Дмитрий Янковский - Жесткий старт
Он долго и возмущенно высказывался о своих конкурентах и нелегкой работе, пока Тана сидела за столом, листая журнал. Наконец, он остановился и наклонил к ней потную лысину:
– Ну, скажи мне, сколько они тебе дали? Я дам больше! Хотя я тебе и так неплохо платил! – многозначительно поднял он палец вверх. – Но если они дают больше, то по всем законам нашего бизнеса я просто обязан увеличить твое жалование. Возьми ручку и сама впиши сумму в контракт. Только прошу тебя, побойся бога, у меня сердце слабое, – взмолился он.
Тана усмехнулась и отложила в сторону журнал. Она посмотрела на хозяина, который, наконец, замолчал, и сказала:
– Я не перехожу работать к вашим конкурентам. Я просто ухожу из агентства. И поэтому прошу выплатить заработанные мной деньги.
– Это из-за меня? – неожиданно напыщенно произнес господин Кан, горделиво изогнув грудь, отчего его живот неуклюже вывалился из брюк.
Тана едва сдержалась от смеха. Ей не хотелось обижать этого человека, единственным недостатком которого была его влюбленность в нее.
– Наверное, это послужило толчком к моему решению, – Тана решила подыграть его самолюбию, чтобы хоть чем-то скрасить расставание.
Господин Кан взмахнул руками и схватился за голову:
– Что я делаю, что я делаю! – причитал он. – Ты уже вторая модель, которая покидает меня из-за моего неуемного темперамента!
Он говорил много и долго, но Тана взглянула на часы. Шива скоро будет ждать ее у яхты. Тянуть со временем было нельзя, а ведь надо было еще забрать деньги у менеджера гонок! Она перебила господина Кана и потребовала немедленно рассчитать ее. Раненный в самое сердце, он горько сожалел и причитал над каждой выданной ей розовой купюрой. Тана сгребла деньги, удивленная щедростью хозяина, который сверх заработанного положил еще две шелестящие бумажки. Чмокнув его на прощание в щеку, она скрылась за дверью. А господин Кан еще долго сидел, зажмурившись от неожиданного поцелуя, и думал о том, что никогда еще отданные деньги не приносили ему такого счастья.
Заскочив последний раз в гримерку, Тана собрала вещи и хотела уже выходить, но неожиданно наткнулась на Жака.
– Привет, – с ухмылочкой сказал он и на всякий случай отшагнул на пару шагов, помня о рукопашном превосходстве Таны. – Помнишь, я говорил, что нельзя бить мужика по яйцам?
– Отвали. А то я тебе их сейчас на лоб натяну.
– Это вряд ли… – Жак широко улыбнулся, выбросил вперед руку с высоковольтным парализатором и нажал спусковую пластину.
Тана не успела опомниться, как ей в грудь метнулся тросик с контактом, и тяжелый удар током швырнул ее на пол.
– А ты думала, сучка, можешь бесконечно отшивать мужиков? – Мак склонился над ней. – Размечталась. Мир принадлежит нам. И вы, женщины, тоже. Ну что вы барахтаетесь? Зачем делаете все? Вот эти рекламные снимки, гонки ваши? Зачем они? От вас нужно только одно, понимаешь? Любая работа, понимаешь, любая – это бой за самку. А ты за что борешься?
– Иди ты… урод… – непослушными губами произнесла Тана.
– Я-то пойду. Думаешь, я просто решил отомстить тебе за отбитые яйца? Я не такой пошляк, дорогая. Мне тебя заказали.
– Мак… – Тана закрыла глаза.
– У таких заказчиков имен не спрашивают. Да мне и без разницы. Денег дали нормально, а погасить такую самодовольную и неприступную сучку, как ты – само по себе удовольствие. Наверное твой Мак тоже из отшитых поклонников? Ничего. Я ему тебя в лучшем виде доставлю. И пусть он трахает тебя, пока из твоих зеленых глаз искры фонтаном не полетят. Я бы и сам не прочь, но он запретил, к сожалению.
С этими словами Жак без труда поднял Тану на руки и понес к выходу. Охранник у выхода из агентства понимающе улыбнулся.
– Неужели добился согласия? – спросил он у Жака. – Никому она еще не давала носить себя на руках!
– Я согласия всегда добиваюсь. Пожелай нам счастливого медового месяца!
Двери автоматически открылись перед ним, и он вынес Тану на улицу. Шикарный гравискутер поджидал почти у самого входа, но все же Жаку не суждено было уложить в него свою добычу.
– Эй, красавчик, – раздалось у него за спиной.
Жак обернулся и увидел перед собой высокого парня в пилотской куртке.
– Пшел прочь… – брезгливо ответил Жак, даже не потрудившись достать парализатор.
– Пойти-то я пойду… Но чуть позже.
– Не выводи меня из себя! – психанул Жак. – Ты сильно рискуешь!
– Мы, земляне, вообще славимся рискованностью, – усмехнулся пилот. – Девушку на ноги опусти. Пожалуйста.
