийцев медведями прозвали, – Карл испытующе посмотрел на Джека. – Как же мы его того-этого, если артефакта при нем не оказалось. Выбросил он его, что ли, в воздухе. Кто может сказать, как не он. Так что он для нас наиглавнейший человек теперь.
Первым делом, оказавшись в отеле, барон обыскал Джека Мортона, будучи уверенным, что артефакт при нем. Иначе он никак не мог объяснить те чудесные выплески магии из абсолютно не волшебного человека. Каково же было его удивление, когда он ничего не обнаружил. При Джеке Мортоне не было ничего, что походило бы на артефакт. Сокровищница оказалась пуста. Кто-то уже пробрался в нее и выкрал все драгоценное на глазах у победителя. Чертовски обидно, но терпимо.
Первая мысль, Джек сбросил артефакт на землю во время пленения. В горячке боя, потеряв доску, он тысячу раз мог выкинуть магическую штуковину, из-за которой развязалась вся эта свистопляска. Но, успокоившись, Карл решил, что перебарщивает с домыслами. Джек бежал, сражался, чтобы сохранить артефакт, а тут вдруг взял да и выкинул, как сломанную игрушку. Быть того не может. Не вяжется одно с другим.
Подумав еще немного, Карл окончательно утвердился в мысли, что артефакт все еще при Джеке Мортоне. И если он его не нашел, значит, плохо искал.
– Карл Иеронимыч, барин, да дайте мне его минуток так на – дцать, я из него лихоманки иноземной всю душу вытрясу, – предложил Миконя поднося чашку кофе барону.
– Рановато, Миконя ты мой, душу-то вытрясать. Она нам еще пригодится, – задумчиво произнес Карл.
Он вспомнил видение, посетившее его, когда он шел по следу Мортона. Джек лежал на кровати и, точно сытый кот, наглаживал живот. И от его живота исходила чужеродная сила. Как же он мог об этом забыть? Артефакт никуда не делся. Он каким-то образом оказался внутри человека. Проглотил он его, что ли?
Карл придирчиво осмотрел Джека. Проглотить – это вряд ли. Скорее всего, артефакт врос в человека, стал его неотъемлемой частью. Таким образом, миссия выполнена, осталось только доставить Мортона в Невскую Александрию. Пусть князь Драгомысл с ним разбирается. Уж он найдет способ, как извлечь сокровище из хрупкого тела, не повредив последнее.
Карл развернулся, подошел к окну и вызвал князя Драгомысла. В пространстве перед ним открылось окошко, заполнившееся серым туманом. Князь не спешил выходить на связь.
Миконя ретировался из поля видимости окна. Нечего сильным мира сего глаза мозолить. И на всякий случай, от греха подальше, из номера вышел.
Наконец серый туман разошелся в стороны и показалось лицо князя. Драгомысл сидел в резном деревянном кресле и с прищуром смотрел на барона.
– Здравствуй, мой мальчик. Рад видеть тебя в добром здравице.
– Взаимно. Я выполнил просьбу, князь. Артефакт при мне, – доложил барон.
– Чудесно, мой мальчик. Лучше и не придумаешь. Возвращайся. Открывай портал в столицу, хотя нет… – князь на секунду задумался, – не надо в столицу, нечего мозолить глаза великосветским болванам. Давай-ка, сынок, другое место изберем. Отправляйся в Китеж-град. Город тысячи дорог как нельзя лучше подходит для того, чтобы затеряться. Оттуда можешь уйти на Близнеца. А с него и ко мне в Черную Рощу.
Карл с трудом подавил удивление. Новость ошеломительная. В резиденции Верховного мага ложи Белого Единорога есть ворота в мир Близнеца. Вот так чудо из чудес. Ничего не скажешь.
– Вижу, удивлен, – прочитал мысли барона князь, – а как ты думал. Всегда нужно держать руку на пульсе истории. Пусть и другого братского мира. Белые Единороги уже очень давно следят за миром Близнеца. Все-таки, как-никак, братская планета. Ну, об этом потом как-нибудь, на досуге.
– Вам есть, что мне рассказать.
– Будет еще время для бесед. Сейчас действовать надо. Возвращайся.