Жак облокотил Тану на борт скутера, развернулся и хотел уже врезать наглецу, но неожиданно наткнулся на ствол малокалиберного плазмомета. От удивления он шумно выдохнул.
– С ума сошел? – спросил он незнакомца, пытаясь незаметно достать парализатор.
– Это вы тут кажется все с ума посходили. Вали отсюда. Живо!
– Да иди ты сам! Знаешь вообще, с кем разговариваешь? Да я тебя одним пальцем… Пшел отсюда, это моя машина!
Землянин понял, что дальнейший разговор не имеет смысла. Он с размаху шарахнул Жака стволом плазмомета по лицу, снеся ребрами охлаждения лоскут кожи, а затем пару раз добавил тяжелой рукоятью в подбородок и печень. У Жака от ужаса и боли перехватило дыхание. Он согнулся пополам, хватая ртом воздух, а из глаз непроизвольно брызнули слезы.
– С моими деньгами я тебя из-под земли достану… – прошипел Жак на остатках воздуха. – Знаешь хоть, кто я?
– Рядовой лакорский мудак, – без запинки ответил землянин.
Он хорошенько прицелился и нанес Жаку два точных, мощных и звучных удара в пах. Красавчик побледнел, закатил глаза, рухнул на мостовую и свернулся калачиком, похожий на подыхающую гусеницу.
– Спасибо, Дима! – прошептала медленно приходящая в себя Тана.
– Не за что, капитан! Всегда буду рад полетать с тобой.
В это время, с удивлением оценив результат драки, из дверей агентства выскочил охранник с пенобоем наперевес. Смирнов Дима не стал медлить, а выпустил из плазмомета короткую очередь ему под ноги. Брызги расплавленных ступеней фонтаном взметнулись ввысь, одним своим видом выжигая в душе незадачливого стража чужой собственности остатки храбрости. Уронив пенобой, он метнулся под защиту бронированных дверей.
– Поехали, капитан! – землянин распахнул перед Таной дверцу скутера. – На такой машине полиция нас точно не остановит.
– Пока Жак не придет в себя.
– Уверяю, это случится не скоро. Первых показаний от него можно будет ждать лишь к завтрашнему утру.
– А охранник?
– У нас в запасе есть двадцать минут, которые этот старый пердун просидит в сортире от страха. Что я, лакорцев не знаю? Черт-те сколько я тут прожил! Вперед! – Смирнов Дима прыгнул в пилотское кресло и лихо поднял машину над мостовой. – К орбитальным лифтам? – с улыбкой спросил он.
– Конечно! – ответила Тана. – Братишка давно меня там поджидает.
– Он знает, что я тебя прикрывал?
– Нет. Я сама решила подстраховаться, прекрасно понимая, что Мак может нанять кого-то из наших. Ведь он наверняка видел мой снимок в журнале.
– Ты там выглядишь на все сто! – улыбнулся Дима. – А куртка – дерьмо.
– Я бы сама такую никогда не надела. И знаешь… Я дико рада, что мы тебя наняли вторым пилотом. И еще больше я рада, что обратилась к тебе за помощью.
– Взаимно! – подмигнул ей землянин. – Надеюсь, не забудешь мой адресок. Если тебе понадобится моя бесшабашная голова, только свистни. Прилечу с края галактики.
– А ведь твой настощий дом как раз на краю галактики. Там ведь Сол и Терра?
– Да. Я туда и собираюсь в ближайшее время. Гляну хоть одним глазком на историческую родину.
Через десять минут они бросили скутер Жака у станции орбитальных лифтов.
– Провожу-ка я тебя до пирса, если не возражаешь. Дабы еще кому не пришло в голову задержать твой отлет.
– Буду рада! – с улыбкой ответила Тана.
Она вдруг поймала себя на мысли, что не испытывает к землянину ни малейшего отвращения, несмотря на то, что он мужчина. И даже его комплименты были приятны, поскольку никак не затрагивали ее половой принадлежности. Дима относился к ней скорее как к человеку, чем как к женщине, и это… навевало почти романтическое настроение. В капсуле лифта она, как бы невзначай, еле заметно коснулась его руки. Землянин никак не отреагировал. Не отдернул руку и не бросился ее целовать или обниматься.
– Тебе уже лучше? – спросил он. – После удара парализатором?
– Намного лучше! – улыбнулась Тана, имея в виду совершенно другое.
Она вдруг со всей ясностью поняла, что испытывала отвращение не к мужчинам, а к сопливым похотливым слизнякам, думающим не головой, а головкой полового члена. К слизнякам настолько трусливым и неуверенным в своей полноценности, что они не способны завоевать женщину иным путем, кроме покупки или насилия. А настоящие мужчины… Их просто мало. Но они есть. Такие, как Смирнов Дима. Не ожидающие от женщины расположения взамен на что-то. Мужчины с обостренным чувством собственного достоинства, не способные унизиться ни перед женщинами, ни перед другими мужчинами.