Князь разорвал связь. Окно закрылось, восстановив целостность окружающей картинки.
– Не надо… – внезапно послышался слабый холодный голос позади барона.
Карл резко обернулся.
– Сердце Мира не должно никому достаться, – сказал Джек Мортон.
– Сердце Мира? Поясни, – потребовал Карл.
– Это… не передать… словами… эти знания… нужно… прожить…
Карл увидел изменившиеся глаза Джека Мортона. На него смотрел не человек. На него смотрел мимикрейтор, другая вселенная взирала на него через человеческие глаза. И в ту же секунду барон Карл Мюнх растворился в ней, как сахар в кружке кипятка – без остатка.
* * *Видения закончились. Контакт разорвался. Ошеломленный Карл упал на колени. Ноги не держали его. Голова превратилась в пчелиный улей. Океан новой информации плескался внутри. Такое ощущение, что информация не помещается в нем и скоро польется из ушей. А голова взорвется изнутри. Перед глазами плыли цветные круги и обрывки увиденного.
Барон перевел дух, заозирался по сторонам, точно что-то потерял и никак не может найти. Он осмотрел комнату и не узнал ее. Ему казался диким застывший постоянный мир вещей, окружавший его. После сказочных картин меняющегося мира красок и мазков, в котором он прожил, казалось, несколько тысячелетий, свыкнуться с прежней жизнью трудно.
Карл столкнулся взглядом с неземными глазами Джека Мортона. И содрогнулся. Не артефакт они искали, не камень, забитый магической энергией под завязку, а Сердце чужого Мира.
Вселенная мимикрейторов устроена причудливо. Мир живет и развивается, пока бьется его Сердце. Но Сердце Мира не может существовать само по себе. Ему нужен Хранитель. Сердце Мира аккумулирует в себе магическую энергию чудовищной мощи и питает ею все живое во Вселенной. Хранитель служит проводником между Творцом и Сердцем. Именно через него Сердце Мира получает энергию. Только живое существо способно хранить Сердце и наполнять его неисчерпаемый сосуд.
Хранители были не всегда. Когда Вселенная родилась, вместе с нею появилось и Сердце Мира. Оно было бесформенным сгустком энергии. Но с появлением жизни во Вселенной энергии для ее питания требовалось все больше и больше. Когда же в мире появились мимикрейторы, тогда еще лишенные способности менять облик, Сердце обрело форму драгоценного камня и нашло первого Хранителя.
С тех пор менялся мир, уходили одни Хранители, приходили другие, но Сердце продолжало исправно работать.
Век Хранителя длиннее жизни любого живого существа, но и он не вечен. Рано или поздно приближается смерть. И старый Хранитель отправляется на поиски преемника.
Однажды случилось страшное. Старый Хранитель не смог найти преемника в обитаемых мирах мимикрейторов, и тогда Сердце вывело его за пределы Вселенной.
На одной из диких первобытных планет в племени охотников Хранитель нашел преемника. Его звали Ааграх, и он был младшим сыном вождя племени сайбуронов. Племя почитало своим прародителем свирепого хищника сайбурона, рыжего убийцу.
Старый Хранитель принял облик юной девушки и соблазнил Ааграха. Другого пути добиться внимания дикого охотника просто не было. Когда неистовый охотник уснул, старый Хранитель передал ему артефакт, после чего обрел покой.
Сердце Мира сумело обустроить под себя дикого человека. Оно кроило и ломало его, слишком чужеродным оказалось избранное тело.
Долгие недели, слившиеся в месяцы, Ааграх пролежал в становище. Изредка он просыпался, чтобы пересохшими губами вобрать несколько капель воды и вновь погрузиться в забытье. Ему грезился чужеродный странный мир, наполненный красками и образами. В этом мире не было ничего постоянного. Все текло и изменялось. То, что было черным деревом с красной листвой, через минуту превращалось в кипящее озеро, из которого вырастала высокая синяя скала. Потом скала покрывалась розовой пеной, трескалась и рассыпалась в прах. Ни секунды без изменений. Ни минуту в постоянстве. Эти видения преследовали Ааграха, звали к себе.
